И тут для защитников черноморской твердыни приходит долгожданная подмога. Крейсеры «Красный Крым», «Красный Кавказ», лидер «Харьков», эскадренные миноносцы «Бодрый», «Незаможник», транспорты перебрасывают по морю две стрелковые дивизии и одну бригаду. Торпедные катера встречают их, проводят, прикрывая дымами. Без устали действовали катерники второго звена старшего лейтенанта С. П. Саблина. Его ТКА-31 и ТКА-41 лейтенанта Л. З. Келина обеспечили высадку морской стрелковой бригады. Транспорты прикрывал также экипаж моего товарища по выпуску лейтенанта В. Н. Сухорукова. Противник усилил артиллерийский огонь, а Виктор увидел, что у них запас дымовых шашек кончается. ТКА-101 увеличивает скорость, под вражеским огнем устремляется в район Качи и сбрасывает все оставшиеся шашки - Инкерманский створ плотно прикрывается дымами. Транспорты могут заходить в бухту.

Прибывшие войска, при огневой поддержке кораблей флота и авиации, наносят противнику контрудар и отбрасывают его. Как известно, этот не предполагаемый заранее шаг нашего командования несколько отодвинул [314] сроки проведения заметной в истории войны и столь нужной для Севастополя Керченско-Феодосийской десантной операции. Активно участвовали в ней и мы - моряки 1-ой бригады ТКА. Заранее готовились к ней.

К тому времени мы уже дислоцировались на юге: в Кулеви, невдалеке от Поти. Основная наша база была развернута на реке Хопи, севернее реки Риони. Непросто было пройти по этой небольшой речушке. Помню свой первый заход. Вода у левого берега желтее - это отмель. У правого - серая, значит, поглубже. Иду против течения. Вода поднимается, и развал волны выплескивается на берег. Катер поднимается вместе с уровнем воды, такое впечатление, что двигаемся по земле. Идем толчками под одним мотором. Иначе нельзя - размоем правый, обрывистый берег. Тогда - конец «фарватеру». Маленькая наша Хопи, но имеет еще и приток. Вот он проходит справа - река Цива.

- Командир, - шутит Андриади, - поглядывай в лоцию…

А я поглядываю на командира отряда. Он на берегу. Это уже база. Вдоль левого берега инженерная служба флота сделала небольшие деревянные причалы, у которых могут стать бортом два катера. Береговая база размещалась в сельсовете и других общественных зданиях. Выше по течению стояла торпедная баржа с краном. За ней вскоре поставили старый колесный пароход, в каютах которого мы отдыхали, когда находились в базе.

Наше звено на неделю сходило в Поти на дежурство. Стояли у пассажирского пирса. В городе, возможно, ничто и не напоминало бы о войне, если бы не множество эвакуированных - в основном, с Украины.

Морской вокзал заполнен до отказа: старики, женщины, дети… Оттуда постоянно доносился многоголосый гул. Часто раздавался детский плач. К этому гулу я привык быстро, а вот детский плач все не давал покоя, и каждый раз напоминал мне моих сестренок Валю и Галю.

…Когда началась моя служба на торпедных катерах, где мне было положено дополнительное питание, я стал собирать шоколад. Думал, поеду в отпуск - сестренкам угощение будет.

«Погоди, - вспомнил, - что же это я вожу с собой шоколад?!» Полез в таранный отсек и вытащил банки с «Золотым ярлыком», его не меньше 3-4 килограммов [315] собралось. Взял все это и пошел на морской вокзал.

Как эти тоненькие ручонки хватали сказочные сладости! Разве передать все это словами?! С тех пор я не съел ни одной плитки шоколада. Не мог…

Вскоре кончилась короткая передышка и для нас, и для катеров. Получили приказ перейти в Новороссийск. Тщательно готовимся, проверяем буквально все. Заменили патроны ДШКА. Они подмокли, и появилась ржавчина.

- А как запасной комплект? - спрашиваю боцмана.

- Наверное, нормально, - отвечает он. - Они же в цинке.

- Наверное или точно?

- Сейчас проверю…

Идем смотреть вместе. Бумажная прокладка влажная, патроны покраснели. Покраснел и сам боцман, хотя в этом не виноват. Но вину чувствует: думал не проверять. Заменили и эти патроны.

