— Я взломала их архив, обрадовалась, — сбивчиво объяснялась я, предпринимая попытку встать, — кресло опрокинулось, я тоже. Потом вспомнила, что радовалась, и возобновила радость. Прости, что разбудила.

Джеймс наклонился, обхватил руками мою талию и вернул в вертикальное положение. Задумался над чем-то, все ещё держа меня в воздухе. Наши лица примерно на одном уровне. Я наклонила голову набок и зевнула.

— Четыре утра, завтра идти к Фьюри с утра на отчёт, — весомо произнёс Барнс.

— Я сначала сама поиграюсь с архивом. Мне интересно, ради чего я работала, — изрекла я. После приступа радости усталость навалилась в разы сильнее. Я буквально засыпала в руках мужчины.

— Все равно тебе нужен сон, — меня аккуратно поставили на ноги и тут же снова оторвали от плоскости, в этот раз переведя в горизонтальное положение. Я неловко обхватила рукой его шею, сжала в пальцах прядь шоколадных волос. Через пару секунд мой охранник сгрузил меня на кровать. Ну зачем? Зачем лишать меня тепла и чувства защищенности? Неужели я не заслужила капельки ласки с его стороны?

— Не уходи, — пробормотала я. Джеймс, будто ожидая этого своеобразного приглашения остаться, подчинился, опускаясь рядом. Я подползла к нему, устраивая голову на крепком плече. Вдохнула еле уловимый запах апельсинового геля для душа с едва ощутимыми нотками машинного масла. Кисло-сладкий, чуть терпкий аромат шел мужчине гораздо сильнее, чем любой одеколон.

— Ты молодец, Лия, — перед тем, как провалиться в сон, услышала я и почувствовала, как он невесомо поцеловал меня в лоб.

========== Глава 10. Джеймс ==========

Комментарий к Глава 10. Джеймс

Если вы не поняли в прошлой главе, что такое “сладкий милый Барнс”, то получайте ЕЩЕ БОЛЕЕ МИЛОГО И СЛАДКОГО БАРНСА, КАКОГО ВИДЕЛ СВЕТ БЕЛЫЙ

Сейчас ими владела любовь — чувство гораздо сильнее страха.

Снова грохот. И снова со стороны комнаты Лии.

Четыре часа утра. Роджерс издевается?! Если она еще не спит, я скручу ей шею.

В руке мигом оказывается уже привычно лежащий в руке балисонг, а бионика сжимается и поднимается на уровень солнечного сплетения.

Раздается громкий, заливистый смех Амелии. Да что там, черт возьми, происходит?!

Бью плечом в дверь, — дерево упрямо трещит, но дверь открыта.

Застаю Лию в крайне странном положении: лежа на полу, задрав ноги наверх. При всем при этом она громко смеется и хлопает в ладоши.

— Что произошло? — спрашиваю я, глядя на переставшую смеяться Амелию. Нож мелькает в кармане.

— Я взломала их архив, обрадовалась, — она так сильно заглатывает воздух, наверное, чтобы собраться с мыслями. — Кресло опрокинулось, я тоже. Потом вспомнила, что радовалась, и возобновила радость. Прости, что разбудила.

Усмехаюсь. Лия такая Лия, что я даже не удивляюсь её причудам.

Наклоняюсь, хватаю ее в охапку и поднимаю над полом.

Она взломала их архив. Это значит, что очень скоро мы сможем узнать то, что затевает Коллинз и его ручные псы. И я, наконец, смогу лично убить каждого человека из той команды, которая занималась делом Зимнего солдата.

— Четыре утра, завтра идти к Фьюри с утра на отчёт, — напоминаю я девушке.

— Я сначала сама поиграюсь с архивом. Мне интересно, ради чего я работала, — бурчит она и широко зевает.

Кажется, кому-то давно пора в кровать.

— Все равно тебе нужен сон, — настаиваю я, на секунду ставя ее на пол, но только для того, чтобы поудобнее перехватить.

Кладу уже засыпающую в моих руках Амелию на кровать и укрываю одеялом.

— Не уходи, — шепчет она, смотря на меня сонными глазами.

В голове мелькает „я и не собирался“. Ложусь на большую кровать немного поодаль от завернувшейся в плед девушки, но она, будто почуяв тепло, ластится ко мне. Как кошка примостилась у моего бока и теперь тихонечко сопит. Милейшее создание, которому палец в рот не клади — она отрежет его тебе раньше, нежели ты успеешь приблизиться к ней.

