Из сказанного с очевидностью явствует, что под ядовитым смрадным влиянием рассказов о разных «кровавых» героях сыска и преступления в юных душах перевернулись решительно все понятия: удаль, ловкость, обман, воровство, убийство и другие «качества» сыщиков и преступников оказались выше и желаннее, чем Божественная правда, любовь, милосердие, мудрость, самопожертвование, сострадание и проч., т. е., говоря иначе, они, эти безнравственные «качества», настолько овладели психикой юных, неуравновешенных читателей, что сделали их буквально глухими и слепыми относительно самых элементарных этических понятий. Точно зачумленные, они утратили всякое различие между добром и злом. По крайней мере, порок, как нечто мерзкое, гнусное, постыдное, уже не существует, ибо он не только не вызывает уже отталкивающих или так называемых «репульсивных» эмоций, а напротив — тянет к себе, тянет как нечто именно будто бы хорошее, чуть не добродетельное: его оправдывают, сочувствуют ему, восхищаются им, ставят целью своей будущей жизни и деятельности. И подумать только, что это происходит тогда, когда закладываются еще первые основные камни в фундамент духовной личности! Ясно, какую страшную опасность для развития нравственного характера учащихся представляет из себя эта пестрая, сплошь пропитанная грязью порока, клинически-патологическая окоемовская литература…

Но и это не все.

Оглянитесь внимательно кругом, — и вы с ужасом заметите, что сыщицкая литература, развращая ум и сердце своих экспансивных читателей, методически развращает и их волю, толкая на путь сыска же и преступления.

Вы увидите, как зачитавшийся сыщицкой литературой юноша, в силу присущей ему способности и склонности к подражанию, начинает постепенно стремиться выразить охватившие его чувства восхищения и преклонения пред своими кумирами вовне, в таких или иных, приличных и достойных этих кумиров, движениях и действиях, т. е., говоря попросту, переходить мало-помалу от слова к делу, от чтения к воплощению прочитанного в реальной действительности.

Просмотрите журнальные и газетные хроники последних пяти-шести лет, — и вы найдете сотни подтверждающих только что сказанное случаев.

Вы прочтете в них и о том, как близ Берлина полиция недавно накрыла шайку воров-подростков из 26 школьников (10–14 лет), которые, под влиянием именно воровских и разбойничьих похождений разных Арсенов Люпэнов и лордов Листеров, бросили школу и образовали шайку, долго совершавшую мелкие кражи из лавок в самом Берлине и его окрестностях и грабившую на улицах девушек-школьниц; и о том, как в Иене один юноша, проглотивши разной пинкертоновщины на целых 15 марок (около 7 руб.), застрелил шестнадцатилетнюю девушку, заподозрив в ней важную преступницу.

Вы узнаете из этих хроник, что во Франции игра в сыщиков охватила учеников чуть ли не всех средних школ и приняла прямо-таки угрожающие размеры, что там образовались даже партии Ник Картера и Нат Пинкертона, что игры теперешних французских гимназистов имеют своим сюжетом, главным образом, преступления и убийства, и что от игр эти юноши то и дело переходят к действительным преступным похождениям и подвигам. Так, один ученик лицея, председатель школьного общества Пинкертона, украл у кухарки своей матери 40 франков ее сбережений и при этом пресерьезно заявлял, что в его поступке решительно нет ничего дурного, так как он совершил его лишь как «вор-любитель» и проч.

На основании тех же источников с грустью отметите вы горькие плоды сыщицкой литературы, выросшие и на русской почве.

