Скосив глаза вправо, Иван видит, как батина восьмерка, разом клюнув носами, устремилась к земле. Пора. Он нажимает кнопку передатчика и, справившись с волнением, говорит четко и спокойно:

— Разомкнуться… Прикрыть створки маслорадиаторов… Атака!

Иван бросил свой «ил» в пикирование, выбирая цель. Вот они, танки, совсем рядом — желто-зеленая броня, черные кресты на борту… Выбрав кучно идущие четыре машины, Иван ловит в прицел центральные из них.

Сейчас главное — точный прицел. Но земля рядом. Как стремительно она набегает!..

Едва левая рука нажимает кнопку сброса противотанковых бомб, правая машинально рвет ручку управления на себя и влево, вводя самолет в боевой разворот. Группа четко повторяет маневр командира. Вдавленный силой перегрузки в сиденье и нетерпеливо поглядывая вниз, Иван видит, как белые, плотные, похожие сверху на кочаны капусты шапки разрывов сплошь усеяли рыжую пелену пыли, поднятую гусеницами фашистских танков. Четыре из них вовсю дымились. Иван поневоле улыбнулся: «Знай наших!»

За танками, переваливаясь на неровностях осторожно идут бронетранспортеры с пехотой — скорее туда!

— Еще заход! — командует Алимкин своей группе, переводя самолет в новую атаку.

Подвижные установки эрликоновских пушек без роздыха бьют по штурмовикам. Иван чувствует, как его машину трясет, словно в ознобе, от попаданий снарядов. Но сейчас, сжав зубы, он видит только одно — темный квадрат бронетранспортера в центре прицела. Выше по линии прицеливания — еще несколько «биссингов», до отказа набитых автоматчиками… Дважды нажата кнопка сброса бомб.

— Командир, сзади «фоккеры»! — кричит Рыжов Алимкину по СПУ.

— Держись, Алеша! Где наши, видишь?

— Справа выше — шестерки Сиполса и Гарина. Сзади, чуть ниже нас — группа бати. На них уже навалились «фоккеры», — и вдруг радостно воскликнул: — А вон и наши «яшки» жмут!

В эфире слышен батин тенорок:

— «Байкалы», все в левый круг! — и, видно, истребителям из полка Калинина: — Сынки, сынки, нас атакуют!

— Я «Ураган-второй», иду в атаку!

По голосу Иван сразу узнал замкомполка истребителей майора Попкова.

Замыкая оборонительное кольцо, Алимкин пристраивается в хвост последнему самолету группы Гарина с «семеркой» на фюзеляже. В кабине стрелка смутно виднеется лицо Наташи Беликовой. Иван видит, как из ствола ее пулемета пульсирует бледное пламя очередей. И в тот же самый момент и его самолет вдруг начинает трясти мелкой ознобистой дрожью — это заработал пулемет Рыжова.

«Значит, «фоккеры» рядом! И тут же Алимкин заметил над самой кабиной четыре жгута дымчатых трасс, а в следующее мгновение шестерка «фокке-вульфов», обгоняя «илы», вышла из атаки, готовясь для нового захода.

Теперь сверху на них идут «фоккеры», снизу — «мессершмитты». Но высота слишком мала, и, покрутившись на бреющем, «мессеры» тоже выскакивают наверх. Их более десятка. И тут подоспели наши «яки». Восьмерка Попкова устремляется в атаку, связывая ударную группу «фоккеров». «Мессершмитты» быстро перестраиваются и последовательно, один за другим идут на строй «илов». Вот один из них задымил и со снижением потянул на север.

— «Байкал-третий», я подбит, ухожу на точку!.. По голосу Алимкин сразу узнал Шишова. «Первый боевой вылет — и подбит!» — горестно подумал Иван, провожая взглядом дымящийся самолет.

— «Байкалы!» — вновь слышится в эфире батин голос, — выход из боя, всем на точку!

Алимкин подает команду своей группе и разворачивается на север, пристраиваясь в общую колонну. Слева вверху огненной каруселью кипит воздушный бой. Но еще более жестокое побоище разгорается на земле. Все поле боя окутано густым дымом. Иван с тревогой смотрит вниз. С юга, со стороны Белгорода, волна за волной надвигаются фашистские танки. В атаку на них обрушиваются «илы» соседних полков. Алимкин, как и другие «старички», хорошо знает этих ребят, ведущих в бой свои группы, — Александра Добкевича, Ивана Домбровского, Василия Расщепкина, Сергея Голубева, Петра Баранова… Сегодня уже четвертый боевой вылет, а атакам фашистских танков нет конца…

Горела степь. Резкий запах пороховых газов и дыма поднимался над землей.

