— Младший матрос Кейт, — объявил на построении энсин Экрс, — вам объявляется благодарность командования за блестящую контрольную работу по курсу «Вооружение». Только вы смогли внятно объяснить, что такое подшипник без трения.

Репутацию следовало поддерживать, к каждой контрольной приходилось готовить ответы на десятки глупых вопросов, так что со временем Вилли мог охарактеризовать любую деталь корабельных орудий, понятия не имея, что означали его слова.

Последнее не слишком волновало его, так как незадолго до экзаменов он получил наглядный урок флотской педагогики. Как-то вечером Вилли прочел в учебнике «Подводная война», выпущенном в 1935 году, следующее: «Подводные лодки из-за малого радиуса действия более всего пригодны для защиты побережья». В это время наци каждую неделю топили несколько американских транспортов у мыса Гаттерас, в четырех тысячах миль от побережья Германии. Хохотнув, Вилли не преминул показать это место в учебнике Киферу и Кеггсу. Не так уж часто удавалось им поймать флот на ошибке. А наутро, на уроке тактики энсин Брэйн вызвал Вилли.

— Кейт.

— Да, сэр.

— Какие задачи могут выполнять подводные лодки с наибольшей эффективностью и почему?

В руке преподаватель держал раскрытый томик «Подводной войны» выпуска 1935 года. Преждевременно полысевший, всегда насупленный, чрезмерно суровый, двадцатипятилетний энсин был инструктором по строевой подготовке и в глаза не видел настоящей подводной лодки. Но читать он умел.

Вилли замялся.

— Ну, Кейт?

— Сэр, вы спрашиваете о сегодняшнем положении вещей или о том, как было в 1935 году?

— Я задаю вопрос сегодня, а не в 1935 году, — нахмурился Брэйн.

— Немцы топят немало судов около мыса Гаттерас, — запустил Вилли пробный шар.

— Это мне известно. Но у нас не обзор текущих событий, а семинар по тактике. Вы приготовили урок?

— Да, сэр.

— Отвечайте на вопрос.

Вилли мгновенно оценил ситуацию. Едва ли его могли спросить еще раз до экзаменов.

— Подводные лодки, из-за малого радиуса действия, наиболее всего подходят для защиты побережья.

— Правильно, — энсин Брэйн поставил Вилли «отлично». — Зачем вы только тянули время.

Так что Вилли зубрил и зубрил. Наступил судный день: и комната 1013 сдала экзамены в полном составе. Колтен из 1012 и Костер из 1014 вновь отправились на призывные участки. Колтен, сын влиятельного вашингтонского адвоката, не утруждал себя занятиями и нарушал распорядок дня. Вилли куда больше сожалел о неудаче Костера, добродушного, изнеженного юноши, которого воспитывали тетки — старые девы. И очень расстроился, когда, заглянув в 1014, увидел пустую койку. Много позже Вилли узнал, что Костер погиб при высадке в Салерно.

Теперь они стали курсантами, военными моряками, получив синюю форму, белую офицерскую фуражку и, самое главное, свободу по субботам, с полудня до полуночи. Судный день пришелся на пятницу. Они не покидали стен училища три недели. Вилли позвонил Мэй Уинн и попросил встретить его у дверей Ферналд-Холла в одну минуту первого. Мэй приехала на такси, прекрасная и удивительная, и когда она страстно приникла к Вилли, тому привиделась собственная свадьба со всеми вытекающими последствиями. Он еще целовал Мэй, когда с сожалением отказался от этих мыслей по прежним причинам. Они поехали в «Луиджи», и Вилли, опьяненный красотой девушки и вином, которого не пробовал три недели, съел две пиццы.

— Мэй, — он взглянул на часы, — я должен тебя покинуть.

— О? Разве ты не свободен до полуночи?

— Мне надо заехать домой.

— Конечно, — свет померк в глазах Мэй.

— На полчаса, максимум на час. Сходи в кино. Или на дневной спектакль. Мы можем встретиться… — он вновь посмотрел на часы, — в половине шестого.

Мэй кивнула.

— Гляди, — он достал из кармана деньги. — Сто двадцать долларов. Сегодня погуляем на славу.

— Стипендия?

— Двадцать из них.

— А еще сто?

Вилли как-то сник.

— От мамы.

— Я сомневаюсь, что она одобрит такие расходы, — Мэй не сводила с него глаз. — Она знает о моем существовании, Вилли?