— Ты молодец, Лия, — наклоняюсь и целую ее в лоб.

Так делала моя мама, когда я был маленький. Этот жест как бы говорит, что ты в безопасности. Нет никаких угроз, пока я рядом.

Если этой угрозой не являешься ты.

Лия почти мгновенно засыпает; ее дыхание становится ровным, на лице появляется полуулыбка, которой она способна сразить любого. Ее тихое сопение напоминает мурлыканье маленького котенка. Но мы-то знаем, что даже у самых милых котят есть острые когти, которыми они непременно пользуются в подходящий для них, но чаще всего неподходящий для нас момент.

Не перестаю повторять, что Лия странная. Но странная не в смысле того, что ее крыша давно уехала, помахав нам рукой, хотя, иногда я в этом сомневаюсь, а странная в том, что она смогла сделать со мной. Она смогла усыпить бдительность убийцы, Зимнего солдата. Ей удалось показать мне, что во мне все же осталась частичка человечности. Амелия доказала мне, что я — Джеймс Барнс.

Она меня удивляет. Лия настолько разноплановая личность, что иногда мне кажется, будто в ней живет сразу два человека: Лия — девчушка с заливистым смехом и странными наклонностями и Амелия Роджерс — человек, с самого детства изучающий программирование и живущий им, и безжалостный убийца. Последнее относится и ко мне.

После ее ранения во мне что-то сломалось; будто кто-то нажал на кнопку и перезагрузил меня. Единственной мыслью в тот момент была „а что, если она не выживет? Что, если мы не успеем?“. Больше не было ничего. Только она и ее кровь, в которой я был весь испачкан. Тогда я почувствовал, что если она не выживет, я умру. Джеймс Барнс умрет вместе с этой несносной Роджерс. Останется только Зимний солдат, которому все равно. Который будет беспрекословно подчиняться приказам, как охотничий пес.

Эта неделя стала адом для меня. Раньше я думал, что уже пережил ад, когда ГИДРА нашла меня, но нет. Это в стократ хуже; не знать, что будет дальше, не знать, выживет ли она. Я не знал, что делать. Срывался на Стивене и на Мер. Последняя оказалась неплохим человеком; она заботилась об Амелии, когда я только и делал, что срывался. Я благодарен ей за это.

Стивен терпеливый. И я действительно благодарен ему за то, что он смог вытерпеть мои психи, откуда-то взявшиеся яркие взрывы эмоций. Он переживал за Амелию не меньше, чем я. Иногда дежурил у ее постели, отправляя меня спать. Успокаивал меня, периодически в грубой форме.

Стив все понял. Он перестал читать мне нотации насчет того, что Амелия еще молода и я совершенно не тот, кто ей нужен. С последним я безапелляционно согласен. Но как только я представляю ее с другим, с тем же Пьетро, руки сами тянутся задушить его. Кэп смирился с тем, что хочет он того или нет, я буду рядом с Лией до тех пор, пока она сама не попросит меня уйти.

Я так и не смог заснуть до самого утра. Когда за окном начинает всходить солнце, окрашивая небо в багряный цвет, я, приподнявшись и отодвинув Лию, тихо выскальзываю из комнаты. В квартире царит полумрак. Солнце, еще не успевшее осветить все комнаты, тихо ползет по небосводу.

Решив, что Амелия захочет в душ, когда проснется, а это занимает уйму времени, пойду туда первым.

Волосы отросли еще сильнее, — то и дело лезут в глаза. Иногда хочется отстричь, чтобы не мешались, но потом понимаю, что без длинных волос это уже буду не я. За волосами можно прятать лицо.

Когда я выхожу из ванной, солнце уже встало. Я долго стоял под струями обжигающе горячей воды, прокручивая в голове раз за разом события минувших дней. Вода помогает думать, и освежает мысли.

Время на часах уже близится к семи, а раз Фьюри просил приехать к нему примерно к девяти, то это значит, что пора будить мелкую Роджерс.

Проскальзываю в комнату и еще некоторое время смотрю на спящую Лию. Так не хочется будить это мирное сопящее создание, но долг есть долг.

— Лия, — зову ее я, но безрезультатно. – Лия!

Девушка либо так крепко спит, либо притворяется.

— Лия, проснись, — я подхожу ближе. — Мы к Нику опоздаем.