Вместо эпилога. Все позади?

— Накануне в смертельном ДТП погиб доктор философских наук и преподаватель госуниверситета, профессор Герман Валерьевич Кружанский, — бормотало радио на кухне, где завтракали Мартин, Гуля и два их четвероногих гостя. — Автор свыше пятидесяти научных публикаций, лауреат государственной и региональной премий, Герман Валерьевич почти тридцать лет жизни отдал научной и преподавательской деятельности. Соболезнования родным и близким профессора уже выразил ректор университета…

«Знали бы вы, по кому выражаете соболезнования», — так и подмывало воскликнуть Мартина. Впрочем, настоящий Кружанский — не крыса, занявшая его место — вполне мог быть достойным человеком. И заслужить как премии, так и соболезнования по поводу своей кончины.

От завтрака и новостей по радио пришлось отвлечься. Зазвонил телефон. А когда Мартин принял вызов, оказалось, что это дали о себе знать хозяева Бурбона. Объявление на «Авито» быстро дало результат. И, как подозревал Мятликов, в немалой степени благодаря небольшой, но известной ему детали — котенок отзывался на имя Бурбон. Не слишком распространенная то была кличка. А откуда Мартин узнал ее сам, не стал уточнять, да никто и не спрашивал.

— Эх, жаль, что котенка придется отдать, — посетовала присутствовавшая при телефонном разговоре Гуля, — он такой милый. Да и ребенку наверное бы понравился.

И словно бы машинально, невзначай, погладила живот.

— Ну что ж поделаешь, — вздохнул Мартин, — видно же было, что он чей-то. Чистенький, ухоженный. Потерялся просто. Зато можем взрослого кота оставить… он, я думаю, не против.

— Почему нет, — отозвался кот, успевший побыть на своем веку и человеком Алексеем Воропаевым и бродягой-котом Бандитом, — не помешает… хм, для разнообразия иметь такое место, которое я мог бы назвать домом. Где тепло, где тебя кормят и любят. А наскучит — я думаю, удержать вы меня все равно не сможете.

— А что? — оценивающе посмотрела на него Гуля. — Тоже довольно симпатичный. Породистый, вроде даже. Конечно, неплохо бы его отмыть, причесать. Ну и к ветеринару отнести, разумеется.

— Только не это! — всполошился кот. — Согласен даже на «отмыть-причесать». Хотя неплохо умываюсь и сам. Но только не ветеринар! Не надо от меня ничего отрезать, я и так хороший. Честно, ничего лишнего!

Хоть Гуля и не понимала, что он говорил, но правильно истолковала и жалобные интонации кота, и испуганно вытаращенные при упоминании ветеринара глаза. Протянула к нему руку. Правда, погладить полноценно, от макушки до кончика хвоста поостереглась. Немытый все-таки. Мало ли, какие у него болячки и паразиты. Но хотя бы ласково потрепала пальцами по пушистой макушке.

— Не бойся, котик, — ласково проворковала она при этом с почти кошачьими интонациями, — к ветеринару — не для этого самого. Просто он тебя осмотрит, назначит лекарства и поставит прививки.

В ответ кот не сдержал вздоха облегчения. И охотно ответил на ласку, потершись головой об руку Гули.

— Надо бы только кличку ему придумать, — напомнил Мартин. Потому что звать его Алексеем, Аликом или Лехой не хотелось. И имена не слишком коту подходящие, и напоминают о том, другом, Алексее Воропаеве. Крысином отродьи, укравшем чужую жизнь и с простодушием свиньи под дубом мечтавшем о гибели цивилизации.

— Кличку? — с иронией переспросил кот, отвлекшись от ласки. — Ну… Можете звать меня, например, Румпельштильцхеном. Или Симплициссимусом.

А потом, почесавшись задней лапой, добавил:

— Хотя звать меня, я думаю, не нужно. Надо будет, я сам приду.

17 октября — 4 ноября 2020 г.