— Ну как, Галя, нравится? — спросил Рогов.
— Нравится. — Она улыбнулась смущенно. Только мотор очень шумит…
Голубоглазая молчаливая девушка чувствовала себя неловко, как будто впервые попала в чужую, незнакомую компанию, словно не она, а другая ходила когда-то вместе с Ниной Роговой в избу, где скрывался обложенный со всех сторон убийца Вихарев. Трудно было привыкнуть к их разговорам, вращавшимся вокруг одной-единственной темы — раскрытию преступлений. Да и с Германом было все как-то ясно. Вот уже год, как они встречались раза два-три в месяц у парка или в кино. Нравится ли она ему? Иногда кажется, что нравится, что он только стесняется при всех быть внимательным и нежным. Вот и сейчас он ни разу не посмотрел в ее сторону и будто даже тяготился ее присутствием. Один раз, ожидая Германа у горотдела, она услышала брошенную кем-то в ее адрес реплику: «Новая пассия Баркова». Вечером нашла в словаре: «пассия — предмет страсти, возлюбленная», а какая-то тревога и неясность все равно остались.
Часа через полтора они проплыли мимо небольшого мыса, где находился пионерский лагерь областного управления, и вошли в устье Парюги. Олег приподнял над водой мотор, чтобы его не стукнуло о дно, а Тамулис с носовой цепью в руках спрыгнул на землю.
Они бывали здесь уже не раз. На маленькой полянке остался след их костра, который в последний раз разжигал Мартынов.
— Живо! Мужчины — за ветками! Женщины — на кухню! — Рогов не давал никому опомниться и сам первый орудовал топором и веревкой, демонстрируя специальные «инженерные» приспособления для рубки хвороста.
Разгоряченные работой, сели обедать. Понемногу у всех поднялось настроение.
— Нина дарю, — сказал Рогов, подавая жене большую еловую шишку, слегка поцарапавшую ему локоть.
— Спасибо. Лучше прибереги к моему дню рождения. Или приурочь к какому-нибудь торжественному случаю.
— Самое интересное, друзья: Нина, как и большинство ее подруг, все праздники, исключая 23 февраля, считает своими личными и не прочь получить подарок!
— Будь, Олег, правдив: только 7 ноября, 8 марта и 1 Мая.
Олег любил справедливость:
— А на День авиации?
— Дарил, дарил… Вспомнила: даже на День строителя! Они с Андреем, — Нина улыбнулась, — сделали женам подарки: Андрюша Мартынов унес из дому две книги, и Олег взял из шкафа две, поменялись и подарили нам с Ольгой. По две книги с трогательными надписями. На следующий праздник снова подарки. И опять книги: «Оливер Твист» и «Далеко от Москвы». Увидела как-то Ольга Мартынова мою книжную полку, и эпопея с книгами закончилась…
— Андрей был большой выдумщик, — сказал Tамулис.
Все замолчали, только один Рогов, как хозяин лодки и руководитель экспедиции, продолжал делать все чтобы воскресная прогулка была веселой и легкомысленной.
— Книга — лучший подарок, Нина, это тебе каждый скажет!
Гале стало смешно: хмурые и недоступные, как раньше казалось, оперативники на ее глазах превращались в мальчишек, и ей захотелось сказать им что-нибудь приятное.
— За раскрываемость преступлений! — робко предложила она, поднимая стакан с вино?
Все засмеялись.
— За раскрываемость, — благодарно улыбнулся ей Барков. — За друзей новых и старых.
После обеда сыграли в футбол: Герман с Ниной против Олега и Гали. Тамулис очень серьезно, с соблюдением всех тонкостей игры судил этот матч, бегая по поляне с милицейским свистком. Потом Герман учил Галю управляться с лодочным мотором, Рогов занялся спиннингом.
На закате они снова сидели на берегу. По реке все чаще и чаще шли самоходки.
— «Сенатор», — прочла Нина на крышке пивной бутылки.
— Если бы на месте преступления осталась такая крышка, — сказал Тамулис, — я бы первым дело проверил поступление пива на транзитные пароходы.
— Наше умение раскрывать преступления уже и известно многим, — вздохнул Барков.
— Мы! Мы даже не проверили, есть ли такая кличка — Черень! — возмутился Тамулис. — А я ездил к пенсионеру, к Шишакову, и он помнит, что слышал эту кличку.
