– Оставь! – окликнула её Верна.

Она подтолкнула Зариславу к порогу клети, сказала напутственные слова и быстро закрыла дверь, опасаясь, что травница совсем передумает выходить.

Зарислава, постояв какое-то время в темноте, поплелась вниз по лестнице, убеждая себя в том, что ничего дурного не случится, если она посидит ещё один вечер рядом с Радмилой.

Дверь в трапезную оказалась перед носом слишком быстро, и несмотря на то, что душа обратилась в бегство, травница, глубоко вдохнув, толкнула ладонью створку и вошла.

Пахнул в лицо знакомый запах мужских тел. В оранжево-жёлтом свете факелов Зарислава, затаив дыхание, поклонилась в приветствии и, не дожидаясь ответного привета, заставила себя идти к другому концу стола, к Радмиле, которая сидела одна, без матери – оскорблённая Ведогора теперь и носа не кажет разделить братчину¹⁸.

Княжна одобрительно улыбнулась, оценивая вид травницы, что только ещё больше пошатнуло душевное равновесие Зариславы.

Поспешив опуститься на шкуры, чтобы воины перестали её так пристально разглядывать, она подняла голову и наткнулась на внимательный взгляд знакомых синих глаз. Марибор лишь слегка улыбнулся ей, показывая своим видом, что она принадлежит ему. Зарислава мгновенно отвела взор, перебрав дрожащими пальцами складку платья на коленях.

Он сидел на другом конце стола в окружении русобородого Зарубы и аршинного Вятшеслава. Сколь бы не силилась, Зарислава так и не смогла почувствовать настроения Марибора. С виду расслаблен, но в тоже время собран, внимательно следил за всеми сразу. Густые и тёмные завитки волос, спадающие на лоб и шею, оттеняли мёрзло-синие глаза. Настолько холодные, что легко было поверить, будто Марибор и впрямь прямой потомок беспощадной Марёны¹⁹. Ровный взгляд, чёткие движения внушали чувство защищённости и опасности одновременно. Наблюдая за ним, Зарислава заметила, что стоит тому потянуться за кубком, шёлковая рубаха, расшитая погребальными символами Мары, натягивается на твёрдых мышцах. Травница поймал себя на том, что откровенно смотрит на воина.

Ощупывающий льдистый взгляд Марибора оторвался от травницы – его отвлёк разговором Вятшеслав. От сердца отлегло, и теперь Зарислава смогла спокойно осмотреться. Повеселевшая Радмила вела разговор с братом. Чуть поодаль, рядом с Вятшеславом, восседал старейшина Ведозар. Крупные глаза, широкий нос и длинные мощные руки – весь образ выказывал хмурость, но душой Зарислава чуяла, что Ведозар был доброжелателен. Сузив голубые глаза, он спокойно взирал на воинов, был погружён в собственные думы. Русоволосый Заруба, потерев шрам над бровью, подпёр кулаком скулу и заинтересованно слушал чужие разговоры.

Говорили они о степняках, о том, что нужно объединиться с родами соседних земель. Когда же перевели разговор на здоровье князя, то воины стали бросать на Зариславу короткие взгляды. Спорили, что не нужно дожидаться выздоровления его, а необходимо собрать силы и идти на врага. Упомянули и о том, что люди помалу покидают обжитые земли, да родные курганы, распростёршиеся вдоль реки едва ли не на каждой излучине. Если враг таится в лесах, то как добывать меха да пропитание? Разоряются деревни, вот и ищут люди нового пристанища, мирного. Купцы на торговых ладьях в обход идут, ныне менять товар в Волдаре не с кем, беднота. Вовлёкся в разговор и Пребран, поддержав суждения витязей.

Вскоре челядины в червлёных кафтанах внесли в трапезную печёных фазанов и уток, в серёдку ставя крупу и свечу для древних предков и в память Горислава, ведь отныне он трапезничает со своими побратимами и родственниками невидимым духом.

Запахи яств раздразнили, и мужчины поутихли. Принялись нарезать добротную мякоть белого мяса, нанизывать её на острые ножи.

Ели почти молча, пока неожиданно Марибор жестом не призвал челядина. Златовласый юнец тут же вручил ему массивный витой рог в золотой чеканной оправе – выпей такой целиком, и свалишься. Но челядин наполнил его до самых краёв, побежала пена, проливаясь на пол. Марибор, глядя на Зариславу, заговорил.

