Лештуковъ. Если вы намреваетесь выдержать прощальную овацію на вокзал, то вамъ время.
Леманъ. Въ потемкахъ подешь.
Кистяковъ. Да, рано стемнло: въ самомъ дл, гроза идетъ.
Лештуковъ ( прошелъ мимо Ларцева и Джуліи тихо). Позжайте, что тянуть? Только спектакль постороннимъ.
Ларцевъ. Врно, врно.
Отходить отъ Джуліи, съ досадою теребя бороду.
Нтъ, что же, однако, я y этой двчонки укралъ?
Леманъ ( Ларцеву на ухо). Андрикъ. Честно. Благородно… дай на прощанье двадцать франковъ взаймы.
Ларцевъ. Поди ты къ чорту! Тебя еще не доставало.
Кистяковъ. хать, такъ хать, какъ говорилъ попугай, когда кошка тащила его за хвостъ.
Ларцевъ. Ты совершенно правъ: мой отъздъ путешествіе именно въ этомъ род. Прощайте, Джулія, дорогая. Храни васъ Богъ! Дмитрій Владимировичъ, до скораго свиданія въ Рим.
Быстро, нервно, крпко жметъ имъ руки уходитъ по главной лстниц. Леманъ, Франческо, Кистяковъ слдуютъ за нимъ. Лештуковъ провожаетъ ихъ на лстницу. Джулія бросилась къ окну и замерла. Глухой шумъ отъхавшаго экипажа.
Лештуковъ ( возвращается, открываетъ электричество). Джулія!
Джyлія не отвчаетъ.
Лештуковъ. Джулія!
Джyлія не отвчаетъ.
Лештуковъ ( подходить къ ней и слегка касается ея плеча). Джулія!
Джyлія. А, это вы… Вы замтили: онъ на меня послднюю взглянулъ, когда уходилъ отсюда… и еще кивнулъ мн головой, когда слъ въ экипажъ…
Лештуковъ. Джулія!
Джyлія ( рзко и быстро). Онъ, кажется, оставилъ вамъ деньги для меня? Они съ вами? Дайте.
Лештуковъ ( смотритъ на нее съ удивленіемъ. Въ сторону). Довольно прозаической финалъ для столь возвышенной драмы.
Открываетъ письменный столъ, вынулъ столбикъ золота, завернутый въ бумагу, передаетъ Джуліи.
Получите.
Джyлія. Онъ сейчасъ, дйствительно, въ Римъ похалъ?
Лештуковъ. Да, кажется.
Джyлія. Я на эти деньги за нимъ поду, синьоръ.
Лештуковъ. Напрасно, Джулія.
Джyлія. Да, синьоръ. Не качайте головой: поду и найду его, гд бы онъ ни былъ, въ Рим, въ Неапол, въ Милан.
Лештуковъ. Эхъ, Джулія, ничего изъ этого не выйдетъ. Не пара вы.
Джyлія. Синьоръ, онъ сынъ крестьянина, какъ и я… Разв ваши крестьяне благороднее нашихъ?
Лештyковъ. Да не то, Джулія. Не о происхожденіи рчь… А не годитесь вы другъ для друга.
Джyлія. Синьоръ… синьоръ… не людямъ, мн судить объ этомъ. Мое сердце выбрало его.
Лештуковъ. Ну, А его сердце не хочетъ и не уметъ знать ничего, кром своего таланта, который y него, дйствительно, огромный… Вотъ вамъ никогда и не понять другъ друга.
Джyлія. Талантъ… даръ божій… А моя красота разв не великій даръ Божій? Если Богъ одарилъ его, то и меня Онъ не обидлъ. Мы оба равны передъ Нимъ, синьоръ.
Лештуковъ. Да, вы прекрасны, Джулія. И вы хорошая двушка. Вы стоите большой любви.
Джyлія. Онъ не любить меня, синьоръ, но долженъ будетъ полюбить. Потому что иначе… отъ любви, какая въ моемъ сердце, надо умереть, синьоръ! (Поклонилась Лештукову и быстро побжала къ выходу).
Лештуковъ. Любовь сильна, какъ смерть. О, Соломонъ, мудрый царь Израиля!
Отворилъ окно и стоитъ около него. Комната наполняется шумомъ грозно ревущаго моря, небо совершенно черно и вспыхиваетъ по временамъ яркими зарницами…
Ого, какъ расходилась. А воздуха всетаки ни на вздохъ. Точно свинецъ въ легкихъ.
