В дни разгрома окруженной у Волги 6-й армии Гитлер наградил Паулюса дубовым листом к рыцарскому ордену железного креста и присвоил ему звание генерал-фельдмаршала.

6-й армии поручались наиболее ответственные задачи. 10 мая 1940 года она первой по приказу Гитлера вероломно вторглась в пределы Бельгии. Преодолев сопротивление бельгийских войск на канале Альберта, эта армия вихрем пронеслась по всей стране, сея смерть и разрушение. Дивизии 6-й армии прошли по многим странам Европы. Побывав в Брюсселе и Париже, они участвовали в боях в Югославии, в завоевании Греции.

В 1941 году Гитлер бросил 6-ю армию на восток, против СССР. Она участвовала в боях в районе Харькова за многие города Украины, а в 1942 году оттуда двинулась к Волге. Ей поручалось осуществление важнейшей части плана кампании 1942 года на юге — захват волжской твердыни.

Провал своих стратегических планов Гитлер пытался маскировать созданием искусственного ореола вокруг 6-й, уже разгромленной армии. 30 января 1943 года ставка Гитлера опубликовала специальное сообщение, в котором говорилось: «Русские предлагают солдатам 6-й армии сдаться, но все без исключения продолжают драться там, где стоят». На следующий день ставка передала:

«Немногие немецкие и союзные солдаты живыми сдались советским войскам». Этих «немногих» было более 91 тысячи. О судьбе своих 2500 офицеров, 24 генералов и генерал-фельдмаршала Паулюса, которые в это время находились уже в плену, Гитлер умолчал.

На берегу Волги Советская Армия разгромила одну из наиболее сильных военных группировок фашизма группы армий «Б», затем «Дон», сформированные из отборных частей и предельно насыщенную техникой. После разгрома этой группировки только в городе Сталинграде и его окрестностях было собрано и захоронено около 150 тысяч трупов гитлеровцев. По скромным подсчетам, город у Волги обошелся немецкому командованию не менее чем в полтора миллиона человек убитыми, ранеными, без вести пропавшими и пленными.

Солнечным утром 4 февраля на площади Павших борцов был назначен митинг. Бойцы и жители шли по заснеженным, изрытым бомбами и снарядами улицам города-героя. Как сейчас вижу обгоревшие вагоны на железнодорожных путях, изрешеченные пулями и осколками снарядов и мин трамваи, руины многоэтажных домов, улицы, запруженные разбитой военной техникой врага. В центре города сбитые немецкие бомбардировщики, обгоревшие стены центрального универмага, разрушенные здания почтамта и Дома книги.

На площади Павших борцов свежие воронки из снарядов и мин. Здесь три дня назад шел бой с остатками фашистских войск. Теперь сюда собрались партийные и советские руководители города и области, бойцы, командиры и политработники, жители — участники героических боев. В президиуме митинга были: член Военного совета фронта Н. С. Хрущев, генералы 62-й и 64-й армий К. А. Гуров, А. И. Родимцев, М. С. Шумилов, я, партийные руководители области и города — А. С. Чуянов, И. А. Пиксин, Д. М. Пигалев, М. Водолагин и другие. Все мы горячо поздравляли друг друга с заслуженной победой, обнимались и целовались.

Бойцы, командиры и местные жители (откуда они так быстро появились?), собравшиеся на площади, радовались победе, поздравляли друг друга.

Митинг открыл председатель городского Совета товарищ Пигалев, который от имени трудящихся города горячо поблагодарил героических участников Сталинградской битвы.

— Дни самых тяжелых боев и испытаний, — сказал он, — остались позади. На веки слава героям Сталинграда, чьей кровью завоевана победа! Слава нашим храбрым бойцам и командирам! Слава нашей Коммунистической партии!

Затем слово было предоставлено мне. Сознаюсь, мне трудно было говорить. Увидев выстроившиеся колонны воинов, с которыми я пережил сто восемьдесят огневых дней и ночей, я заволновался. Свою речь я начал такими словами:

— Мы поклялись стоять насмерть, но Сталинграда врагу не сдавать, и мы выстояли, сдержали слово, данное Родине…

О чем я говорил дальше — не помню. Помню только, что меня не покидала мысль сказать собравшимся на митинг о том, что Сталинград для гитлеровцев это еще только цветочки, ягодки — окончательная расплата с фашистскими захватчиками — впереди.

