Надо ли пояснять, какое значение имеет беседа в окопе, на передовой линии старшего командира и политработника с рядовыми воинами. По личному опыту знаю, что когда побеседуешь с бойцами в окопе, разделишь с ними и горе и радость, перекуришь, разберешься вместе в обстановке, посоветуешь, как надо действовать, то у бойцов обязательно появится уверенность: «Раз генерал был здесь, значит, надо держаться!» И боец уже не отступит без приказа, будет драться с врагом до последней возможности.
Любому воину важно знать, что его подвиг не останется незамеченным. В этом случае можно быть уверенным, что приказ будет выполнен. Конечно, нет надобности, скажем, командиру дивизии постоянно находиться в окопах первой линии — его место на командном пункте, откуда он должен руководить ходом боя, — но старший командир, предвидя грозную опасность, должен не удаляться от переднего края, а быть как можно ближе к своим воинам. В этом случае солдаты не дадут тебя в обиду, закроют грудью и выполнят задачу.
Вот почему Военный совет армии требовал от всех командиров и политработников, включая и штаб армии, быть на передней линии. Надо было разъяснить всем, что отступать нам нельзя и некуда.
В ночь на 28 сентября к нам на правый берег переправились два полка стрелковой дивизии генерала Ф. Н. Смехотворова, которые я немедленно ввел в бой за западную окраину поселка Красный Октябрь. На Мамаев курган была организована контратака остатками стрелкового полка дивизии Горишного при поддержке частей дивизии Батюка. Командующему артиллерией армии было приказано артиллерийским и минометным огнем в продолжение всей ночи не давать противнику закрепиться на Мамаевом кургане.
С утра 28 сентября противник начал яростные атаки пехотой и танками. Его авиация наносила непрерывно массированные удары по боевым порядкам наших войск, по переправам, по командному пункту армии. Немецкие самолеты сбрасывали не только бомбы, но и куски металла, плуги, тракторные колеса, бороны, пустые железные бочки, которые со свистом и шумом летели на головы наших бойцов.
В связи с этим было разъяснено всем бойцам, что использование противником подручных металлических предметов говорит о том, что у него не хватает таких боевых средств. Сбрасывая куски металла, он, тем самым, хочет воздействовать на нас психологически, но это ему не удается.
Из шести грузовых судов, работавших на Волге, осталось одно, пять вышли из строя. Работники командного пункта, штаба задыхались от жары и дыма. Огонь горевших нефтяных баков добирался до блиндажей Военного совета. Каждый налет пикировщиков выводил из строя рации, людей.
Даже повар Глинка, устроившийся со своей кухней в водосточной трубе, был ранен.
И все же, несмотря на такую обстановку, мы чувствовали, что противник выдыхается. Его атаки были разрозненными, не такими дружными и организованными, как накануне. Он бросал в бой батальоны, поддерживаемые танками, с различных участков и не очень уверенно. Это давало нам возможность массированным огнем отбивать удары по очереди, а затем переходить в контратаки. Тогда же я попросил у командующего воздушной армией Т. Т. Хрюкина помощи, и он не отказал — дал все, что у него было.
Так в час самого большого налета нашей авиации была организована контратака полка дивизии Горишного с двумя батальонами дивизии Батюка. Решительным броском они захватили тригонометрический пункт на Мамаевом кургане. Однако выйти на самую вершину, к водонапорным бакам, не удалось. Вершина осталась ничьей: по ней с той и другой стороны беспрерывно вела огонь артиллерия.
За день боя, 28 сентября, мы в основном удержали свои позиции. Развивать наступление и двигаться дальше захватчики не могли. Они оказались не в состоянии преодолеть стойкость людей, решивших умереть, но не отходить со своих позиций. За этот день фашисты потеряли не менее 1500 человек убитыми, свыше 30 танков было сожжено. Только на скатах Мамаева кургана осталось до 500 вражеских трупов.
Наши потери были также большие. Танковый корпус потерял убитыми и раневыми 626 человек, дивизия Батюка — около 300 человек. В дивизии Горишного осталось совсем мало людей, но она продолжала драться.
