— Об этом как раз я и думаю, Иван Семенович. Но прежде согласно мобилизационному плану надо дать команду об эвакуации семей. Мы ведь в приграничной зоне. А делать это сейчас нельзя. Надо прежде проинформировать руководителей городских и партийных органов. Поэтому твое предложение, в общем, правильное. Всем туда, а нам с тобой и оперативной группе оставаться пока здесь. До звонка Пуркаева.

Зазвонил телефон. Оперативный дежурный доложил: воздушная тревога. К городу приближается большая группа бомбардировщиков...

В саду, примыкавшем к зданию штаба корпуса, у нас давно были оборудованы щели-убежища. Комкор приказал всем перейти туда. В помещении остались четверо: он, [18] я, Девятов и Казаков. Но бомбежки не было: фашистские самолеты прошли мимо, в сторону Киева. Раздалась команда «Отбой!», и работники штаба корпуса начали собираться в путь. Каждый давно знал, что брать и в какую очередь, поэтому сборы шли спокойно, без сутолоки.

Командир 43-й танковой дивизии полковник И. Г. Цибин доложил, что штаб дивизии выступил в район расположения частей. Через несколько минут об этом же доложили и командиры 213-й моторизованной и 40-й танковой. Еще через час был получен доклад, что все штабы на местах, ждут дальнейших указаний. А указаний — ясных, четких и конкретных — мы пока дать не могли.

Наконец генерал Фекленко поднял трубку и приказал связать его с генералом Пуркаевым.

— Генерал у командующего. Как только вернется, доложу о вашем звонке, — ответил адъютант.

Долгожданный звонок раздался только через два с половиной часа. Генерал Пуркаев попросил взять кодированную карту и переговорную таблицу. Генерал Фекленко и полковник Девятов, вооружившись карандашами, картами и таблицей, стали слушать. К трубке параллельно подключенного аппарата прильнул майор Казаков, приготовившийся записывать приказ.

Разговор закончился примерно через четверть часа. Еще через 15 минут Девятов и Казаков расшифровали и доложили приказ командующего Юго-Западным фронтом (так стал именоваться с 6.00 22 июня Киевский Особый военный округ) генерал-полковника М. П. Кирпоноса. Командиру 19-го механизированного корпуса предстояло поднять войска по боевой тревоге и сосредоточить их в районе Клевань, Варковичи, исключая Ровно. Двигаться было предписано тремя колоннами: 40-й танковой — по маршруту Житомир, Новоград-Волынский, Ровно, Клевань; 43-й и штабу корпуса — Бердичев, Романово, Дубровка, Березов, Стадники, Здолбунов, Ровно; 213-й — Винница, Бродецков, Шепетовка, Острог, Варковичи. Эвакуировать семьи было разрешено согласно утвержденному плану.

Все, как говорится, встало на свои места. Дивизиям надо было совершить марш протяженностью от 180 (40-й) до 230 (213-й) километров. Причем в очень сжатые сроки. Следует подчеркнуть, что варианты вывода соединений в безопасные районы сосредоточения и последующих маршей к границе были практически основательно отработаны [19] в корпусе еще в мирное время. Достаточно было передать соответствующие команды в штабы дивизий и корпусных частей, как там тотчас же приступили к их исполнению. Нам с комкором оставалось лишь уточнить некоторые детали, связанные, главным образом, с распределением на время марша оперативных работников штаба, управлений начальников родов войск и служб, а также политаппарата, и провести с ними инструктаж.

В частях корпуса прошли короткие собрания личного состава. На этих собраниях воинам напомнили о необходимости соблюдать дисциплину на предстоящем марше и неустанно вести наблюдение за воздухом. Напомнили и о способах отражения налётов вражеской авиации. Было также разъяснено, что выброшенные в наши тылы диверсанты могут прибегнуть к актам саботажа и диверсиям, поэтому бдительность — прежде всего! Командиры частей и подразделений получили четкие указания о действиях в случае встречного боя. Благодаря высокой организованности в подготовке соединений и частей нам впоследствии удалось избежать неоправданных потерь.

