Историк с большим усердием старался прочитать знаки из арабского алфавита, которые были начертаны на рукоятке ножа. Наконец, он прочитал:

— У... р... х... УРХ. Товарищи, этого человека зовут Урх!

- Я вижу, что мы здесь не нужны, это работа не по нашему профилю, — сказал начальник милиции и ушел вместе со следователем.

Ялкаб попросил фельдшера приготовить холодную ванну и положить туда труп.

— Когда он совсем оттает и размякнет, скажите мне. — попросил он и начал проверять карманы Урха.

У Урха на одежде, которая была похожа на чекмень, обнаружили два кармана. Один карман был пуст. Во втором Ялкаб нашел мелкие посеревшие семечки, они предположили, что это семена хлопка.

Аннабег Курбанова спрятала семена в пакет и промолвила:

— Половину я возьму себе на память, а остальные попробую посеять, чтобы изучить, может быть, кто знает, что-то и взойдет.

Когда Ялкаб пришел домой вечером, он вспомнил, что сегодня во рту у него не было и кусочка хлеба. У него потекли слюнки при виде куриного бульона, густого, словно сливки, который мать подала ему в шакясе — посуде для супа. Обращаясь к матери, Ялкаб спросил:

— У тебя в казане еще есть суп, или это все?

— Кушай себе на здоровье, а суп еще найдем, ягненок мой.

Он только прихлебнул вкусного бульона, как в соседней комнате раздался непрерывный телефонный звонок. Ялкаб, вскочив, поднял трубку:

— Да, я Ялкаб! Говоришь, что размякло? Сейчас иду!

Он сунул в карман надкушенный ломоть хлеба и выбежал из комнаты. Скорей в больницу!

Приложив ладонь ко лбу Урха, который лежал в ванной, Ялкаб глубоко задумался. Наступал самый ответственный момент.

Пока мозг его еще окончательно не оттаял. Может быть, еще подождать? Могут разрушиться мозговые клетки. Надо сейчас же, немедля, действовать медикаментами на сердце.

Трое людей начали осторожно массировать тело Урха.

Ялкаб в это время готовил электрические приборы, которые восстанавливали работу сердца. Затем, прикрепив к Урху электрическую цепь, попросил остальных отойти в сторону. Когда он нажал указательным пальцем на красную кнопку, тело Урха сильно вздрогнуло.

Ялкаб, сразу приложив ухо к сердцу, стал слушать.

— Сердце бьется! Укол! Кислород! Массируйте! прошептал, заикаясь от радости, Ялкаб.

Замерзшее сердце, которое не билось столько веков, не хотело подчиниться. Однако, отличные медикаменты, техника, ученые, врачи двадцатого века заставили его покориться.

Три часа, которые прошли в страшной тревоге, заставили сердце тихо и равномерно забиться. Ялкаб, оставаясь на своем месте, послал телеграмму «Молния» президенту Академии наук Туркменской ССР.

«Товарищ президент, в одной из льдин, которые плавали в Амударъе, найден труп человека, который, видимо, принадлежит древнему миру. Когда труп начал оттаивать, удалось обнаружить признаки оживления. Мы ему помогли в больнице всеми возможными средствами, которые имели. Замерзший ожил. Его имя Урх.

Я думаю, что мы не сможем его долго держать у себя в таком состоянии.

Ждем Вашей помощи. Главный врач городской больницы Ялкаб Пальванов».

Не прошло и десяти минут, как была послана телеграмма, а на нее из столицы уже последовал ответ: позвонили из Ашхабада и попросили направить телеобъектив на больного и включить радио и телевизионную установку. На экране телевизора показались ученый врач Чары Дурдыевич Нурмурадов и президент Академии наук. Они тепло поздоровались с Ялкабом, подробно расспросили его о необычайном феномене.

Нурмурадов сказал:

— Ялкаб, я сейчас, через десять-пятнадцать минут, буду у тебя. А пока до свидания!

Когда Ялкаб с друзьями вышел на улицу, кругом стояла тишина. Вдруг на горизонте, где заходило солнце, появилась белая точка, которая стала подниматься в небесный купол.

Вскоре в чистом небе раздался гул приближающегося самолета. Самолет очень мягко снижался, теряя высоту, поэтому казалось, что он спускался по небесному канату. Пролетев над больницей, он, совсем погасив скорость, повис в воздухе, после чего осторожно приземлился на свободное поле, как игрушка, которую посадили на землю.