Тот покачал головой.

— Ты у нас очень предусмотрительный. За этим невинным личиком прячется большой хитрец, — протянув руку, она погладила Вилли по щеке.

— Где мы встретимся? — Вилли тяжело поднялся, его желудок переполняли тесто, сыр, помидоры, вино.

— Где хочешь.

— «Сторк Клаб»?

Мэй кивнула. Они расстались у дверей ресторана. В поезде Вилли заснул, но открыл глаза перед самым Манхассетом.

В Манхассете Кейты жили в большом, с двенадцатью комнатами, доме, построенном в голландском колониальном стиле, с белыми колоннами, высокой крышей и множеством окон. Дом стоял на холме, окруженный двумя акрами лужков, елей, кленов и дубов. Родственники миссис Кейт подарили ей этот дом на свадьбу, а ежегодный доход с ценных бумаг банка Род-Айленда позволял содержать его в идеальном порядке.

По кленовой аллее он подошел к парадной двери. В гостиной его ждали. Мать обняла Вилли. Родственники и знакомые, подняв бокалы, приветствовали героя войны. Лучший фарфор и серебро стояли на обеденном столе, в камине потрескивали поленья.

— Пора, Мартина, — крикнула миссис Кейт, — давайте бифштексы… Мы устроим тебе пир, Вилли. Все, что ты любишь… Устрицы, луковый суп, бифштекс, картофельное пюре, кофе по-баварски. Ты же умираешь от голода, не так ли?

— Я готов съесть целую лошадь, — ответил Вилли. Героизм может проявляться по-разному. Вилли сел за стол и начал есть.

— Не сильно ты и проголодался, — вздохнула миссис Кейт, видя, как ее сын давится бифштексом.

— Так вкусно, что я хочу насладиться каждым куском, — ответил Вилли.

С бифштексом он справился, но, когда перед ним поставили большую чашку кофе по-баварски, природа взяла свое. Вилли побледнел, отвернулся, быстро закурил.

— Мама, я больше не могу.

— Дорогой, ты же совсем ничего не съел. Мы все знаем, что у матросов зверский аппетит. Пожалуйста, выпей кофе.

Отец Вилли внимательно наблюдал за ним.

— Может, ты перекусил перед тем, как приехать домой, Вилли?

— Чуть-чуть, папа, только заморил червячка.

Миссис Кейт разрешила ему вернуться в гостиную, где пылал другой камин. Здесь наш курсант оказался в центре внимания, делясь секретами подготовки морских офицеров и анализируя ход боевых действий на всех фронтах. Три недели он не читал газет, поэтому имел весьма смутное представление о том, что происходит. Но импровизировал на ходу, и ему внимали, как оракулу.

Только в гостиной Вилли заметил, что отец хромает и ходит, опираясь на трость. Какое-то время спустя доктор Кейт прервал вечер вопросов и ответов.

— Хочу воспользоваться отцовским правом и увести от вас сына-моряка, чтобы поговорить с ним наедине.

Он взял Вилли под руку, и они пошли в библиотеку с отделанными красным деревом стенами и полками, уставленными книгами в кожаных переплетах. Окна выходили в сад. На клумбах кое-где лежал снег.

— Ну, Вилли, как тебе служба? — спросил доктор Кейт, закрывая за собой дверь.

— Нормально, папа. Я справляюсь. Что у тебя с ногой?

— Ничего особенного. Нарывает палец.

— Болит?

— Есть немного.

Вилли удивленно глянул на отца. Впервые тот на что-то пожаловался.

— Но ты обращался к врачу?

— Да, конечно. Сделать ничего нельзя. Со временем все заживет. — Взгляды отца и сына встретились. — Я не стал бы уводить тебя от компании, — доктор Кейт, хромая, отошел к окну, — но мы никогда не говорили друг с другом, не так ли? Я ведь не возражал, чтобы твоим воспитанием занималась мать. А теперь ты уходишь на войну.

Вилли не знал, что и ответить. Он чувствовал, отец хочет сказать ему что-то важное, но никак не решит, с чего начать.

— Сам я не был за океаном, Вилли, в первую войну. Может, тебе тоже повезет.

— От судьбы не уйдешь, — улыбнулся Вилли. — Флот тратит на меня немало времени и средств. Если я пройду хорошую подготовку, надо плыть за моря.