Помимо перечисленных имеется много других сортов: столовых и винных, укрывных и неукрывных, с разными сроками созревания. Все они прошли испытания на моем участке и хорошо сейчас растут и плодоносят. Испытание на зимостойкость суровой зимой 2006 года выдержали хорошо. Ни один сорт не пропал.
Желающие завести в своем саду охарактеризованные выше, а также многие другие сорта винограда могут обращаться к автору этого издания за посадочным материалом по адресу: г. Воронеж, ул. Гайдара, 28. Тел.: 8 (4732) 34–75–25, 91–20–66, 8–951–857–95–34
ВАРЕНЬЕ ИЗ ВИНОГРАДА. Переработанный и промытый виноград положить в дуршлаг и на 1 минуту опустить его в кипяток, затем переложить виноград в горячий сахарный сироп и оставить на 6–8 часов. Затем довести до кипения и варить 3–5 минут. Снять с плиты и дать выстояться в прохладном месте в течение 10 часов. Повторить варку 2–3 раза с 10-часовым выстаиванием. В конце варки можно добавить 1 столовую ложку растворенной лимонной кислоты (1/2 чайной ложки кислоты растворить в 1 ложке горячей воды).
На 1 кг винограда: 4 1/2 стакана сахарного песка и 5 стаканов воды.
ДЖЕМ ИЗ ЯБЛОК И ВИНОГРАДА. К мелко нарезанным яблокам добавить виноград без косточек. Влить воду и варить при помешивании почти до полного размягчения яблок. Затем добавить сахар и варить еще 10–15 минут до готовности.
На 1 кг яблок и 1 кг винограда: 3 стакана сахарного песка, 1/2 стакана воды.
САЛАТ ИЗ ВИНОГРАДА. Спелые твердые ягоды винограда вымыть в проточной воде. Если у ягод большие косточки, их нужно вынуть, сделав боковой надрез. Разложить в стеклянной посуде и залить сметанным соусом или слабым маринадом. Украсить гроздьями винограда.
Требуется: винограда – 400 г, сметанного соуса – 1/2 стакана.
Василий Рыков
Происхождения вина
Жил Дионис обычной жизнью грешной,
Был прост и смел, не уступал врагам.
Он неудобен многим был, конечно.
Живой протест зарвавшимся богам.
Ему всегда была открытость люба.
Он говорил, что думал, напрямик…
Но вот Ампел упал однажды с дуба,
Его любимый, лучший ученик.
Лежал он, молодой и бездыханный,
И Дионис слезы сдержать не смог.
И тут же вырос из камней нежданно
У изголовья скорбного росток.
Он был такой же нежный и прекрасный,
Он так же ясно и светло глядел.
И все решили, видно, не напрасно, —
«В него переселяется Ампел!»
Погоревав над свежею могилой,
Сказав над ней последнее «Прости»,
Чтоб сохранить подольше образ милый,
Росток решили людям отнести.
Но где в лесу сосуды дорогие?
Округу всю обшарили друзья
И поместили корешки тугие
В беленый солнцем череп соловья.
Дождей в то лето выпадало много.
Куст осеняла буйная листва.
Не одолев и четверти дороги,
Пересадили корни в череп льва.
А на лозе соцветия рождались
И вновь была посудина мала.
Сменить ее другою догадались
И череп приспособили осла.
Когда к жилищу привела дорога,
Куст посадили тут же, под окном,
Впервые у крестьянского порога
На лозах гроздья вспыхнули огнем…
Дела зовут. На утро встали рано:
«Прощай, Ампел, Дары собравши с лоз,
Нам до краев наполнить чрево жбана
Твоим сладчайшим соком довелось»
Недели шли. И вот в жару однажды,
В сухой долине, Не найдя ручья,
Изрядно ослабевшие от жажды,
О жбане разом вспомнили друзья.
И первый выпил три глотка от силы
И вдруг запел беспечным соловьем.
Душа его над миром воспарила,
Доверчиво вещая о своем.
Второй испил побольше пенной влаги
И стал бросать обидные слова.
Исполненный и силы, и отваги,
Он стал похож повадками на льва.
Над песнею соседа издеваясь,
Хвалил свой меч, доспехи и шелом.
А третий пил и пил, не отрываясь.
И через час вовсю ревел ослом…
С тех пор лозу назвали Ампелосом.
И людям стал привычен виноград.
Чудесный сок входил в дома без спросу
И каждый был такому гостю рад.
Так утверждать и правоту, и веру
Послал по свету Дионис вино,
Хоть пить его опасно через меру,
А меру знать не каждому дано.
Ибн аль Фарид
Касыда о вине
Прославляя любовь, мы испили вина.
Нам его поднесла молодая Луна.
Мы пьяны им давно. С незапамятных лет
Пьем из кубка Луны заструившийся свет.
И, дрожащий огонь разведя синевой,
Месяц ходит меж звезд, как фиал круговой.
О вино, что древнее, чем сам виноград!
Нас зовет его блеск, нас манит аромат!
Только брызги одни может видеть наш глаз,
А напиток сокрыт где-то в сердце у нас.
Уши могут вместить только имя одно,
Но само это имя пьянит, как вино.
Даже взгляд на кувшин, на клеймо и печать
Может тайной живой, как вином, опьянять.
Если б кто-нибудь мертвых вином окропил,
То живыми бы встали они из могил;
А больные, отведавши винной струи,
Позабыли б всю боль, все недуги свои,
И немые о вкусе его говорят,
И доплывший с востока его аромат
Различит даже путник, лишенный чутья,
Занесенный судьбою в иные края.