Нурмурадов распрощался с летчиком и пошел к встречающим.

Хотя ему было около шестидесяти лет, он выглядел бодрым и моложавым. Был улыбчив, как артист. Он прошел, не задерживаясь, мимо идущих навстречу ему людей и, отвернув лицо, продолжил свой путь.

— Мы его пришли встречать, а он что делает? — недовольно произнесла Аннабег Курбанова.

— Аннабег, ты, как всегда, торопишься! Нурмурадов — человек с особенным характером. Вот посмотришь, ты еще убедишься, что неправа, — проговорил Ялкаб, не сводя взгляда с быстро идущего профессора.

Профессор торопливо вышел на безлюдное место. Затем вдруг решил вернуться немного назад. Сначала он остановился около мальчика, у которого на шее висел лук со стрелами. Похлопав его по плечу, нагнулся к нему:

— У тебя хорошее настроение, охотник?

— Да.

— Городской или сельский?

— Ну, конечно, из села.

— Что здесь делаешь?

Мальчик улыбнулся.

— Мне хотелось поздороваться с тобой.

— Ах, да ты вон какой умница, молодец, — сказал профессор Нурмурадов и начал здороваться со всеми встречающими его людьми. Подошел к Ялкабу.

— Я даже не знаю, что тебе сказать. Ялкаб молчал.

— Как состояние больного? — спросил профессор и протянул Ялкабу свой небольшой чемодан.

— Сердце работает, а остальное... Сейчас увидите сами, товарищ наставник, — произнес Ялкаб.

Нурмурадов поблагодарил народ, который пришел встретить его. Ялкаб пошел впереди учителя, но в скором времени стал отставать. Большие, размашистые шаги профессора были просто поразительны для его преклонного возраста. И несмотря на то, что в этих местах Нурмурадов был впервые, он, не спрашивая Ялкаба, быстро шагая, шел прямо к больнице.

— Вы много употребляете йода?—спросил он на ходу у Ялкаба, не сбавляя шаг. Видимо, он ориентировался по запаху.

Не отдохнув с дороги, Нурмурадов пришел в больницу и, надев белый халат, приступил сразу к работе. Сначала проверил сердцебиение Урха, потом вытащил из чемоданчика бутылку с бесцветной жидкостью.

— Теперь мы человека покормим. Пусть голодным не лежит.

Профессор сделал укол из этой жидкости в крупную вену Урха, начал рассматривать черты его лица, строение тела, одежду.

— Этот человек, видимо, из десятого века, а вы как решили? — спросил он, нарушая стоявшую тишину.

— Мы тоже приблизительно так и предполагали.

Профессор, помолчав некоторое время, вдруг крепко схватил в объятия Ялкаба, повернул его к себе:

— Этот случай история не забудет! На тебя у меня главная надежда.

— А в чем дело?

— Мы тоже в данное время работаем над проблемой замораживания. Теперь метод полностью разработан. Все остальное теперь зависит от этого человека, — отрывисто проговорил профессор, протягивая руку в сторону Урха.

Профессор всю ночь провел у постели Урха, не сомкнув глаз. Когда Ялкаб говорил: «Отдохните, учитель, а я подежурю», то Нурмурадов отвечал: «Ты не думай, что я тебе не доверяю, Пальванов. Такое происшествие редко бывает в жизни, а точнее, если и бывает, только лишь один раз. Урх уснул, видишь ли, не только за себя, но и за нас с тобой», — сказал профессор, превратив разговор в шутку.

Ялкаб кивнул.

— Да, кстати, ты знаешь, какое большое значение имеет проблема замораживания? — сказал профессор и уставился своими маленькими глазками в собеседника.

— Какое же? Профессор задумался.

— Ну, например, представь себе такую картину. Джейран спускается с песков на равнину, чтобы попастись в лугах, с запада веет ветерок, а со стороны востока к нему, припадая грудью к земле, подкрадывается тигр. Джейран спокоен, пощипывая траву, он идет прямо на тигра. Тигр тут прыгает и хватает его за горло. Здесь есть хоть какая-нибудь возможность спасти джейрана? Конечно же, нет. Бедному джейрану остаются считанные минуты жизни. Точно с таким коварством к человеку подкрадывается страшная болезнь — рак. Ты это и без меня знаешь.