Для более оперативного доведения до войск поставленных перед корпусом задач и осуществления партийно-политических мероприятий от отдела политической пропаганды в 213-ю моторизованную дивизию выехал полковой комиссар Емельянов, а в 40-ю танковую — старшие политруки М. А. Утюжников и С. Н. Новожилов. Остальные работники отдела остались со мной в 43-й дивизии и корпусных частях.

Необходимые распоряжения получили также командиры и политработники, ответственные за эвакуацию семей командного и начальствующего состава.

Возвращаясь к сказанному, хочу добавить, что в конце разговора с генералом Пуркаевым к аппарату подошел член Военного совета фронта корпусной комиссар Н. Н. Вашугин. Он дал ряд указаний относительно характера контактов в сложившейся обстановке с местными партийными и советскими органами. Нам предложено было поставить в известность первых секретарей обкомов и горкомов Винницы, Житомира и Бердичева о нападении фашистской Германии, о начавшейся эвакуации семей военнослужащих в глубь страны и — в общих чертах — о полученной корпусом задаче.

В Виннице и Житомире эта миссия возлагалась на командиров и начальников отделов пропаганды 213-й и 40-й [20] дивизий. Здесь, в Бердичеве, визит первому секретарю горкома партии предстояло нанести нам с комкором.

В кабинете у первого секретаря горкома находились также председатель горсовета и начальник городского Управления госбезопасности. Все трое уже знали о начавшейся войне и по своей линии тоже получили необходимые указания, поэтому встреча носила, я бы сказал, деловой характер. Было условлено, что в случае необходимости обе стороны незамедлительно свяжутся между собой, чтобы согласовать свои действия. Первый секретарь горкома сообщил, что из ЦК КП(б)У предупредили: в 12.00 по Московскому радио будет передано заявление Советского правительства.

По пути из горкома заглянул домой. С тяжелым сердцем прощался с Евгенией Михайловной, уговаривал, как мог, быть поспокойней (мы ждали первенца), а главное — чаще писать письма...

Как стало известно значительно позже, эшелон с нашими семьями не раз бомбили и обстреливали в пути фашистские стервятники. Были, к сожалению, и жертвы. Но в общем, наши жены и дети добрались до места назначения более или менее благополучно...

В 10. 30 утра мы с генералом Фекленко выехали в район сосредоточения 43-й танковой дивизии и корпусных частей, где находился уже начальник штаба корпуса полковник Девятов с оперативной группой командира корпуса и личным составом штаба. Предварительно войскам была дана команда: срочно подготовить к приему передач Московского радио все радиоточки частей и соединений и установить репродукторы в местах расположения частей с таким расчетом, чтобы заявление Советского правительства могла прослушать основная масса красноармейцев и командиров.

Готовность соединений и частей корпуса к маршу по указанным в приказе Юго-Западного фронта (ЮЗФ) маршрутам комкор Фекленко назначил на 19.00. К этому времени надо было закончить проверку материальной части боевой техники и вооружения, построить части в колонны по-походному, провести беседы с личным составом, разъяснить суть правительственного обращения к народу.

Через полчаса мы с генералом Фекленко были уже в расположении своего штаба и войск. Там шла напряженная работа. Я отправился в полки 43-й танковой дивизии. [21]

Комкор остался с полковником Девятовым, чтобы связаться с 40-й и 213-й дивизиями и заслушать доклады командиров этих соединений. Находившиеся там работники отдела пропаганды корпуса вместе с командирами и политработниками частей проверяли подготовку к маршу танковых, мотострелковых и артиллерийских подразделений, наличие предусмотренных соответствующими приказами и распоряжениями запасов горючего, продовольствия и боеприпасов. Не обошли проверяющие своим вниманием пищеблоки, а также подвижные продовольственные и вещевые склады.

Полным ходом велась подготовка радийных машин и установка громкоговорителей для трансляции передач из Москвы. Заместители командиров частей по политчасти выделили воинов, которым было поручено дословно записать заявление правительства. К 12 часам в лесу стало так тихо, словно здесь не было ни души. Танкисты, артиллеристы, связисты, мотострелки, сгрудившись у громкоговорителей, приготовились слушать. Прозвучали позывные радиостанции.