В связи с этим уместно привести слова академика А. М. Румянцева, с которыми он обратился к советской учащейся молодежи: «Вдумчивое изучение не только марксистской, но и домарксистской общественной мысли жизненно необходимо тем, кто вступает на путь науки. Всем хорошо известно, что говорил В. И. Ленин на III съезде комсомола о необходимости овладения всеми богатствами человеческой культуры для построения коммунистического общества. Известно также, что отрицание этого принципа приводит к фанатичному надругательству над величайшими человеческими ценностями…».[5]

Рассматривая теории буржуазных экономистов, Маркс, Энгельс, Ленин разоблачали и критиковали апологетику капиталистического строя и обычно связанные с ней поверхностные, ненаучные представления об экономических законах и процессах. Особенно бескомпромиссно выступали они против идеологии, способной нанести ущерб рабочему движению, увести его в сторону от революционных задач.

Вместе с тем классики марксизма видели задачу всякой критики в том, чтобы выделить в концепциях буржуазных экономистов рациональные, научные элементы, углубляющие объективное познание экономической сущности капитализма. Особенно подчеркивали они важность осуществляемых буржуазными учеными конкретных экономических исследований. Ничто не было основоположникам марксизма столь чуждо, как нигилистический подход ко всем без исключения сторонам работы буржуазных ученых. Они анализировали специфические особенности отдельных теорий, выявляя их социальные корни и смысл, противопоставляли одни теории другим и критически использовали их в интересах пролетарской идеологии.

Это очень важно для определения марксистско-ленинской позиции по отношению к современной буржуазной экономической мысли. Поскольку политическая экономия — сфера идеологии, непримиримая борьба с буржуазными концепциями есть важнейшая задача ученого-марксиста. Эта борьба должна быть направлена в первую очередь против концепций, противостоящих марксизму как цельному мировоззрению. Важнейшее значение имеет критика теорий, оказывающих прямое воздействие на рабочее и общедемократическое движение, в особенности правого оппортунизма и «левого» революционаризма.

В той мере, в какой работы буржуазных экономистов содержат элементы познания закономерностей капиталистического хозяйства и преследуют задачу разработки методов управления экономическими процессами, изучение этих работ необходимо для марксистов.

Необходимость марксистской популярной, общедоступной книги по истории экономической мысли диктуется также тем, что на Западе издан целый ряд подобных сочинений, написанных с буржуазных позиций, и притом нередко весьма квалифицированно. Вот, например, книга американца Р. Хейльбронера, в которой трактуется история экономической мысли до наших дней. Любопытно заглавие этой книги — «The Worldly Philosophers», что можно было бы перевести так: «Философы от мира сего». Книга эта содержит интересный очерк жизни и деятельности Маркса. Автор отмечает, что марксистский экономический анализ «остается самым серьезным, самым проницательным исследованием капиталистической системы из всех, которым она когда-либо подвергалась. Это исследование — не моральное осуждение несправедливости прибыли с покачиванием головы и кудахтаньем… При всей своей страстности, это бесстрастная оценка, и именно по этой причине мрачные выводы марксистского анализа должны быть рассмотрены со всей трезвостью».[6]

Философы от мира сего! Действительно, экономическая наука даже в своих абстрактных построениях неразрывно связана с самым главным, что делает человек на земле, — материальным производством. Люди, создавшие ее, брали материалы и проблемы из самой гущи общественной жизни своего времени. Идеи экономистов в огромной мере определяются развитием общества и хозяйства. Поэтому в очерках их жизни и деятельности читатель настоящей книги найдет и сжатые эскизы экономических и социальных особенностей эпохи и страны.

Развитие политической экономии в XVII–XIX вв., предопределенное ростом нового, прогрессивного в то время общественного строя — капитализма, потребовало крупных мыслителей. И они появились — люди большого таланта и яркой индивидуальности.

Представим себе фантастическую картину: экономистов трех столетий, собранных вместе. Довольно пестрое общество!

Большинство англичане, немало французов. Это понятно: Англия была самой передовой капиталистической страной, и еще во времена Маркса политическая экономия считалась преимущественно английской наукой. Рано начал расти капитализм и во Франции, в результате сам термин политическая экономия впервые прозвучал на французском языке. Остальные страны Европы отставали в своем развитии. Среди экономистов этой эпохи мало американцев, но среди них мудрый Франклин.

Первыми экономистами были чаще всего, по выражению Маркса, «коммерческие и государственные люди». Их толкали к размышлению над экономическими вопросами практические нужды хозяйства, торговли и государственного управления.

Мы видим современников Шекспира, длинноволосых кавалеров в кружевах и суровых, просто одетых купцов эпохи первоначального капиталистического накопления. Это советчики королей — меркантилисты Монкретьен, Томас Ман…

Другая группа. Перед нами в больших париках и кафтанах с широкими обшлагами основатели классической политической экономии Петти и Буагильбер и другие предшественники Адама Смита. Они занимаются политической экономией отнюдь не профессионально, такой профессии еще и в помине нет. Петти — врач и неудачливый политик, Буагильбер — судья, Локк — знаменитый философ, Кантильон — банкир. Чаще они все еще обращаются к королям и правительствам, но начинают писать и для просвещенной публики. При этом они впервые ставят теоретические вопросы новой науки. Среди них особенно выделяется Петти. Это не только гениальный мыслитель, но и замечательно яркая и своеобразная личность.

А вот динамичная фигура Джона Ло, великого прожектера и авантюриста, «изобретателя» бумажных денег, первого теоретика и практика инфляции. Величие и падение Ло — одна из самых ярких страниц в истории Франции начала XVIII в.

Огромные парики, какие мы видим на хорошо известных портретах Мольера или Свифта, сменяются короткими, пудреными, с двумя завитками на висках. Это французские экономисты середины XVIII в. — физиократы, друзья великих философов-просветителей. Их признанный глава — Франсуа Кенэ, врач по профессии и экономист по призванию. Другой крупный ученый — Тюрго, один из самых прозорливых и прогрессивных государственных деятелей предреволюционной Франции.

Адам Смит… Популярность его в России была так велика, что Пушкин, изобразивший в «Евгении Онегине» молодого человека из высшего общества 20-х годов прошлого века, сообщает, что он

Биография Смита несколько похожа на биографию Ньютона: в ней мало внешних событий и огромная интенсивность внутренней интеллектуальной жизни.

Имя последователей Смита — легион. В конце XVIII и начале XIX в. заниматься политической экономией означало быть смитианцем. Великого шотландца начинают понемногу «поправлять» (это слово можно производить не только от «правильный», но и от «правый» в политическом смысле). Это делают люди вроде Сэя во Франции и Мальтуса в Англии. Политическую экономию начинают преподавать в университетах, она становится обязательным элементом образования молодого человека из привилегированных классов.