Таким образом, если им верить, Орлеанская дева была дочерью королевы Изабеллы Баварской, сестрой английской королевы Екатерины и тетей английского короля Генриха VI. Воюя против англичан, «принцесса Жанна» наносила удар по политике своих родственников. Это как – ничего?

В подтверждение этой версии приводятся следующие доводы.

Жанна была черноволосой, как и Изабелла Баварская. (Очень веский аргумент, не так ли?)

Жанна сама не знала точно, сколько ей лет. (Интересно, как она могла это знать, не умея читать и писать?)

Жанна хорошо ездила верхом, чему ее кто-то научил. (Но почему девочка из состоятельной крестьянской семьи не могла научиться сама ездить на лошади?)

Жанна никогда не называла свою фамилию. (Как и все французы из простонародья, она называла свое имя и место рождения, а впоследствии также прозвище – Дева Жанна.)

Не сохранилось никаких официальных документов о рождении дочери у Жака Дарка и его жены Изабель. (Это верно и в отношении сверстников Жанны в Домреми.)

Жанну кто-то учил владеть оружием. (Хотя на войне она им ни разу не воспользовалась, напротив, неоднократно заявляла, что никого не убила, а во время сражений держала в руках знамя.) В связи с этим почему-то приводится фраза, сказанная однажды Жанной герцогу Алансонскому: «Чем больше королевской крови примкнет к нам, тем лучше для дела Франции».

По поводу неясности с возрастом Жанны добавлю, что та же проблема касается и многих других известных людей, включая Изабеллу Баварскую и Агнес Сорель. Нечеткость в указании даты рождения даже знатных особ характерна не только для начала XV века, но и для гораздо более поздних времен – практически до тех пор, когда появилась система паспортов и свидетельств о рождении. Это обстоятельство лишает смысла споры о том, была ли Катрин Дарк моложе или старше Жанны: получить исчерпывающую ясность по данному вопросу, наверное, никогда не удастся.

Если отцом Жанны был герцог Орлеанский, то очень странно, что девочку не воспитывали в тех же условиях, что и другого незаконнорожденного ребенка герцога – Дюнуа Орлеанского. Кто стал бы допытываться о матери, если бы сводные брат и сестра росли вместе? Если же отцом Жанны был некий малоизвестный дворянин, то ему бы и следовало растить свою дочь – как граф де ла Фер воспитывал виконта де Бражелона.

Зачем понадобилось посвящать в дворцовые дела постороннюю крестьянскую семью, давать повод для сплетен? Да и странно, что глава семейства Жак Дарк относился к Жанне как обычный крестьянский отец к своей дочери: пытался насильно выдать ее замуж и даже угрожал убить. Ему-то какое дело до поведения принцессы, отданной ему на временное воспитание? И почему королевские слуги не вразумили обнаглевшего мужлана, забывшего, с кем он разговаривает?

Жанна с детства научилась выполнять работы по дому, рукодельничать и пасти скот. А вот читать и писать ее никто не учил. Не странно ли это – принцессу обучили верховой езде, владению оружием, но при этом не позаботились о ее грамотности? Да и уборка крестьянского дома явно не приличествует высокорожденной особе.

Вернемся, однако, к той истории Жанны, которая не вызывает сомнений.

Девочка росла, как все дети той деревни. Со слов матери она заучила три молитвы. Этим ее образование ограничивалось до той поры, когда она, находясь при дворе короля, научилась писать свое имя. Ее рано приучили к домашней работе и женскому рукоделию. Когда она подросла, ее стали посылать на работы в поле. Как и другие дети Домреми, она помогала взрослым пастухам пасти деревенское стадо.

У юной Жанетты было много друзей. В праздничные дни деревенская молодежь собиралась за околицей, у столетнего бука – его называли «деревом фей».

Местное предание гласило, что когда-то давно под его могучей кроной феи водили свои веселые хороводы, но однажды священник окропил лужайку святой водой, и феи исчезли.

Зимними вечерами Жанна брала веретено и шерсть и уходила к своей подружке Манжетте или та приходила в дом семьи Дарк. Девочки тихонько работали вместе, прислушиваясь к беседе старших. Обычно разговор шел о делах родной деревни, но нередко говорили и о событиях в большом мире.