— Лейтенант Тамулис, — прервала их Нина, как лицо начальствующего состава милиции, старший по званию, приказываю вам замолчать и больше не касаться вопросов службы: нас здесь могут подслушать!
Тамулис огляделся:
— По-моему, я ничего такого не сказал…
Иногда он совсем не понимал шуток, и еще Андрей Мартынов как-то заметил, что Алик не улавливает разницу между анекдотом и загадкой.
— Старший лейтенант Барков! Ваша очередь. Говорите о природе.
— Слушаюсь, товарищ начальник! — Барков вскочил. — Природа делится на живую, неживую, сушу, воду, еду и растения. Еда делится на…
— Все, товарищ старший лейтенант, переходите ко второму вопросу — о любви.
— Любовь делится на…
— Все ясно, товарищ старший лейтенант, чувствуется метод и система. Вы свободны в выборе других тем.
— Темы делятся…
— Ты все это тогда еще, на гауптвахте, усвоил? — с завистью спросил Рогов.
— Нет, Олег, я прочел это в книге К. Керама «Боги, гробницы, ученые». Ты не дарил жене эту книгу? На День артиллерии?
— Отчего бы, Барков, вам не написать обо всем этом, — пропустив мимо ушей ехидный намек, сказал Рогов, — и не послать в журнал, хотя бы в «Советскую милицию»? Гонорар бы получили, признание.
— Не пойдет, — вздохнул Барков, — могут переслать Веретенникову с просьбой разъяснить автору все на месте: что и как. И подпись будет на сопроводительном отношении: начальник литературной части капитан милиции имярек.
На проходившем пароходе включили радиолу. Над рекой загремел фокстрот. Галя почувствовала, как что-то мягкое и теплое коснулось ее колена. Она повернула голову: свирепый Каро, положив морду ей на ногу, следил глазами за пароходом.
— Гляди, — Олег толкнул Нину локтем, — признал Каро. Это что-нибудь да значит…
Нина провела рукой по голове мужа, тихо шепнула:
— Спасибо тебе.
— За что?
— За отлично проведенный день. Я уже давно так хорошо, беззаботно не отдыхала. Да и мальчишки тоже.
— Может, и была такая кличка Черень, — ни к кому не обращаясь, словно продолжая начатый разговор, сказал в это время Барков, — да только Андрей сказал «черт» или «чернь»…
Они вернулись в город в понедельник поздно ночью.
Автобусы уже не ходили, и, пока мужчины убирали мотор и снасти, «женский персонал» дремал на скамье у дебаркадера.
— Вперед, друзья, — сказал, наконец, Рогов, — я знаю: за эти два дня Ратанов обязательно придумал для вас что-то интересное.
— Люблю Ратанова, — вставая со скамьи, призналась Нина, — легко с ним работать!
А у Гали неожиданно испортилось настроение: поездка кончилась, а с ней и два дня не омраченного ничем счастья. «Зачем я ему нужна? — думала она теперь, закрывая глаза. — Зачем я с ним езжу? Может, у меня нет ни капли девичьего самолюбия? Писали ведь в «Комсомолке»…»
Потом они шли по пустынным улицам.
У почтамта мимо них на большой скорости промелькнул «Москвич», а вслед за ним, отставая на какие-нибудь метры, стремительно пронесся милицейский «газик». Они не заметили, кто сидел в «газике», так как еще через мгновение впереди были видны только летящие огоньки стоп-сигналов.
На секунду все остановилось: скорость машин была пугающей.
— В ГАИ всегда так носятся, — успокоил Тамулис, — другой скорости там не признают.
Они прошли мимо дома, в котором жил Ратанов.
— Не спит, — сказал Тамулис, глядя на освещенное окно. — Может, случилось что-нибудь?
Ратанов в это время разговаривал по телефону. В течение дня он несколько раз посылал за Джалиловым, но в квартире никого не заставали. Вечером соседка сказала, что Арслан с сестрой и с племянником еще в субботу уехали в деревню, к товарищу по заводу. Соседка видела, как Майя в сарафане выходила с малышом на улицу из дому. У мальчика в руках был сачок для бабочек. Арслан догнал их у калитки, в новом зеленом костюме, с хозяйственной сумкой в руках. «Такой актуальный, совсем как инженер из восемнадцатой квартиры», — умиленно сказала соседка.