Что я видел на светлой стороне — в другой раз.

«Ишь ты, как в детективе», — сказала бы моя жена.

В полете со мной ее подарок — цветы. Они, засушенные, хранились дома с 1952 года. В космосе они лежат в моем удостоверении космонавта вместе с портретом Ильича на шелке. Я раскрываю книжицу: смотрите, мол, цветы, как красива Земля, на которой вы растете!..

Думаю я, видимо, как и Андрей, сейчас об одном. Под нами — планета. До Родины далеко. Тысячи километров. Но она — рядом. Слышен ее голос. Слышим. Волнуемся. Радуемся. Торжествуем».

Точка. Рука легла на ручку кресла, а карандаш, как бы раздумывая, остался стоять на месте, уткнувшись острием в страницу бортового журнала. Невесомость!

Несколько секунд космонавт сидел неподвижно. Потом потянулся к пульту и щелкнул выключателем. Неслышно заработал маленький вентилятор...

Не стану продолжать рассказ об этом, первом его полете. Ведь был и второй. Более трудный, более интересный...

О нем мы говорили, когда вновь была осень. Сорок четвертая осень в его жизни. И снова он вспоминал каждую минуту перед стартом. Вспоминал, что делалось вокруг него в течение предполетных дней. Кажется, еще до сих пор звучит в ушах стартовая команда космодрома, отсчитывающая секунды:

— Десять, девять... шесть... четыре, три, два, один... Пуск!

...Между его стартами прошло более десяти лет. За это время было многое: учеба в академии имени Н. Е. Жуковского, уйма служебных дел и забот с их трудностями, которые упорно преодолевались, радостями, которые долго помнятся. Были и мечты...

Они сбылись. Он стал командиром «Союза-14», стыковал его с орбитальной научной станцией «Салют-3», работал на этой станции 15 суток. Словом, он остался верен профессии — дважды Герой Советского Союза генерал-майор авиации Павел Романович Попович.

Валерий Федорович Быковский

Летчик-космонавт СССР, дважды Герой Советского Союза полковник Валерий Федорович Быковский. Родился в 1934 году в городе Павловский Посад Московской области. Член КПСС. Совершил три полета в космос: первый — в 1963 году, второй — в 1976 году, третий — в 1978 году.

Мальчишкой он мечтал стать моряком. После окончания седьмого класса заявил родителям, что пойдет в морское училище. Отец нахмурился:

— Пока не кончишь десятилетку и не получишь аттестат зрелости, о море и не думай. В моряки и раньше брали наиболее подготовленных, а сейчас и подавно.

Говорят, у каждого человека есть призвание, нужно только найти его. И если ты трудолюбив, настойчив, то непременно добьешься своего. Это, конечно, так. И все же твердо определить жизненный путь человеку удается не сразу. Мог ли Валерий предполагать, что сообщение, вскользь оброненное одним из его товарищей, Петровым Женькой, круто изменит его судьбу?

Однажды после уроков Валерий задержался в классе. Он уже собрался идти домой, когда Женька, заглянув в опустевший класс, таинственно вызвал его в коридор:

— Слышь, Валерка. Внизу, в комнате комитета комсомола, сидит один че-ло-век. Понял?!

— Ну и что? — повел плечами Валерий. — Пусть сидит.

— Лучше беги вниз и послушай, о чем он толкует. Торопись! Да постарайся произвести на него впечатление. Тогда тебе повезет, и тебя тоже запишут...

— Куда? Что ты мелешь?

— Научный фактор, старик. Идея прогресса. Газеты надо читать. Торопись!..

— Брось шутить! — начал злиться Валерий. — Толком объяснить можешь?

Толком? Пожалуйста! — продолжал неугомонный Женька. -Помнишь призыв «Комсомолец — на самолет!»? Так вот, комитет комсомола пригласил летчика из аэроклуба. Бежим!

Валерий не успел ответить, как дверь хлопнула, и он снова остался один. Прозвенел звонок, возвещавший начало второй смены. Валерий поспешил вниз. Легко перескакивая с одной ступеньки на другую, сбежал на первый этаж и через приоткрытую дверь комитетской комнаты увидел спины ребят, столпившихся у секретарского стола.