Наш переход возглавляет командир отряда на ТКА-122 Леши Мещанкина. За ним наше звено - ТКА-32 и ТКА-42. Замыкают - А. И. Кудерский на 52-м и Б. Г. Коломиец на 92-м. Дозаправились в Туапсе и в таком же составе пришвартовались в Новороссийске у Лесного пирса.

К счастью, пирс высокий и надежно прикрывает катера от разбушевавшегося норд-оста. Идет так называемый бора с гор - на порт, на город. Температура минусовая, ветер ураганный: сокрушает все на своем пути. На наших глазах свирепый бора разрушил на причале склад, разметал окрест все, что там хранилось, на нас посыпались веники.

- Уже и порт выметает нас вениками, а мы все стоим, - угрюмо сказал боцман, но его никто не поддержал, хотя всем уже надоело стоять без дела и ждать погоды. А попробуй дождись погоды в декабре!

Двадцать второго декабря утром мы выходим отрядом в море. Проскакиваем мимо Анапы, обходим мыс Железный Рог. Подходим к основанию косы Тузла. Между ею и косой Средней есть небольшая промоина. Головной катер с ходу преодолевает ее. Вот и причал Тамани. После заправки приказано отойти, рассредоточиться на якорях по рейду. Оглядываюсь вокруг - Таманский залив открыт с севера и востока, довольно обширный и при норд-осте, как сейчас, волну здесь [316] гонит приличную. Якорь держит плохо. Время от времени приходится сниматься с якоря. Днем эта процедура терпима. А вот ночью!… Рейд затемнен, ориентиров нет - куда тебя может снести - неизвестно. Вынужденное ожидание затягивалось и не только из-за погодных условий. Часть флота и войск из планируемого десанта была снята и спешно направлена, как мы уже знаем, в осажденный Севастополь. Наконец подошло время начала боевых действий и здесь у берегов Тамани и Керчи. Первым из нашей бригады принял участие в десантной операции катер СМ-3 старшего лейтенанта И. С. Белоусова. Причем еще до начала ее. Командованию фронта потребовались разведданные, и Белоусов скрытно высаживает группу разведчиков в районе мыса Чауда и в указанное время там же забирает их и доставляет на свой берег.

И вот ровно через месяц, 26 декабря, начинает осуществляться идея Военного совета Закавказского фронта высадки морского десанта на Керченский полуостров, о чем докладывалось Ставке Верховного Главнокомандования еще 26 ноября 1941 года. Верховный Главнокомандующий, одобрив идею, приказал командованию фронта разработать план операции и немедленно приступить к ее подготовке. 5 декабря Ставка запросила мнение командующего Черноморским флотом. Вице-адмирал Ф. С. Октябрьский на следующий день доложил: операция возможна, флот ее выполнит, просил дать на подготовку 15 дней. Кроме высадки десанта в Керчи, он поставил вопрос и о десантировании в Феодосию. Окончательный вариант плана был выработан 13 декабря. Замысел был таков: окружить и изолировать от севастопольской группировки врага керченскую; уничтожив ее, приступить к освобождению всего Крыма. 26 декабря в 4 часа утра морские охотники с горными стрелками на борту и торпедные катера, имея по 25 краснофлотцев в составе штурмовых групп, отошли от причалов Тамани и Комсомольского. За ними начали выдвигаться восемь транспортных отрядов первого эшелона десантирования в сопровождении ТКА. Этот день выдался очень трудным - и для морских пехотинцев и горных стрелков, и для нашего брата, тех, кто совершал высадку. Волнение моря, огонь врага - все было против нас.

Так, катер старшего лейтенанта В. В. Иванчика, подойдя [317] к старому карантину, не сумел с ходу высадить штурмовую группу, возглавляемую интендантом 2-го ранга А. Д. Григорьевым. По шуму моторов противник обнаружил ТКА, открыл огонь из пулеметов и минометов. Лишь с третьей попытки В. В. Иванчику удалось высадить на берег краснофлотцев, и они сразу же ринулись в бой.

Катер успел отойти в море, но в нескольких кабельтовых остановился - перегрелись моторы.

«Забит сосун», - решили. Боцман главный старшина С. С. Кравец несколько раз ныряет в ледяную воду и очищает сосун. Завели моторы. Воспользовавшись темнотой и тем, что противник, сосредоточив пока огонь по десанту, по катеру не стрелял, постояли на месте. К всеобщей радости, температура мотора упала. Однако, когда дали ход, мотор снова стал перегреваться.