– Други! Братья по оружию… – обвёл он взором присутствующих. – Наш князь был свержен вражеской стрелой и погиб бы, если бы не одна девушка, что приехала из далёких земель в Волдар для того, чтобы помочь отвести беду. А потому желаю от сердца поблагодарить за помощь Зариславу и испить за здравие её.

Травница оцепенела, услышав своё имя из уст Марибора, едва не выронила из внезапно ослабших рук чарочку.

Марибор опрокинул рог, испивая медовухи. И пока пил, Зарислава растерянно огляделась. Пребран улыбнулся ей и по обычаю подмигнул. Радмила, гордая и довольная собой, подняла подбородок – она же нашла ведунью, все заслуги ей и полагаются. Заруба и Вятшеслав с неприкрытым любопытством и уважением глядели на травницу, и только старейшина, который так же не притронулся к еде, сжимал посох, смотрел спокойно и мудро.

Осушив рог, Марибор перевернул его – несколько капелек упали на пол. Рог пошёл по кругу. Как только его наполняли до краёв, тот был мгновенно осушен воинами, даже Пребран сдюжил, отчего от Вятшеслава и Зарубы получил одобрительные возгласы.

– Спасибо за честь, но в этом назначение моё, – робко ответила Зарислава. – Волхву Наволоду стоит принести благодарность да княжне Радмиле.

Воины в удивлении, а кто и в умилении затихли, Марибор приподнял тёмные брови, так отчётливо выделявшиеся на бледном лице.

Зарислава ощутила на своей руке тёплую ладонь княжны – намекала она, что травница говорит не то.

– Скромничает, – пролепетала княжна в оправдание Зариславы.

– Я вижу, – отозвался Марибор. – За здравие Радмилы и Наволода преподнесу дары Богам. Как оправится Данияр, вола заколю на краде. А ныне, покуда невесты здесь, стану одаривать подарками, таков мой зарок.

Сердце Зариславы так и оборвалось и бешено запрыгало в груди. Она не ослышалась? Он сказал «невесты»? Радмила только легонько сжала её руки, призывая не волноваться. Но куда там… Травница едва удержала себя на месте, чтобы не подскочить и не убежать прочь. Ей не нужны подарки, особенно не нужны от Марибора!

Радимла держала её крепко, будто боялась, что та и вправду убежит.

Марибор молчал, и Зарислава подумала, что он решил проверить, вспыхнет ли она от густого смущения. Однако на этот счёт она глубоко ошибалась: лицо Марибора оставалось по-прежнему спокойным, а взгляд – умиротворённым, он не собирался насмехаться над ней и шутить, и намерения его были серьёзны.

– Завтра зову на охоту. Засиделись в стенах девицы, на воздух бы погулять. В тереме же скука одна.

С сердца спали ледяные оковы, но Зарислава вся дрожала.

– А что, давненько не выбирались, – подхватил Заруба. – Да и соколы засиделись в клетках!

– Добре, – отозвался Вятшеслав. – Затея эта по нраву.

– Буду только рада, – растянула губы в счастливой улыбке Радмила.

Марибор не отрывал глаз от травницы, ожидал от неё ответа.

Зарислава, сглотнув сухость – язык онемел, только кивнуть смогла. Впрочем, и того было достаточно, чтобы Марибор выпустил её из плена своего стылого взгляда. Но от этого не стало легче травнице, и ощущала, будто Марибор возымел самое для неё дорогое – её свободу.

Мужи, захмелевшие от мёда, расшумелись, продолжая нанизывать мясо да распивать братину, переговариваться, смеяться, шутить. В оконцах совсем стемнело, и Зариславе нужно было поторопиться. Находиться под вниманием княжича, которого хмель так и не взял, не под силу стало.

Зарислава шепнула Радмиле:

– Пора мне. Наволод ждёт.

– Конечно, ступай. Пребран тебя проводит.

И посмотрев на опустевшее место рядом с собой, Радмила стиснула кулаки.

– Сбежал. Опять к Верне поди. Паскудник.

Зарислава, казалось, приросшая к лавке, сумела всё ж подняться со своего места.

– Так уж я теперь с тобой пойду. Негоже мне одной тут оставаться, – поднялась вслед за травницей и Радмила.