В это время перед фронтом обороны роты появилось около 25–30 танков противника, которые, сосредоточившись в балке в 700–800 метрах от нас, начали готовиться к атаке.
Мы только что успели занять места для обороны, как танки противника, под прикрытием артиллерийского огня, пошли в атаку. Подпустив их метров на 200–300, я подал команду: «Огонь!» Одновременно наши танки также открыли огонь из-за своих укрытий. С первых же выстрелов пять танков были подбиты, из них два задымили. Наш огонь и подбитые танки внесли замешательство в рядах противника. Он не ожидал такого внезапного огня.
Потеряв пять танков и несколько десятков автоматчиков из танкового десанта, противник вынужден был отойти на исходные позиции. Наступило кратковременное затишье. Через некоторое время противник вновь предпринял танковую атаку, теперь уже под прикрытием авиации и артиллерии. Сначала появились «музыканты» (самолеты с включенными сиренами), которые девятками пикировали на наши позиции и на окраину поселка Верхняя Ельшанка. Позиции нашей пехоты особенно были подвержены удару авиации.
Эта атака противника также была отбита, но и мы понесли большие потери. От нашей роты осталось несколько человек. Около наших окопов горели четыре танка, вновь подбитые нами и танкистами. В моем взводе вместе со мной осталось 7 человек. Мы израсходовали все противотанковые средства, отбиваться от танков было нечем. Я решил отойти на западную окраину Верхней Ельшанки. Кто вышел из боя, я не знал, так как противник усилил огонь, и я был контужен и засыпан землей. Очнулся я уже в медсанбате».
Хотя и с большими потерями с нашей стороны, особенно в стрелковых подразделениях, но все атаки противника были отбиты. В этом бою особенно отличились наши танкисты, которые своим метким огнем подбили и сожгли около 15 танков противника.
Отправившись к танкистам, я неожиданно встретил там командира части полковника Лебедева, с которым еще в 1937 году мы вместе служили в Киселевичах. Я тогда командовал механизированной бригадой, а Лебедев батальоном.
Наша встреча была короткой и последней. Лебедев погиб на самых ближних подступах к городу, не отходя от своих танков.
Проезжая обратно в штаб через совхоз «Горная поляна», мы наблюдали, как несколько «юнкерсов», став в боевой круг, пикировали на рощу, по-видимому, заметив в ней скопление войск и обозов. Несколько наших зенитных крупнокалиберных пулеметов вели огонь по вражеским самолетам. В огороде около дороги стояла грузовая машина с пулеметной установкой. Один Ю-88, отделившись от общего круга, пошел в атаку на эту машину. Пулеметчики — их было двое — не дрогнули и открыли по нему огонь. Трассирующие пули прошили корпус стервятника. Он пытался выйти из пике, но так и не вышел. Не далее ста метров от пулеметчиков фашистский самолет врезался в землю.
Прорвав фронт обороны наших войск на ближнем обводе и вынудив нас отойти на внутренний (городской) обвод, враг бросил основные силы в стык 62-й и 64-й армий, вдоль железной дороги от станции Карповка до Садовой. Он стремился во что бы то ни стало овладеть городом с ходу.
Перед фронтом 62-й армии и правым флангом 64-й армии действовала неприятельская группировка из десяти-двенадцати пехотных, трех танковых и трех моторизованных дивизий. В составе этой группировки насчитывалось до 600 танков. С воздуха ее поддерживали свыше 1000 самолетов 4-го воздушного флота.
Общее число самолето-вылетов на этом участке боев доходило до 1000 в день, не считая налетов на город.
Противник имел многократное превосходство над войсками Юго-Восточного фронта, обороняющими Сталинград, которые к этому времени состояли уже из соединений, в значительной мере ослабленных. В некоторых дивизиях 62-й и 64-й армий оставалось по 500-1000 человек. В десяти танковых бригадах, действовавших в полосах 62-й и 64-й армий, имелось всего лишь 146 танков. Превосходство противника в полосе 62-й армии было еще больше, о чем говорит приводимая ниже таблица.
