Он скользнул мне за спину, я свела ноги, чувствуя, как они липнут друг к дружке. Жаркий язык жадно целовал меня сзади, скользя по моей коже. Ласки не прекращались, но страх, поселившийся во мне, нарастал с каждой секундой. Рука легла на мою грудь, губы прижались к моей щеке, опаляя дыханием, а в меня медленно и осторожно стало входить нечто большое и твердое...
-
Я нежен, - шептал демон. - Нежен ... Цени это..
Он подался еще немного вперед, заставляя меня вздрогнуть и застонать.
-
Тугая... - опалило меня дыхание. - Прямо как та самая первая девочка, которую я терзал несколько суток подряд.
Я чувствовала, как боль усиливается, как я сжимаюсь, кусая губы, пока одна рука сжимает мою грудь, оставляя когтями царапины, а другая нежно ласкает меня спереди.
-
Прошу тебя... - простонала я, подаваясь вперед от невыносимой боли. - Не надо... Мне больно... Очень больно...
Еще один толчок, и я поняла, что он вошел. Весь. Язык лизнул мою шею, грудь сдавили так, что из нее потекла кровь. Толчок, нежность ласковых пальцев, и снова толчок. Я чувствовала, как теку ему на руку, ловя воздух пересохшими губами, которые постоянно облизывала. Толчок... Еще толчок... Я медленно поднималась по ступеням боли к вершине мучительного наслаждения, чувствуя, как толчки становятся интенсивней и чаще.
-
Как же ты набухла... - шептал демон, скользя пальцам по моей плоти. - Знаешь, я собираюсь это делать до самого утра...
Я простонала, сводя ноги и выгибаясь в сладкой муке. Я не знаю, во что он упирался, но это порождало смесь боли и наслаждения. Внизу живота что-то мучительно стонало и пульсировало. Толчок... По моей груди уже текла не краска, а самая настоящая кровь. И тут я почувствовала, как сама отдаюсь, судорожно глотая воздух.
-
Еще... - шептала я, облизывая губы. - Прошу тебя... Еще немного...
-
Что значит немного? - прошептал демон. - До утра... Я хочу, чтобы ты даже встать после этого не смогла...
Я чувствовала, как он дернулся, а с новым толчком по моим ногам сзади потекло что-то липкое и горячее. В тот момент, когда я закричала, глотая воздух, падая с вершины мучительной и сладкой судороги.
-
Это еще не конец... - прошептал демон, усмехаясь и слизывая с пальцев мою кровь. - Я хочу, чтобы к утру, ты даже на ногах стоять не могла. Ты похожа на спелый плод... А мне хочется увидеть, как он сочится... Мной.
Мучительно, долго и ... и... сладко я покачивалась, забывая о том, что я такое. Поцелуи ласкали шею, а я растворялась в темноте. Боли больше не было. Был странный, томный восторг от каждого толчка, мучительное удовольствие от бесконечного восхождения на вершину и падения в пропасть, которое с каждым разом становилось похожим на полет. Были сильные и нежные руки, прикосновения губ, дыхание, шепот. Я искала оправдание своей слабости, тихо поскуливая от каждого толчка. Искусанные в кровь губы шептали: Люблю...
Мне действительно кажется, что я люблю его... Я не знаю, откуда это чувство, но чудится, что я люблю его... Поцелуй, который длится вечность, руки ласкающие живот и грудь... Нет! Верни руку обратно!
-
Умоляю... Прошу тебя, - тихо простонала я, чувствуя, как мягкая ладонь, ласкает мой живот, пока я чувствую плавные толчки. - Зачем ты это ... де... делаешь...
-
Тебе нужны объяснения? - услышала я нежный шепот, а потом меня прихватили губами за ухо, прерывисто дыша в него.
Я умирала в его объятиях, таяла от прикосновений, дрожала от нежного шепота, содрогалась от сладких неисчислимых мук.
-
Ты принадлежишь мне, - шептал голос, растворяясь в моем бесконечном полете.