Мерно гудит мотор. Иван Алимкин следит за строем, осматривает воздух — там все в порядке. Переключается на внутреннюю связь, запрашивает стрелка:

— Как у тебя, Алеша? Рыжов молчит.

— Алексей! Ты не ранен?

— Нет… Вон слева, посмотрите.

И тут же в наушниках шлемофона раздается тревожный позывной:

— «Байкалы», я «Вега»! Я «Вега»!

Иван насторожился: Вега, звезда надежды… Понятно: ведь это новый позывной станции наведения!

— Я «Вега»! Я «Вега!» — настойчиво повторяет голос. — С юго-востока на перекрестном курсе к вам подходит большая группа «фокке-вульфов». Будьте внимательны.

— «Байкал-первый», вас понял, — отозвался Ломовцев. — Сынки, плотнее строй! Усилить осмотрительность.

— Алексей, смотри сзади слева!

Но ответить Рыжов не успел, за него уже говорил его пулемет. Самолет дробно сотрясали частые короткие очереди. Открыли огонь и стрелки других «илов».

Большой наряд истребителей противника был вызван фашистскими летчиками еще там, над Яковлевой, где им дали бой калининцы. Теперь группу Ломовцева атаковали двадцать восемь «фоккеров». Подоспевшая из Грушков группа «яков» связала боем часть из них, но около двадцати «фоккеров»» прорвалось к «илам». И тогда от группы наших «яков» стремительно отделилась пара «ястребков», врезалась в самую гущу фашистов, мешая им маневрировать и вести прицельный огонь.

Строй «фоккеров» смешался, сбился с привычного порядка, и в этом хаосе головокружительных фигур фашистским пилотам трудно было вести огонь по «якам», так как они могли угодить в свои же самолеты.

С бортов «илов» летчики и стрелки с восхищением следили за маневрами мастерски слетанной пары наших «ястребков». Вот один «фоккер», срезанный меткой очередью, свалился в штопор и пошел к земле. За ним, распустив черные космы дыма, отвалил второй.

По четыре — шесть вражеских самолетов пытались зайти в хвост нашей паре «яков», но те всякий раз резким маневром отрывались от преследователей и, развернувшись, шли в лобовую атаку или, выполнив полупереворот, бросались на другую группу «фоккеров», заходящих в атаку на «илы».

Двое против двадцати…

— Сережа, влево, к солнцу! — раздался вдруг в наушниках знакомый голос.

— Миша! Справа внизу заходят на «горбатых» четыре «фоккера!» Бей!

«Миша… Да ведь это Токаренко!» — понял вдруг Алимкин.

— Миша, сынок, держись! — раздался взволнованный голос Ломовцева.

— Держусь, батя! — сдавленным голосом отозвался Токаренко.

В то, что случилось дальше, было просто трудно поверить. Один из фашистских истребителей зашел в хвост «яку». Еще мгновение — и прогремит роковая очередь из четырех пушек… Но Токаренко мгновенно среагировал: убрал газ и дал рули на скольжение. «Фокке-вульф» проскочил вперед, а Михаил, увидев над собой пару других истребителей, дал полные обороты мотору, пошел на горку и в короткой схватке сбил обе вражеские машины!

Радости летчиков-штурмовиков не было предела. Подошла еще группа «яков», и «фоккеры» поспешили восвояси, недосчитавшись четырех машин. Вдогонку уходящей паре Токаренко полетели в эфир приветствия:

— Спасибо, Миша! С нас причитается!

— Будь жив, лейтенант!..

Но вот, перекрывая разноголосицу, со станции наведения доносится властный баритон:

— «Байкалы»! Благодарю за отличную работу! Вам посадка малыми группами с проходом через запасной.

В ночь на 12 июля Георгий Дворников долго не мог уснуть.

— Не спишь, старина? — шепотом спросил Дементьев.

— Я вот что думаю, Женя. В основном они прут на Обоянь и Прохоровку. Так? Заняли Яковлево и Белинихино. Вот тебе и обозначилось направление их стрел.

— Это понятно. Жмут на Курск. Только скоро ганс выдохнется, вот увидишь! — заверил Дементьев и, задумавшись, добавил: — Хотя и нам это тоже недешево обходится. Подумай только, Жора: по пять вылетов в день! И сыплем, и сыплем на них — и все, как в чертову прорву. Вот гад сил накопил!