Окончились тренировочные полеты. Хожу по городку. Опустели дома, где жили семьи авиаторов. Не слышно детского смеха. Подхожу к дому «В». Поднимаюсь на третий этаж. В августе прошлого года, захватив с собой один чемодан, отсюда выехала [45] в Бузулук Леся. Квартиру со всем, что в ней было, сдала по акту коменданту. Думала, что Красная Армия скоро разгромит фашистских захватчиков, и она сможет вернуться в Воронеж… Вот и третий этаж. На двери с номером пять висит печать из сургуча. На других дверях такие же печати. Не удержался, посмотрел в щель. Все стоит, как стояло до войны: стол, стулья, шкаф. Сколько бед принесла война советским людям, сколько разлучила семей, лишила радости детей, забрала у них родителей. Сколько разрушила городов и сел. А сколько горя еще принесет она…

В редкие минуты досуга мы расспрашивали старших товарищей об истории полка, о его боевых делах. Затаив дыхание, слушали рассказы о боях 1941 года, суровых и тяжелых, о случаях невероятных. В этих рассказах мы находили и советы, и правила боя, написанные кровью.

93- й дальнебомбардировочный авиаполк был сформирован в марте 1940 года вблизи Житомира. Меньше года удалось авиаторам заниматься боевой подготовкой: летать по маршруту, бомбить на полигонах, стрелять по целям в воздухе и на земле. Перед войной оставалось еще много нерешенных задач. Ночью летали только десять экипажей. Самолетовождение осуществлялось по компасу и при [46] помощи визуальной ориентировки. Радионавигации была новинкой, и чтобы овладеть ею, как раз и не хватило времени.

Боевое крещение полк получил на второй день войны. Он принимал активное участие в оборонительных боях на Украине. Эти бои были исключительно упорными и трудными. В октябре 1941 года, перелетев в Липецк, экипажи полка продолжали боевую работу, помогали войскам, защищавшим Москву. Основными целями бомбардировщиков были немецкие танки и моторизованные войска. Авиаторы громили противника на прифронтовых дорогах, в оврагах, на железнодорожных станциях.

Вместе с нами ночную подготовку проходил летчик Николай Жуган. У молодого воина уже был немалый боевой опыт. В начале войны он летал днем в строю, чаще всего без сопровождения истребителей. Дважды ему уже приходилось оставлять сбитую вражеским огнем машину…

18 сентября над полем боя в районе старинного города Путивля появилось семь советских бомбардировщиков под командованием майора Т. И. Тихого. Один из них пилотировал лейтенант Н. П. Жуган. Самолеты вышли на цель. Лейтенант П. Д. Круглов открыл бомболюки и по сигналу ведущего штурмана сбросил бомбы. Фугаски и зажигалки долетели на скопление танков и пехоты врага. Внизу появились огонь и дым - горели танки, автомашины…

Гитлеровцы усилили зенитный огонь. Один из снарядов попал в хвостовую часть самолета, второй - в крыло, еще один взорвался в кабине стрелка-радиста. Медлить было нельзя. Вот-вот взорвутся бензобаки, и тогда… Круглов уже покинул свою кабину, радист - погиб. Остался единственным живым на борту Жуган. Придерживая коленями [47] штурвал, Николай с силой дернул за рукоятку. Защелка поддалась, и фонарь отошел. Огонь с крыла подбирался все ближе. Летчик выбросился из кабины. Наступила непривычная тишина, еле слышен гул моторов удаляющихся самолетов да в ушах свист воздуха от стремительного падения. Открыв глаза, Жуган увидел быстро надвигающуюся на него землю. Что делать? Внизу враг. Есть ли смысл открывать парашют? А если плен? Издевательства, пытки, унижения. Эти мысли стремительно проносились в голове Николая…

Почти у самой земли Жуган с силой рванул кольцо. Над головой раздался знакомый хлопок - парашют раскрылся. Нет, сдаваться нельзя. Родине нужны воины-авиаторы. Только приземлился, освободился от парашюта, как тут же появились два немецких автоматчика. Николай бросился бежать к лесу. Гитлеровцы, видимо, желая захватить летчика живым, бежали следом, что-то кричали и стреляли в воздух. Расстояние между Жуганом и преследователями стало сокращаться. И тогда Николай решил схитрить. Он на бегу снял свой новый реглан и бросил его на землю. Стало легче бежать, стрельба позади прекратилась. Летчик оглянулся: немцы дрались из-за реглана. Бандиты не могли поделить добычу. Вскоре Жуган был в лесу.