Идетъ за драпировку: приостанавливается.
Въ конц концовъ дерево этотъ Ларцевъ.
Стукъ подъхавшаго экипажа.
Неужели наши.
Выходить изъ-за драпировки переодтый въ легкую шелковую блузу. Перевсился за окно.
Отчего такъ скоро?… Не слышу…
Переходить къ винтовой лстниц и, открывъ дверь, перекликается съ Амаліей и Бертой.
Лештуковъ. Проводили?
Амалія. Едва успли. Наши часы врозь съ желзнодорожными на цлыя десять минутъ.
Берта. Чуть чуть усплъ вскочить въ поздъ. Велть вамъ кланяться.
Лештуковъ. Спасибо.
Амалія. Сойдете внизъ ужинать?
Лештуковъ. Нтъ, благодарю. Нездоровится, хочу въ постель.
Амалія. Ой, какая скука!
Берта. Мы совсмъ одни. Маргарита Николаевна тоже съ мигренью, прошла прямо къ себ.
Лештуковъ. А художники?
Амалія. Закатились въ курзалъ.
Лештуковъ. На всю ночь, конечно?
Берта. Вероятно. Франческо угощаетъ по случаю скриттуры.
Лештуковъ. Жалю, что не могу сдлать вамъ компанію. Я уже раздтъ.
Амалія. Если такъ, Берточка, не отправиться ли и намъ по своимъ коморкамъ? сть совсмъ не хочется.
Берта. Я бутербродъ захвачу. Въ постели съмъ.
Амалія. Ну, покойной ночи.
Лештуковъ. Покойной ночи.
Отходить.
Берта. Да! Дмитрій Владимировичъ!
Лештуковъ ( возвращается). Ну-съ?
Берта. Осмотрите наружную дверь мн показалось, что она y васъ открыта.
Лештуковъ. Хорошо. Сейчасъ.
Амалія. Еще заберется кто-нибудь.
Лештуковъ. Кому тамъ? Покойной ночи.
Прошелъ къ выходной двери и распахнулъ ее: за нею въ темнот стоитъ Альберто, смущенный, блдный, слегка выпившій.
Лештуковъ. Визитъ поздній и весьма некстати, но не скажу, чтобы неожиданный.
Альберто ( мнетъ шляпу въ рукахъ). Простите.
Лештуковъ. Я такъ и думалъ, что вы не утерпите, чтобы не зайти.
Альберто. Онъ ухалъ, синьоръ?
Лештуковъ. Какъ видите.
Альберто. Это вы его заставили, не правда ли?
Лештуковъ. Заставить я не могъ, А совтовалъ очень… Ой, какъ вы скверно выглядите.
Альберто. Я съ утра ничего не лъ и не могу сть. Все противно… за то жаждою глотку сожгло. Стаканъ вина позволите, синьоръ?
Лештуковъ. Сдлайте одолженіе… Чокнемся, Альберто.
Альберто ( пьетъ и потомъ съ громаднымъ облегченіемъ вздыхаетъ). Такъ это врно? Ухалъ и не вернется?
Лештуковъ. Ни въ какомъ случа.
Альберто. Стало быть, есть еще честные люди на свт. Тмъ лучше для него. ( Бросаетъ стаканъ объ полъ). Синьоръ, такъ да разлетятся вс злыя мысли.
Лештуковъ ( глухо). Аминь!
Альберто (со слезами на глазахъ, дружески трясетъ ему руку). Синьоръ, вы меня изъ мертвыхъ подняли.
Лештуковъ. Богъ съ вами! Не преувеличивайте.
Альберто. Вы удете далеко, вы большой баринъ, А все-таки помните, что y васъ здсь есть другъ, который для васъ, если понадобится, не пожалетъ жизни.
Лештуковъ. Спасибо, Альберто. Не волнуйтесь такъ. Я не сдлалъ ничего особеннаго. Хорошо, что дло кончилось миромъ: вотъ что главное.
Альберто. Я радъ, очень радъ, что мн не надо обижать художника. Опъ мн нравится, я хотлъ быть ему другомъ. Но что длать? Жизнь приказывала его убить.
Лештуковъ. Мой совтъ: не слишкомъ преслдуйте Джулію. Пусть опомнится, придетъ въ себя: дайте влюбленности остыть - самолюбію успокоиться. Лишь бы она сгоряча не сдлала какой-нибудь дикости.