Они подходили один за другим, чтобы пожать ее. "Это честь для нас - встретиться с великим генералом Ли," - сказал Эрни Графф. Он был примерно того же роста, что и Ли, и носил аккуратную бородку, которая лишь частично скрывала шрам, устремлявшийся к краю челюсти. Как отметил майор Венейбл, он и другие люди в пятнистых одеждах говорили с тем же не совсем британским акцентом, как и Руди, и даже более резким, чем у него.

"Вы произнесли мое имя так, как если бы вы прочитали его в какой-нибудь книге по истории, сэр," - мягко запротестовал Ли. Все товарищи Руди заулыбались или засмеялись, как будто эта маленькая шутка была правдой. Тем не менее, Ли был рад, что сумел расположить их к себе.

"Я был бы не прочь встретиться с генералом Стюартом," - сказал тот, кто был представлен как Конрад де Байс. У большинство из прибывших был вид деловых людей, но желтовато-коричневые глаза де Байса были глазами пумы. Этот человек явно был бойцом.

Тогда Ли вспомнил о просьбе Руди использовать некоторых его друзей в качестве инструкторов. Де Байс казался наиболее подходящим для такого, как Джеб Стюарт. "Вы кавалерист, сэр?" - спросил он. Де Байст кивнул так, что не оставалось никаких сомнений. Ли сказал: "Тогда я уверен, что генерал Стюарт будет рад познакомиться с вами, а может и полковник Мосби, командующий партизанами…" Де Байс согласно усмехнулся. Ли был уверен, что оценил его правильно.

"Генерал Стюарт сейчас под Фредериксбургом?" - спросил Вильгельм Гэбхард.

Он выговаривал мягкое "г" довольно твердо, как это делают немцы. Позади Ли один из его помощников прошептал другому "Немец."

Ли догадался, что это Маршалл; тот был наиболее недоверчив к Руди, а большая часть немцев в Америке, в том числе и немало из живших в Конфедерации, были приверженцами Федерации. Но эти люди были слишком открытыми, что нехарактерно для шпионов, и в любом случае, генерал Мид знал, где зимует кавалерия армии Северной Вирджинии.

"Да, под Фредериксбургом," - ответил Ли. Он собирался вскоре передислоцировать солдат Стюарта поближе к себе, но передвижение лошадей среди зимы было затрудненительным.

Гэбхард обратился к Руди и сказал ему что-то на языке, похожем на английский. Руди ответил на том же языке. Они голландцы, решил Ли. На английском языке Руди сказал: "Он хочет знать, должны ли он и де Байс приготовиться к походу в Фредериксбург, чтобы продемонстрировать наше оружие, или вы вызовете генерала Стюарта сюда."

Ли некоторое время размышлял. Наконец он сказал: "Размещение кавалерии в такой сельской местности, как эта, эффективнее. Поэтому предполагаю созвать генерала Стюарта и его командиров подразделений сюда, в Оранж Корт Хаус, чтобы они могли могли оценить ваши автоматы."

"Прекрасно," - сказал Руди. - "Тогда нам всем лучше вернуться к вашей штаб-квартире, чтобы там демонстрировать возможности оружия." "Разумный план," - согласился Ли. Разговаривая не столько с Ли, сколько с самим собой, Руди продолжал: "Так как это будет центр по выдаче оружия для вашей армии, мы должны арендовать здесь помещения, в том числе и складские. Нам предстоит сделать много работы до весны, чтобы подготовить ваших людей".

"Офицеры армии Северной Вирджинии помогут вам немного," - сказал Ли сухо. Ирония отскочила от Андриса Руди как рикошет от корпуса броненосца. Он посмотрел Ли прямо в лицо и сказал: "Немного помогут нам, генерал, не сомневаюсь. Но если бы, к примеру, я был на другом берегу Рапидана и имел дело с федералами, общаясь с генералом Бернсайдом или генералом Сигелом, вряд ли они прислушались бы ко мне. У них уже есть винтовки Спрингфилда, в конце концов, а ведь очень трудно перестать быть рутинером и обратить свой взгляд на что-то новое."

"Вы будете иметь дело с лучшими людьми в этой армии, по сравнению с теми двумя," - сказал Ли. - "По крайней мере, я надеюсь на это."