С пламенными словами обратился к митингу гвардии генерал-майор А. И. Родимцев:

— Гвардейцы выдержали натиск численно превосходящего врага. Их упорство и стойкость не были сломлены ни бомбами, ни снарядами, ни яростными атаками. В летописи великой Сталинградской битвы навечно останутся имена бойцов-гвардейцев — стойких защитников волжской твердыни. Сегодня 13-я гвардейская ордена Ленина дивизия отмечает 140-й день своего пребывания на правом берегу Волги. Тяжело смотреть на этот истерзанный город, в котором каждый вершок земли, каждая стена носят жестокие следы войны. И мы клянемся Родине бить врага и впредь по-гвардейски, по-сталинградски.

Затем на трибуну поднялся генерал Шумилов. Войска его 64-й армии дрались с немцами на южных подступах к городу и в его южной части и не пустили врага к Волге.

— Второго февраля, — сказал Шумилов, — мы услышали последний выстрел в Сталинграде. С капитуляцией северной группировки врага завершилась невиданная в истории операция, осуществленная по плану Верховного Главнокомандования. Наши бойцы остановили врага, не пустили его к Волге, и Сталинград стал могилой для фашистских захватчиков.

После секретаря Сталинградского областного комитета партии А. С. Чуянова выступил член Военного совета фронта Н. С. Хрущев.

Митинг окончился, и воины разошлись по местам, чтобы подготовиться к новым боям.

Около месяца мы стояли в селах, расположенных вдоль Ахтубы. За это время дивизии 62-й армии основательно отдохнули, пополнили свои ряды, получили новое оружие и готовились к погрузке в эшелоны, чтобы следовать на запад — догонять далеко ушедший фронт.

Родина щедро наградила части и дивизии, оборонявшие Сталинград. Почти всем дивизиям и полкам было присвоено звание гвардейских. 62-я армия также была переименована в 8-ю гвардейскую армию. На груди бойцов и командиров появился значок «Гвардия».

Незадолго до отправки на фронт мы проводили к новому месту службы члена Военного совета Кузьму Акимовича Гурова. Дивизионный комиссар, а затем генерал-лейтенант Гуров был для всех нас прежде всего боевым другом. Все время, пока шли бои, он был на правом берегу и делил с нами горечь неудач и радость успехов. И вот разлука…

Провожали мы Кузьму Акимовича из села Средняя Ахтуба. На проводы собрались Крылов, Васильев, Пожарский, Вайнруб, Ткаченко, Лебедев и я. Прощальных слов и тостов никто не произносил, но все мы обнялись и расцеловались с Гуровым. И хотя у всех у нас в глазах были слезы, Гурову было труднее всех: он уезжал, а мы оставались…

К. А. Гуров был человек с крепкими нервами и ледяным спокойствием. Помню случай, когда ему осколком бомбы пробило шапку-ушанку. Мы все стояли на берегу Волги. Он посмотрел на нас, снял шапку, улыбнулся и сказал:

— Попортилась немного, но носить еще можно.

Это был коммунист-ленинец, умеющий сочетать убедительное слово с суровостью партийной и воинской дисциплины. Он умел и вовремя поспевал обеспечивать политически все боевые планы и мероприятия, когда бы они ни проводились. Он умел изучать людей и, остановив на ком-нибудь свой выбор, доверял этим людям, не окружал их мелочной опекой. Он часто говорил мне: «Эти сообщения надо проверить, а вот эти — истина». В действительности оно так и было. В жизни это был веселый человек, с которым никогда не было скучно.

Проводив своего товарища и боевого друга Кузьму Акимовича, мы как бы осиротели и часто вспоминали о нем. В августе того же, 1943 года всех нас потрясло известие о смерти товарища Гурова. Он ушел от нас безвременно, не разделив с нами радость общей победы. Память о Кузьме Акимовиче мы сохраним навсегда.

Началась погрузка в эшелоны и отправка на Запад, на фронт. 62-я армия перемещалась в район Купрянска, на Северный Донец. Штаб армии грузился на станции Воропоново. Днем я объехал все станции погрузки дивизий, входивших в состав армии, и перед вечером приехал в Воропоново.