Урожай их обилен, — не сочтешь…

Там одиннадцатилетний мальчик, рассердившись на прислугу, не разделившую его интереса к рассказам про сыщиков, стреляет в нее из револьвера; в другом месте дети, из которых старшему было 14 лет, играя в Пинкертона, устроили примерную смертную казнь, причем подоспевшие взрослые вынули из петли мальчика уже мертвым; в третьем две молоденькие девушки, начитавшись про Пинкертона и решившись «сыграть в анархистов-коммунистов», написали одному богатому купцу требование под угрозой смерти положить на определенном месте и в определенное время 300 рублей, а сами отправились наблюдать, что будет, и попали в руки полиции. В одном губернском городе недавно были арестованы четыре школьника-«вымогателя» в возрасте от 7 до 16 лет; их толкнули на вымогательство, оказывается, их кумиры — лорд Листер, Арсен Люпен и Лейхтвейс. В другом губернском городе полиция недавно же задержала четырех юношей достаточных семей, воспитанников разных учебных заведений, совершавших систематические кражи из передних дантистов. Где-то на юге школьники, начитавшись сыщицкой литературы, устраивали поджоги; где-то образовали настоящую разбойничью банду. В нескольких местах пытались бежать в Америку, эту страну, по преимуществу освященную деятельностью любимых героев…

И проч. и проч.

Итак, воровство, вымогательства, грабежи, поджоги, убийства и всяческие насилия и зверства, ложь, обман и полное одичанье нравов, а за всем этим — арест, суд, тюрьма, каторга — вот куда приводит в конце концов своих адептов сыщицкая литература…

Но — довольно.

Картина и без того невесела: кровью и слезами сотен искалеченных молодых жизней веет от нее…

И невольно в измученную душу западает тревожный вопрос: где же выход из всего этого и возможен ли он?

Ответ может быть только один: выход есть и возможен, и этот выход — общая дружная борьба с клокочущим кругом нас книжным потопом от сыщицкой литературы.

И, слава Богу, эта борьба уже начата.

Английские газеты сообщают, что Конан-Дойль, ввиду вреда от его рассказов о Шерлоке Холмсе, признал необходимым расстаться с своим героем и теперь работает только над историческими драмами и повестями. Талантливый работник понял, что искусство — громадная сила, и недостойно честного человека обращать эту могучую силу на служение злу, на разжигание в людях дурных животных инстинктов…

Начата борьба с сыщицкой литературой и во Франции, и в Германии.

Перед нами как раз лежит воззвание дрезденского учительского общества к родителям учеников. И прислушайтесь, каким искренним осуждением «окоемовщине» звучит оно!

«Родители! — читаем мы в нем. — Если вы найдете в ящике, в ранце или в кармане вашего сына тетрадки криминального романа, не выбрасывайте их непрочитанными. Прочитайте их предварительно сами, чтоб вам стало ясно, какие мошенничества и гадости, часто соединенные с полнейшей бессмыслицей, рассказываются тут юному читателю. Родители! Сброд заправских сыщиков, заправских воров и бандитов составляет особую категорию людей, которая существуете только в сочиненном мире разбойничьего романа, но не в действительной жизни. Родители! Взрослый человек, обладающий хоть небольшой долей собственных воззрений и хорошего вкуса, отворачивается от этих пошлостей; незрелый же мальчик все принимает за чистую монету, за сущую правду. Стоит ему прочитать несколько таких книжек, чтобы потерять различие между возможным и невозможным. Притупляющим образом действует криминальная литература на юного читателя и отнимает у него внимание и силу для изучения того, что необходимо ему в действительной жизни. Он скоро сделается самым дурным среди своих товарищей, самым ленивым среди своих братьев. Разве может он после этого с пользой и удовольствием прочитать хорошую книгу? Его испорченный вкус отвергнет ее, как скучную, в то время, как неиспорченным детям она послужит источником благороднейшего умственного развития и сердечной радости. Родители! Вы ждете и надеетесь, что со временем ваши сыновья в полном расцвете сил и с здоровыми нервами выступят в жизнь. Ваши сыновья — ваша гордость и ваша надежда, но они должны быть гордостью и надеждой всего народа. Берегите же их от влияния вредного чтения, расшатывающего нервы, затемняющего рассудок и ожесточающего сердце».

И подобных воззваний за границей расходятся целые сотни. Их печатают в журналах и газетах, отдельными изданиями рассылают по домам, в виде афиш расклеивают по улицам. Их читают все. Читают и сами юноши и, сознавая правдивую их искренность, понемногу начинают отставать от вредного или, как называют его в Германии — «пакостного» чтения.