С потерей плавучих средств на Волге затруднилась переправа войск и доставка боеприпасов. На правом берегу скопилось много раненых, которых за ночь не успели переправить. В то же время разведка доносила, что из района Городище выдвигаются свежие силы пехоты и танки противника. Они двигались к поселку Красный Октябрь. Сражение за заводы и заводские поселки только еще начиналось.
Мы решили перейти к жесткой обороне с максимальным использованием средств инженерного заграждения. В 19 часов 30 минут 28 сентября был отдан приказ № 171. В нем указывались рубежи, которые должны отстаивать части. Были в приказе и такие слова:
«От командиров всех частей требую максимального ускорения работ по инженерному усилению своих позиций, по устройству на переднем крае и в глубине противотанковых и противопехотных заграждений и по приспособлению зданий к обороне на случай ведения уличного боя.
Для устройства препятствий и заграждений использовать все имеющиеся на месте средства, вплоть до разборки зданий, трамвайных путей, привлекая через местные органы власти гражданское население.
Основные работы должны быть выполнены силами самих частей. Работы производить круглосуточно.
Работы первой очереди (в основном противотанковые препятствия) закончить к утру 29.9.42, сделав оборону города и его промышленных центров непреодолимой. Каждое заграждение и препятствие должно быть надежно прикрыто всеми видами огня.
Разъяснить всему личному составу, что армия сражается на последнем рубеже, отходить дальше нельзя и некуда. Долг каждого бойца и командира защищать свой окоп, свою позицию — ни шагу назад! Враг должен быть уничтожен во что бы то ни стало!»
Читатель спросит: на город ежедневно сбрасываются тысячи авиационных бомб, сотни тысяч мин и снарядов, какие же в нем могут быть местные власти и гражданское население?
Местные власти и тысячи жителей заводских районов помогали 62-й армии всем, чем могли. Например, на Тракторном заводе до 14 октября наши танкисты с помощью рабочих восстанавливали подбитые танки, а на заводе «Баррикады» рабочие вместе с артиллеристами ремонтировали орудия.
Часть рабочих была в отрядах обороны своих заводов. Городской и районные партийные комитеты жили и работали и помогали армейским партийным организациям и командирам в создании опорных пунктов в городе и в заводских поселках.
Нельзя не вспомнить секретарей городского комитета партии товарищей И. А. Пиксина, А. А. Вдовина. Руководители районных организаций поддерживали постоянную связь с армией. Жители, рабочие заводов, партийные организации, коммунисты города были с нами. Мы вместе сражались, вместе задыхались от пожаров, защищая город.
Разве можно забыть ныне покойного уполномоченного Совнаркома, затем заместителя председателя Совета Министров СССР В. А. Малышева, который в самые горячие дни боев в Сталинграде, на Тракторном заводе, выполнял поручение партии и правительства!
Об этих людях не пишут как о героях, но мы с уважением вспоминаем их героические подвиги, которые они, не замечая того, совершали ежедневно. На такие подвиги и на такую скромность способны только наши советские люди, до конца преданные своему народу и родной Коммунистической партии.
Душой обороны были коммунисты, руководимые партийными организациями и политорганами.
Не могу не сказать еще и еще раз о дружной работе Военного совета армии. Это был прежде всего партийный, боевой коллектив, который работал по принципу: один за всех и все за одного — для победы над врагом во славу нашей Родины. Мы всегда были едины, всегда были вместе, у нас не было разногласий.
Единство цели, партийность и дружба объединяли нас и нашу работу. Я не могу не вспомнить начальников политорганов, таких коммунистов, как бригадный комиссар И. В. Васильев, полковники М. М. Вавилов, Чернышев, Власенко, подполковники Ткаченко, Овчаренко и другие. Своей преданностью, умением и авторитетом они вели массы на героические подвиги и побеждали там, где, казалось, невозможно было победить. Они всегда быстро подхватывали новые приемы борьбы, новые методы уличных боев, опыт лучших снайперов, строителей инженерных заграждений и т. д. Дружная боевая слаженность на партийной основе между командирами, комиссарами и начальниками политорганов укрепляла у всех бойцов уверенность в победе.