- Иван Петрович! Читай вслух, - просит Козочкина Виктор Скопов. - Что нового на фронтах?
- Ничего отрадного. Тяжелые бои под Москвой. И читать не хочется, - тихим голосом отвечает лейтенант Козочкин, командир второго звена.
С тревогой смотрим на карту, висевшую на стене, на флажки, обозначавшие линию фронта. Змейка флажков продвигалась все дальше и дальше на восток. Вот она обогнула Тулу, подползла к Кашире, устремилась на Рязань…
Тяжелые дни переживает страна. Враг блокировал Ленинград, захватил Калинин, полукольцом навис над Москвой. На юге гитлеровские орды подошли к Дону, захватили Ростов… Гитлеровские войска наступают на всем советско-германском фронте. И все же мы знали, что это временные успехи врага, верили, что наступит пора и наших побед.
В землянку зашел командир полка майор А. П. Мельников:
- Ну, соколы! Погода улучшается. Фронту нужны самолеты. Готовьтесь вылетать!
Снег укрыл землю белой простыней. Низкие серые облака клочьями плывут на высоте 200-300 метров. Снегопад продолжается. Управляет машиной Василий Решетников. Полет дальний, в Рязанскую область. Кроме нас, в воздухе пять самолетов. Их пилотируют четыре Ивана - Козочкин, Дудников, Величай, Курятник и Виктор Скопов.
В пункт назначения долетели без приключений. Сдали самолеты техникам. Они рассказали нам, что с их аэродрома каждую ночь бомбардировщики [30] летают в район западнее Москвы, бомбят наступающих немцев. Сейчас экипажи отдыхают. Ночью снова в бой. А мы? Нам предстояло самолетом ТБ-3 вернуться на тыловой аэродром. Мы откровенно завидовали фронтовикам. Всем сердцем были с ними, считали, что наше место - фронт, непосредственное участие в боях с фашистскими захватчиками.
На фронт… через Туркмению
За напряженными занятиями и полетами прошел еще один месяц войны. После возвращения с прифронтового аэродрома я вновь обратился к командованию с просьбой направить меня на фронт.
13 декабря радио сообщило радостную весть о провале немецко-фашистского плана окружения и захвата Москвы. Левитан радостно и торжественно рассказывал об освобождении сотен населенных пунктов, об огромных трофеях. Стало ясно, что болтовня о непобедимости гитлеровской армии лишь миф. Врага можно бить, и он будет разбит! По для этого надо приложить еще много усилий.
Наконец- то командование удовлетворило мою просьбу и просьбу моих сослуживцев по 3-й эскадрилье А. Т. Назарова, С. П. Казьмина, В. В. Решетникова, И. П. Курятника. В конце месяца мы с летчиками и штурманами других эскадрилий полка отъезжали в действующую армию. Железные дороги переполнены. Зеленая улица предоставлялась только воинским эшелонам. Комендант помог сесть нам в поезд -и прощай, наш тыловой аэродром.
В дороге мы живо обсуждали положение на фронте, восхищались героизмом советских воинов, пытались представить, каким будет наш первый [31] боевой вылет, и внимательно слушал товарищей и спрашивал себя: как сложится судьба каждого из нас? Ведь едем на фронт, предстоят полеты, полные всяких неожиданностей. В одном не было сомнений: все мы, воины-коммунисты, не пожалеем ни сил, ни своей жизни в битве с немецкими оккупантами.
И, забегая вперед, можно сказать, что я не ошибся. Мужество, героизм, мастерство проявили в боях И. П. Курятник, А. Т. Назаров и В. В. Решетников. Они стали Героями Советского Союза. Отважно сражался с врагом С. П. Казьмин, как и другие товарищи. Но не всем было суждено дожить до Победы…
Через двое суток мы уже были на фронтовом аэродроме. Здесь базировалась так называемая группа Б. В. Бицкого.
Борис Владимирович Бицкий был широко известен среди авиаторов. Это опытный командир, прослуживший в авиации много лет. Он поднимался в небо еще на «фармане», а потом летал на самых различных типах самолетов - иностранных и отечественных.
Бицкий много сделал для развития гражданской авиации. Он первым проложил трассу Москва - Харьков, водил самолеты из Москвы во Владивосток. В совершенстве владея искусством слепого полета в любое время суток, он обучил этому мастерству многих пилотов.