"Вы поручитесь за каждого офицера?" - не отступал Руди. - "У моих товарищей и у меня хватит сил лишь на то, чтобы показать основы стрельбы и чистки АК-47 в каждом полку. Как ваши солдаты будут использовать оружие впоследствии, зависит лишь от их командиров. Часть из них будут испытывать недоверие к чему-то новому и необычному".

"Я понимаю, о чем вы говорите, сэр," - признался Ли. В этом была определенная доля истины. - "Наши штаты объединились в надежде сохранить свой старый образ жизни в отличии от Севера с его растущими и растущими заводами и компаниями. Но поскольку вы вооружаете моих людей этими автоматами, мистер Руди, я должен предпринять все необходимое для их эффективного использования."

"Это то, что я и хотел услышать, генерал Ли."

"Ну вот вы и услышали это."

Под пение рабов длинные ящики с винтовками в них и квадратные ящики с боеприпасами выгружались из грузовых вагонов и складывались рядом с железнодорожными путями. Штабеля росли выше и выше.

"Что еще, Элси?" - терпеливо спросил старший сержант Нейт Коделл.

Рядовой Элси Хопкинс нахмурил брови, что выглядело забавным при его двадцатилетнем возрасте. "Напиши им, что я чувствую себя хорошо," - сказал он наконец. - "Напиши им, что рука, в которую меня подстрелили в Геттисберге, больше не болит, и диарея больше не мучает меня".

Перо Коделла царапнуло страницу письма. На самом деле, это не было настоящей письменной бумагой, просто куском старых обоев со следами клея, мешающего писать ровно. Он был уверен, что написал писем больше, чем кто-либо другой в четвертой роте, а может и больше, чем кто-либо другой во всем 47-м полку Северной Каролины. Это продолжалось с того момента, как бывший школьный учитель оказался в воинской части, состоящей в основном из фермеров, многие из которых - как Элси Хопкинс - не умели ни читать, ни писать.

"Что еще, Элси?" - снова спросил он.

Хопкинс подумал еще. "Напиши им, что мы играли в снежки на днях, и одному лесорубу выбило два зуба, когда он получил удар снежным комком с камнем внутри. Мы все долго смеялись".

"За исключением человека, который получил удар," - возразил Коделл сухо.

"Нет, он тоже."

Коделл подумал, что, скорее всего, это развлечет семью Хопкинса, поэтому продолжил писать. И тут звук колокола проник через открытые ставни окна. Он отложил перо. "Закончим в другое время, Элси. Это сигнал к сбору для офицеров, сержантов и капралов."

"Для всех, кроме нас, рядовых," - сказал Хопкинс, радуясь перспективе избежать работы в отличии от его начальников. "Можно ли оставить письмо здесь, старший сержант, может быть, мы закончим его попозже?"

"Полагаю, что так," - безропотно сказал Коделл. Его помятая фетровая шляпа лежала рядом с ним на кровати. Он надел ее и поднялся на ноги. "Что ж, нужно идти."

Он и Хопкинс выбрались через низкую дверь хижины. От нечего делать, рядовой часто прогуливался неподалеку. Коделл поспешил переулком, который проходил среди хижин, навесов и шатров зимних квартир полка. Его хижина, которую он делил с другими четырьмя сержантами четвертой роты, лежала дальше от открытого пространства в центре лагеря. Ближе всего к этой открытой части лагеря стояла палатка капитана Льюиса; будучи капитаном, он выбрал ее для себя. Знамя роты стояло рядом, слова "Непобедимая Касталия" были вышиты красным шелком на синем фоне со следами пулевых отверстий. Мужчины с шевронами или значками на воротниках сошлись на плацу. Это была лишь седьмая часть из шестисот с лишним солдат, обычно выстраивающихся там. Вместе со всеми офицерами и унтер-офицерами был и один рядовой: Бен Уитли из первой роты. Как обычно, возница сидел на своем фургоне. С ним рядом расположился еще один человек, незнакомец, на кепке, пальто, и брюках которого не было ничего, кроме пятен, грязно-травяного цвета. Через спину незнакомца был перекинут карабин незнакомой марки.