Я лежала обессиленная на ковре, глядя в зеркальный потолок и чувствуя, что не могу встать от того, что у меня до сих пор дрожат колени. Кисть ласкала меня, рисуя ужасающие картины прошлого, когда во тьме Черных Храмов творилась история магии.На моей груди горело пламя, раздирая на части жертву будущего волшебника, по моей шее ползли шипы, придерживая руки несчастной девушки, на моем животе застыли искривленные от боли лица и одно счастливое - лицо будущего правителя, получившего корону в обмен на свою дочь. Кисть окуналась в меня, потом в краску, рисуя на мне похолодевшей ужас, боль, страх и адское пламя. На моих губах расцветала кровавая рана, а по рукам стекала нарисованная кровь.
-
Однажды вы сказали нам, - прошептал демон, склоняясь ко мне за поцелуем. Я слегка приподнялась, отвечая ему с задыхающейся нежностью, - что вы - не звери, что вы - люди, наделенные уймой добродетелей. Однажды, в домагическую эпоху, вы объявили нам войну... Вы назвали ее священной. Вы кричали о том, что нужно уничтожить нас - единственное зло в этом мире...
Я снова почувствовала на губах хищный поцелуй. Демон был растерпан, длинные волосы сбились камзол валялся рядом, а полурасстегнутая рубашка обнажала белоснежное, красивое тело. И только дьявольский огонь, горящий в глазах, когда он рисовал, стирал, заново рисовал перекошенные лица, очертания черных башен, говорил о том, что это - не фантазия художника.
-
Зло... - меня снова стали целовать, придерживая рукой мою щеку и размазываю рукой пламя так, словно оно действительно плясало в своем дьявольском танце. - Мы - зло... А вы - святые... И тогда мы поклялись, обнажить все ваши пороки. И нет для нас большей радости, чем увидеть, как человек, утверждавший о том, что он - образец скромности и добродетели, ползает по полу, загребая золотые монеты трясущимися руками, в тот момент, когда его любимая жена, которой он клялся в любви, сгорает в нашем пламени. Как мать целует желанного и околдованного мужчину, в тот момент, когда ее дитя от нежеланного мужа терзают наши когти. Как брат любуется мечом, способным сразить уйму врагов одним ударом, пока я насилую его сестру, ловя губами ее предсмертную агонию.
И снова поцелуй, долгий, сладкий, заставивший после него, облизать пересохшие губы. Я смотрела мутным взглядом на лицо демона, чувствуя, как пульсирует между сведеных ног, как сердце заходится в трусливом и нервном стуке, как щиплют царапины, оставленные когтями.
Рассвет скользил в окно, освещая зарево пожаров на моем теле. Языки нарисованного пламени пожирали мое тело, пламя стыда, которое внезапно пришло с первым лучами солнца выжигало мою душу, а ненасытный огонь испепелял мое сердце. Мысли о том, что за сладким подъемом, за мучительным полетом, всегда следует болезненное падение в пучину стыда и раскаяния, заставляли меня страдать. И поцелуй, какой-то убийственно нежный стынущий на моих губах заставил меня с замиранием сердца смотреть, как исчезает с моего тела краска, как мучительная сладость ночи сменяется отрезвляющим утром.
Я нашарила рукой бумагу, подняла ее и увидела свой собственный почерк. Я не подготовилась к уроку.
Молча вздохнув, я быстро вымылась, схватила еще влажными руками новое платье с золотыми пуговицами и золотым значком Академии, а потом застыла возле распахнутого ящика с ответами. Собрав бумаги, я поплелась на занятия. Меня провожали взглядами портреты. Корнелия Виндельшер - лучший боевой маг всех времен сурово колола меня серым взглядом, а огромное пламя в руках заставляло отвести глаза. Виторио Фернас - изобретатель формулы расчета магической силы, которая позволяет сэкономит уйму магической силы, слегка снизив эффект заклинания. Марлена Евор - целительница, которая стала легендарной после того, как сумела остановить мор. Лично. Когда все целители сбежали, она осталась одна в зараженном городе и сумела остановить эпидемию, спасти тысячи жизней. Еще десяток магов, которые сумели вывести магию на новый уровень, навсегда вписав себя в золотые страницы истории.
На этот раз я не опоздала, глядя, как соученики рассаживаются на места. Я села рядом с Хлоей, которая перебирала и нумеровала свой доклад. Едва завидев меня, она отодвинулась, осмотрелась по сторонам, а потом встала, сгребая свою работу и пересела на соседний ряд, заняв место рядом с Игнацией.