Соотношение сил 62-й армии и противника
62-я армия Войска противника Соотношение
Люди 45000 80000 1:1,8
Орудия калибра 76-мм и крупнее 85 630 1:7,5
Орудия ПТО 260 490 1:1,9
Минометы калибра 82-мм и крупнее 150 760 1:5
Танки 108 390 1:3,6
Учитывая тяжелую обстановку под Сталинградом, Ставка своей директивой от 3 сентября потребовала от своего представителя генерала армии Г. К. Жукова решительных действий. Ставка указывала: «Положение под Сталинградом ухудшилось. Противник находится в трех верстах от города. Сталинград могут взять сегодня или завтра, если северная группа войск не окажет немедленной помощи. Потребуйте от командующих войсками, стоящими к северу и северо-западу от Сталинграда, немедленно ударить по противнику… Промедление теперь равносильно преступлению».
К этому времени севернее города сосредоточивались три армии Сталинградского фронта: 24-я армия под командованием генерал-майора Д. Т. Козлова в составе пяти стрелковых дивизий и одной танковой бригады;
66-я армия под командованием генерал-лейтенанта Р. Я. Малиновского в составе шести стрелковых дивизий и четырех танковых бригад. Кроме того. заканчивалось укомплектование и сосредоточение 1-й гвардейской армии К. С. Москаленко в составе восьми стрелковых дивизий и на подходе к фронту находились три танковых корпуса (4-й, 7-й и 16-й).
В состав Сталинградского фронта была включена 16-я воздушная армия, в которой имелось около 100 самолетов. Указанием Ставки эта воздушная армия использовалась для поддержки войск, контратакующих противника с севера и северо-запада.
Во исполнение задачи, поставленной Ставкой, командующий Сталинградским фронтом решил, кроме вышеупомянутых сил трех армий (24-й, 66-й и 1-й гвардейской) привлечь для контрудара левофланговые силы 4-й танковой армии. 8-й и 16-й воздушным армиям было приказано прикрыть группировки войск фронта при сосредоточении и ударами по живой силе и боевой технике врага обеспечить наступление войск.
Цель контрудара — разгром сил противника между Доном и Волгой и выход наших войск на левый берег Дона и на реку Донская Царица.
Мы знали, что севернее Сталинграда, между Волгой и Доном, сосредоточиваются крупные силы для контрудара, который должен прорвать образовавшийся коридор от Вертячий, Волга, отбросить немцев от города и соединиться с войсками 62-й армии.
Вместе с тем должен сказать, что с выходом немецких войск с рубежа рек Россошка и Червленая к внутреннему обводу, темп продвижения противника снизился. Он на ходу приступил к пополнению и перегруппировке своих сил, готовя войска к штурму города.
Мы, оборонявшие город, полагали, что Ставка Верховного Главнокомандования и командование фронта выберут момент для удара по флангу немецкой группировки, когда армия Паулюса увязнет в городских боях.
Теперь мы все знаем, что происходило на севере от Сталинграда.
Наступление 1-й гвардейской армии под командованием К. С. Москаленко сначала было назначено на 2 сентября. Но она к этому сроку не успела выйти на исходные рубежи.
Представителем Ставки на Сталинградском фронте в это время был Г. К. Жуков, облеченный всей полнотой власти, как заместитель Верховного Главнокомандующего. Ставка непрерывно требовала от него ввода в бой трех армий.
В своих воспоминаниях Г. К. Жуков приводит такой телефонный разговор с Верховным, в ответ на его просьбу отсрочить контрудар на срок, необходимый для полного сосредоточения всех войск и средств их усиления. Товарищ Сталин говорил:
«— Думаете, что противник будет ждать, пока вы раскачаетесь?.. Еременко утверждает, что противник может взять Сталинград при первом же нажиме, если вы не ударите с севера»,
Далее Г. К. Жуков пишет:
«Я ответил, что не разделяю эту точку зрения и прошу разрешения начать наступление 5-го, как было ранее намечено. Что касается авиации, то я сейчас же дам приказ бомбить противника всеми силами».
Я далек был в то время от такого рода переговоров с Верховным и от действий высоких штабов. Но я полностью подтверждаю правоту Г. К. Жукова. Противник был остановлен на внутреннем обводе, темп его наступления был медленный и нерешительный. Прорваться к городу и взять город — это вещи разные. В пригородах наши войска сражались упорно, и в уличных боях враг не мог не увязнуть.