Подошел ближе, напряг слух, чтобы уловить, о чем идет речь, и посмотреть на «че-ло-века», о котором говорил Женька.

Протиснувшись чуть вперед, увидел широкоплечего, мускулистого здоровяка с открытым волевым лицом и спадающей на высокий лоб прядью русых волос. Он рассказывал об авиации.

Валерий стал внимательно слушать. Было интересно. Даже очень интересно. И где-то в глубине души зародилось новое чувство, еще смутное, но уже тревожащее и зовущее. Валерий никогда не думал об аэроклубе и тем более не собирался там учиться. Да и простое сопоставление — он и аэроклуб — казалось ему странным. Однако то, о чем говорил этот симпатичный человек, заинтересовало и Валерия. Когда незнакомец собирался уходить, он спросил:

— А записаться в аэроклуб можно? Человек посмотрел на Валерия испытующе:

— Можно... Но только наше дело любить нужно. Очень любить! — Он сунул руки в карманы реглана и, помолчав, добавил:

—Сегодня я не записывать пришел, а просто рассказать. Кто захочет записаться, сам к нам придет. Ну, коль уж очень хочешь, запишу. Как фамилия?

— Быковский, — быстро выпалил Валерий.

После него стали записываться и другие, наперебой называя свои фамилии и крича: «И меня! И меня!»

В последующие дни только и было разговоров, что об аэроклубе. На переменах да и на уроках слышалось одно и то же: аэроклуб, аэроклуб... Но медицинскую комиссию и отборочный прием прошли только четверо.

Было это зимой. Новичкам показывали аэродром. Подошли к самолету. Инструктор окинул всех быстрым взглядом и, остановившись на Валерии, сказал:

— А ну, давай со мной.

Вместе с инструктором сел в «як» и пристегнул ремни. Рокот мотора, сначала низкий, словно накаляясь, становился высоким и тонким, как у перетянутой струны. Мелкая, зудящая дрожь пронизывала все тело. И какое-то томительно-ликующее ожидание перехватило дыхание. Валерий что-то сказал инструктору, но в шуме мотора не услышал своих слов. Однако Ерофеев понял, обернулся:

— Держись, сейчас полетим.

И точно, самолет рванулся, стремительно промчался по полю. Быстрее, быстрее! Оторвалась и поплыла назад земля. Появилось новое, захватывающее чувство — чувство высоты, власти над природой... В те минуты для Валерия ничего не существовало — только он, да самолет, да бескрайнее небо.

Здорово! Голубая, удивительно прозрачная синь разлилась вокруг, охватила всего трепетом, сжала виски, влилась в жилы, погнала кровь...

Дома об этом Валерий рассказывал сдержанно, односложно, желая представить свое новое увлечение обыденным делом.

Отец выслушал его и произнес:

— Молодец!

Это у него высшая похвала. А мать все вздыхала:

— Ох уж мне этот аэроклуб!..

И действительно, занятия в аэроклубе отнимали много времени и сил. Сдавая экзамены в школе, Валерий получил переэкзаменовку по физике. Долго бродил он в тот день но коридорам, заходил в опустевшие классы, садился за парты. Домой идти не хотелось. Да и что он скажет, когда начнут спрашивать? Решил поехать в аэроклуб. Разыскал инструктора и рассказал ему все: так, мол, и так, Что делать?

Ерофеев покачал головой, потом изучающе посмотрел на Валерия. Казалось, в этом пареньке не было ничего примечательного. Щуплый, невысокого роста. Пройдешь мимо — внимания не обратишь. Но присмотришься и по каким-то едва уловимым движениям, по живым, задорным искоркам в глазах почувствуешь, что парень не из простых.

— Вот что я думаю, Валерий. Бросать аэроклуб не нужно. Да и нельзя: комсомольцы так не поступают. Но и со школой шутки плохи. Придется попотеть, проявить свой характер. Будешь готовиться и летать. Осенью физику надо сдать. На-до! Понял?

...Погода в то лето стояла сухая и солнечная. Днем жарко, безоблачно, ветра почти нет. Вставать приходилось, едва занималась заря. Валерий любил их, эти зори. Ранним утром, когда по небу плыли еще лиловые от ночной мглы облака, далекий горизонт начинал алеть, и вдруг все вокруг окрашивалось розовым светом.