Нам сказали, что подполковник Бицкий, имея большие полномочия для формирования частей дальних бомбардировщиков, отбирает из числа присланных лишь тех, кто полностью отвечает его требованиям, что он немного «перебарщивает» и отсеивает даже тех, кто имеет хорошую подготовку. Узнали мы, что бывшие командиры и штурманы [32] эскадрилий назначаются рядовыми летчиками и штурманами. Все это настораживало…
Более суток мы ожидали приема у командира. Впрочем, иначе и быть не могло: ведь он руководил полетами, сам летал, да и требовалось время, чтобы ознакомиться с нашими личными делами. В кабинет подполковника Бицкого я вошел сильно волнуясь. Доложил. Командир внимательно посмотрел на меня умными глазами и заговорил:
- Что, лейтенант, хотите воевать? Хотя это лишний вопрос. В документах сказано, что вы неоднократно обращались с подобной просьбой. Я ознакомился с вашим делом. Штурман звена. Инструктор. Это хорошо. Однако есть одно «но». У вас малый налет в ночных маршрутных полетах. А это, согласитесь, серьезный недостаток. Мы собираемся летать в глубокий тыл врага, за тысячи километров, ночью, в сложную погоду. Предлагаю на ваш выбор два варианта: можем направить вас во фронтовую авиацию, там летают на сравнительно небольшие расстояния, или же возвращайтесь в свой учебный полк. Есть, правда, еще и третий вариант - поехать в высшую штурманскую школу к генералу И. Т. Спирину, в город Мары, пройти там практику маршрутных полетов, а потом на фронт, хотя бы и к нам. Правда, мы не имеем права направлять вас к Спирину, но рискнем… Даю вам час на размышление, выбирайте свой вариант.
- Товарищ подполковник! Не нужен мне час. Все уже ясно и так. Если я не подхожу для вашей группы сейчас, направляйте в Туркмению. Это будет кратчайший путь в дальнебомбардировочную авиацию, в действующую часть. Я не хочу возвращаться в учебный полк. И фронтовая авиация мне не подходит. Дальние полеты - моя давнишняя мечта. [33]
- Добро! Так и сделаем. Только имейте в виду, Спирин - человек с крутым характером. Начнет шуметь, мол, Бицкий не имеет права посылать к нему людей. Но не беда. Все уладится. В добрый путь, лейтенант!
Наша группа рассеялась. Решетников, Курятник, Назаров, Казьмин остались у Бицкого. Кое-кто вернулся в учебный полк. А я вместе с лейтенантами Иваном Лисовым и Анатолием Мирошниченко поехал в далекую Туркмению.
Ехать пришлось долго, поезда часто простаивали, пропуская на запад многочисленные эшелоны. Позади остались Оренбург, Кзыл-Орда. Как-то незаметно мы переехали из зимы в лето. В Ташкенте лишней оказалась шинель. Теплынь. Ярко светило солнце. Улицами куда-то спешили люди в военной, гражданской одежде - узбекской или европейской. Рядом с автомашинами, не спеша, шли безразличные ко всему ишаки, они несли на спине огромный груз. С интересом мы наблюдали удивительный город, полный контрастов.
Поезд Ташкент - Красноводск доставил нас к месту назначения. Подполковник Бицкий был прав. Начальник высшей штурманской школы И. Т. Спирин, прочитав наши документы, все-таки изрядно пошумел, грозился даже отправить нас обратно. И все же он «смиловался».
- Ваше счастье, что нам не хватает штурманов, - строго закончил генерал.
Восточнее города, среди аулов, на пустыре, находился полевой аэродром. Рядом с летным полем - колхозная земля, изрытая арыками. Пахота чередуется с низкорослыми деревьями урюка. Чуть дальше виднеются жилища туркмен, похожие на цыганские шатры. Изредка между юрт заметны дома, покрытые черепицей. [34]
На аэродроме есть все необходимое для учебы, полетов, жизни: бараки из глины, в которых было оборудовано несколько классов, самолеты разных конструкций, столовая. Поселили нас в бывшей конюшне кавалерийского полка, переоборудованной под казарму.
16 января 1942 года А. Мирошниченко, И. Лисовой и я приступили к учебе. Наша группа начала занятия еще 2 января. Пришлось догонять. Командир эскадрильи рассказал нам об условиях учебы, объеме программы, о сроках. За два с половиной месяца мы обязаны окончить теоретическую и летную программы и быть готовыми к отправке на фронт. В теории большое внимание уделялось изучению радиотехнических средств вождения самолетов. В летную программу входили маршрутные полеты, бомбометание, воздушные стрельбы, радиосвязь.