Рядом с Домреми то и дело полыхали соседские деревни. Крестьяне дежурили на колокольнях церквей, чтобы вовремя подать сигнал о приближении опасности. Люди держались поближе к стенам укрепленных городков и замков, прятали скот и имущество в укромных местах. Они жили в постоянном страхе, не зная, когда и откуда нагрянет очередная беда.

Не избежала беды и Домреми. В 1425 году банда одного из местных дворян угнала весь скот. К счастью, владелица другого села, ограбленного этой же бандой, обратилась за помощью к своему родственнику, и тот немедленно снарядил погоню. В результате стычки его люди отбили скот и вернули его законным хозяевам. Спустя три года семье Жака Дарка пришлось искать убежище в соседней крепости Нёфшато: на Домреми напали бургундцы. Они разграбили опустевшие дома и сожгли церковь.

Вот так и проходили детство и отрочество Жанетты Дарк – суровые, наполненные тревогами военных лет, освещенные заревом дальних и близких пожаров, омраченные гибелью и страданиями тысяч невинных людей. Картины народного горя не оставили девочку равнодушной, зажгли ее сердце горячим состраданием и желанием помочь людям. Жанне, как она сама говорила, «стало жаль милую Францию». Запомним это ее выражение. Оно поможет нам предложить ответ на одну из самых важных загадок Орлеанской девы.

Рассмотрим связанный с Жанной Дарк феномен, который она называла Голосами. По ее словам, с тринадцатилетнего возраста она слышала голоса святых, а позже святые стали являться перед ней воочию. Жанна утверждала, что это были святой Михаил-Архангел, святая Екатерина и святая Маргарита. Разумеется, у молоденькой девушки могли быть самые разнообразные фантазии, и ими можно было бы пренебречь, если бы не удивительная биография самой Жанны.

Итак, что мы знаем о Голосах? Как утверждала Жанна, с 13 лет она общалась со святыми – святой Михаил-Архангел, святая Екатерина и святая Маргарита являлись и говорили с ней, обращались к ней с различными наставлениями, которые первоначально не отличались, по сути, от обычных церковных предписаний. Первое свое общение с Голосами Жанна описывает так: когда она пасла стадо, ей послышался Голос, возвестивший, что Бог сжалился над народом Франции и что ей, Жанне, нужно идти во Францию. Услышав это, она расплакалась. Тогда Голос велел ей отправиться в Вокулёр, где она найдет капитана, который ее защитит и отведет во Францию к королю. Голос также сказал девочке, что она не должна колебаться.

Чуть позже, однако, Голоса сообщили Жанне, что на ней лежит миссия по спасению Франции, включая коронацию дофина Карла (впоследствии – король Карл VII). Голоса как будто предсказывали Жанне многие события, давали советы по ведению боевых действий, а во время Руанского трибунала подсказывали ответы на вопросы судей. Во всяком случае, именно так Жанна объясняла свои военные победы и разумные ответы судьям.

Первое, что приходит в голову: на почве постоянных бедствий, о которых Жанне часто приходилось слышать, у девочки помутился рассудок, вот ей и стали мерещиться разные глупости. Объяснение простое и удобное для всех, кто мало знаком с биографией Жанны, но бессмысленное. Потому что сумасшедшие войн не выигрывают и теологические дискуссии с профессионалами не ведут. И коль скоро Жанна преуспела в том и другом, рассудок ее следует считать вполне здравым. Более того, в течение своей короткой жизни Жанна сделала несколько предсказаний. Все они сбылись, причем иногда трагически для девушки. Значит, версия безумия, хотя и очень удобна на первый взгляд, отпадает. Следует искать иные объяснения.

Другая версия, объясняющая феномен Голосов, была высказана судьями во время Обвинительного трибунала (Руан, 1431 год). По их мнению, Жанна действительно общалась со сверхъестественными силами, но происходили они не от Бога, а от дьявола. Эта версия никуда не годилась еще тогда и была вскоре опровергнута Оправдательным трибуналом. Оставляя пока в стороне доводы последнего (мы их рассмотрим позже), заметим только, что силы ада не были бы заинтересованы прекратить кровавую войну и спасти жизни миллионов невинных французов. А вот силы рая вполне могли к этому стремиться.