И уже не заблудится тот никогда,
В чьей ладони фиал, как в потемках звезда.
И глаза у слепого разверзнутся вдруг,
И глухой различит еле льющийся звук,
Если только во тьме перед ним просверкал,
Если тайно блеснул этот полный фиал.
Пусть змеею ужален в пути пилигрим —
До хранилищ вина он дойдет невредим.
И, на лбу бесноватым чертя письмена,
Исцеляют их дух возлияньем вина.
А когда знак вина на знаменах войны, —
Сотни душ – как одна, сотни тысяч пьяны.
О вино, что смягчает неистовый нрав,
Вспышку гнева залив, вспышку зла обуздав!
О вино, что способно весь жизненный путь
Во мгновенье одно, озарив, повернуть —
Влить решимость в умы и величье в сердца,
Вдохновенным и мудрым вдруг сделать глупца!
«В чем природа вина?» – раз спросили меня.
Что же, слушайте все: это свет без огня;
Это взгляд без очей и дыханье без уст;
Полный жизни простор, что таинственно пуст;
То, что было до всех и пребудет всегда;
В нем прозрачность воды, но оно не вода;
Это суть без покрова, что лишь для умов,
Неспособных постичь, надевает покров
О создатель всех форм, что, как ветер сквозной,
Сквозь все формы течет, не застыв ни в одной, —
Ты, с кем мой от любви обезумевший дух
Жаждет слиться! Да будет один вместо двух!
Пращур мой – этот сок, а Адам был потом
Моя мать – эта гроздь с золотистым листом.
Тело – наш виноградник, а дух в нас – вино,
Породнившее всех, в сотнях тысяч – одно.
Без начала струя, без конца, без потерь, —
Что есть «после», что «до» в бесконечном «теперь»?
Восхваленье само есть награда наград,
И стихи о вине, как вино, нас пьянят.
Кто не пил, пусть глядит, как пьянеет другой,
В предвкушении благ полон вестью благой.
Мне сказали, что пьют только грешники.
Нет! Грешник тот, кто не пьет этот льющийся свет.
И скиталец святой, и безгрешный монах,
Опьянев от него, распростерлись во прах.
Ну, а я охмелел до начала всех дней
И останусь хмельным даже в смерти своей.
Вот вино! Пей его! Если хочешь, смешай
С поцелуем любви, – пусть течет через край!
Пей и пой, не теряя священных минут,
Ведь вино и забота друг друга бегут.
Охмелевший от жизни поймет, что судьба —
Не хозяйка его, а всего лишь раба.
Трезвый вовсе не жил – смысл вселенский протек
Мимо губ у того, кто напиться не мог.
Пусть оплачет себя обнесенный вином —
Он остался без доли на пире земном.
Омар Хайям
«Бокала полного веселый вид мне люб…»
Бокала полного веселый вид мне люб,
Звук арф, что жалобно при том звенит, мне люб,
Ханжа, которому чужда отрада хмеля, —
Когда он за сто верст, горами скрыт, – мне люб.
«Вино пить грех!» Подумай, не спеши,
Сам против жизни явно не греши.
В ад посылать из-за вина и женщин?
Тогда в раю, наверно, ни души.
Да, вино я люблю, но не пьяница я,
Пусть же в чаше останется сила моя.
Лучше вечно пред чашей стоять на коленях,
Но не кланяться низким, как ты, мой судья.
Мирза Шафи Вазех
«Два верных спутника – вино и слово»
Два верных спутника – вино и слово.
Без одного не мыслю я другого
А без обоих мир уныл и пуст
Без них мертво существование наше.
Пусть шутка новая слегает с уст
И старое вино бушует в чаше.
Играет в чашах винных сок веселый
Не может избежать его следа.
Ни молодости подбородок голый,
Ни старости седая борода.
Мы пьем вино, и чем виднее дно,
Тем выше нам подняться суждено.
Над серостью равнин, небес касаясь,
Стоят хребты, теряясь в облаках,
Над трезвостью унылой возвышаясь,
Стоят певцы с бокалами в руках.
Вином и песней скучный мир украшен,
Но если мы поймем, что это тлен,
И замолчим, и отодвинем чаши,
Что ты, аллах, нам сможешь дать взамен?
Анатолий Безяев
В моём саду
Полумрак за окном синева – синева,
Но еще далеко до рассвета.
Разбудила меня соловьиная трель,
Разливаясь, поблизости, где – то.
Но я слушать готов хоть до самой зари
Чудо песню – творенье природы.
С ней и боль нипочем, с ней и грусть нипочем,
И с души улетают невзгоды.
И решил я поймать эту птичку певца,
Чтобы дома мне слушать поэта,
Но из клетки большой у меня на окне
Сколь не ждал, не дождался ответа.
И кормил я его, и поил я его,
Думал, будет он рад своей доле,
Но, а он не хотел свои песни мне петь,
Из той клетки железной, в неволе.
Я и сам загрустил без той песни певца
Без его разудалого свиста.
Дверцу клетки открыл, ну и с богом лети,
Отпустил я на волю солиста.
И вот снова в ночи разливается трель,
За свободу в подарок – награда.
Эту песню поет он в саду для меня,
Средь зеленой листвы винограда.
И опять за окном синева – синева,
И хотя далеко до рассвета,
Мне уснуть не дает соловьиная трель
Разливаясь поблизости, где-то.