С наступлением темноты летчик, сориентировавшись с помощью карманного компаса, пошел на восток. Стремился обходить населенные пункты и дороги. Утром сильно похолодало. Решил отдохнуть и согреться в скирде соломы, незаметно уснул. Проснувшись, Жуган увидел из своего укрытия женщину, идущую проселочной дорогой. Подозвал к себе, спросил, есть ли в их селе немцы.

- Сейчас нет. Но появляются частенько, приезжают на машинах, мотоциклах. Награбят поросят, [48] яиц, наловят кур - и куда-то уезжают, - ответила колхозница.

Николай попросил женщину принести какую-нибудь одежду, чтобы переодеться. Она молча наклонила голову и ушла в село. Вскоре принесла старую кепку, поношенную фуфайку, холщовые, в заплатках, брюки, парусиновые туфли. Взамен летчик отдал свое добротное военное обмундирование. Переодевшись, Жуган стал неузнаваемым.

Незнакомка пригласила летчика в село, к своему брату Ивану. Там хозяева угостили Николая картошкой в мундире. После завтрака Иван на вопрос летчика, как лучше и поскорее пробраться к своим, сказал:

- Идите все время на юго-восток. Зайдете в село Чаплищи, что в тридцати километрах отсюда. Там живет наша сестра Мария. Она поможет вам.

Теперь летчик шел по дорогам. Изредка ему попадались небольшие группы гитлеровцев. Они не обращали внимания на человека, шагавшего в поношенной крестьянской одежде.

К вечеру Жуган добрался до села Чаплищи, нашел хату Марии. Сказал, что пришел от ее брата.

- Отдохните, поужинайте, а потом пойдете на станцию Ворожба, там живет мой дядя. Он посоветует вам, как пробираться к своим.

Поблагодарив за ужин и гостеприимство, летчик пошел дальше. По дороге до Ворожбы он познакомился с молодым человеком, оказавшимся старшим лейтенантом, артиллеристом, выходившим из окружения. Вдвоем они нашли дядю Марии. Он жил вблизи железнодорожной станции, занятой гитлеровцами. Дядя, прежде чем что-либо порекомендовать, пошел на станцию, все разведал и посоветовал двигаться по полотну железной дороги на Льгов. [49]

- Дорога разрушена, не действует. Там вы не встретите немцев.

Дядя накормил командиров картошкой (она, видимо, стала главным блюдом на оккупированной земле) и проводил их в дальнюю и опасную дорогу. А она, эта дорога, оказалась действительно дальней и трудной. В пути им встречались бойцы и командиры, спешившие на восток, чтобы поскорее добраться к своим, вновь принимать участие в боях с оккупантами. Питались воины овощами, которые не успели убрать колхозники. Спали где придется: то в соломе, то в сене, а то и просто на сырой земле…

В дороге Жуган часто вспоминал добрым словом колхозницу, ее брата Ивана и сестру Марию, их дядю - настоящих советских патриотов, помогавших ему и другим воинам всем, чем могли. Таких людей, оставшихся верными своей Родине, - большинство. В этом не было никакого сомнения.

Спустя много дней мытарств по земле, захваченной врагом, Жуган перешел линию фронта и прибыл в Курск. Далее на паровозе доехал до Касторной, а затем воинским эшелоном - до Воронежа.

В Воронеже Николай встретился со своей молодой женой Тамарой. Поженились они за месяц до войны. Эта встреча была радостной для обоих. В штабе ВВС фронта Жуган узнал, где базируется его родной авиаполк. Через сутки Николай был на месте. Со станции направился пешком. В авиагородке он услышал веселые крики, смех. Это летчики, штурманы, стрелки-радисты, воспользовавшись нелетной погодой, играли в футбол. Команды возглавляли летчик Иван Гросул и штурман Леонид Глущенко. Оставив любимую игру, летчики побежали навстречу Жугану. Начались радостные объятия, крепкие рукопожатия. Авиаторы радовались [50] возвращению товарища, которого так долго ждали. Все переживали, узнав о гибели стрелка-радиста.

В этот же день Николай узнал, что в штабе уже отпечатали извещение его жене о том, что ее муж погиб смертью героя, выполняя боевое задание 18 сентября. С большим удовольствием это извещение Жуган уничтожил…