Первые воздушные бои наших истребителей с ФВ-190 я наблюдал с земли, с ВПУ воздушной армии.

* * *

Наступление началось 15 февраля 1943 года. Основной удар наземных войск наносился по рамушевскому коридору, который за много месяцев своего существования был превращен противником в сильный оборонительный рубеж.

Перед наступлением погода испортилась. Задули ветры, мела пурга, большую часть суток шел густой, слепящий снег. Летно-технический состав томился в землянках. Заносило снегом аэродромы. Батальонам аэродромного обслуживания и специальным тыловым командам приходилось чрезвычайно напряженно работать, чтобы поддерживать взлетные полосы в рабочем состоянии. С малейшим улучшением метеоусловий авиация немедленно должна была начать боевые действия. Авиационная поддержка очень важна в первые дни наступления, когда взламывается оборона противника. Но на этот раз наземные войска начали наступление без нее. Большие силы авиации бездействовали. То же повторилось и на второй день наступления. Но потом погода улучшилась, и загудели на аэродромах моторы. Летчики и техники заулыбались: наконец-то мы можем ударить по врагу всеми силами!

Над полем боя целыми днями не умолкая ревели авиационные двигатели. Непрерывно подходили штурмовики, [150] наносили удары бомбардировщики. А еще выше шли воздушные бои. Противник тоже усилил свою авиационную группировку. В частности, нам было известно, что на наше направление гитлеровцы перебросили сильную 54-ю истребительную эскадру, имеющую на вооружении самолеты ФВ-190.

Вот в эти дни, когда активно начала работать авиация, командир дивизии полковник Г. А. Иванов и приказал мне трое суток пробыть на ВПУ воздушной армии.

Две истребительные авиадивизии, с самого начала входившие в состав авиации Северо-Западного фронта (наша 239-я и соседняя 240-я), прикрывали наступающие войска в районе рамушевского коридора с севера. С южного направления наши войска обеспечивались истребительными соединениями и частями, вошедшими в состав 6-й воздушной армии перед началом операции. ВПУ воздушной армии располагался под Старой Руссой. Я имел возможность внимательно наблюдать с земли за действиями наших и вражеских истребителей. Эти трое суток дали мне очень многое.

Гитлеровцы старались с наибольшей эффективностью использовать сочетание машин ФВ-190 и Ме-109. «Фоккеры», имевшие мощное пушечное вооружение, обычно составляли ударные группы, а маневренные «мессеры» — группы прикрытия. Это необходимо было учитывать нашим летчикам при подготовке к каждому боевому вылету. Мне были видны и отдельные просчеты в действиях наших истребителей. Но летчиков своего полка в те дни я не видел: они тогда в основном выполняли задачи по сопровождению штурмовиков.

Из многих воздушных боев, которые я наблюдал с земли, некоторые запомнились очень отчетливо.

18 февраля звено наших истребителей патрулировало над полем боя, когда появилась шестерка ФВ-190. Я сразу весь обратился во внимание: предстоял бой «яков» с «фоккерами», причем немцев было больше. Позиции сторон примерно равные, тем не менее, когда наш ведущий повел свое звено в атаку, это оказалось для гитлеровцев полной неожиданностью. «Яки» навязали противнику бой на виражах. Зная, что на них они прекрасно себя зарекомендовали, а «фоккеры» — машина новая и мало нами изученная, наши летчики, вероятно, решили не рисковать чрезмерно и потому заставили немцев принять бой именно на горизонтальном маневре. И мне с земли было прекрасно видно, что на горизонтали «як» [151] быстро завоевывает преимущество над «фокке-вульфом». После нескольких виражей нашим истребителям удавалось зайти ему в хвост. Один за другим три ФВ-190 были сбиты, а остальные поспешили выйти из боя. Позже я узнал, что звеном командовал гвардии лейтенант А. Смирнов, который к тому времени сбил уже 12 вражеских самолетов.

Второй поучительный бой я наблюдал 20 февраля.

Стояла ясная морозная погода. Видимость была отличной. Над линией фронта патрулировало звено майора Н. Магерина. На Северо-Западном фронте это был известный летчик, я его хорошо знал. В составе звена Магерина были лейтенанты Малышевский, Заболотнов и сержант Царев.

В этом бою сложилась иная ситуация. К линии фронта шла большая группа немецких самолетов: 36 «юнкерсов» под прикрытием двух шестерок — ФВ-190 и Ме-109. Бомбардировщики летели группами с небольшими интервалами.

Наше звено внезапно и очень смело атаковало головную группу бомбардировщиков, и майор Материн сбил ведущего. Прежде чем истребители сопровождения успели на это среагировать, звено Магерина повторило атаку, и запылали еще два бомбардировщика. Эти атаки полностью дезорганизовали боевые порядки гитлеровцев. «Юнкерсы» стали поспешно освобождаться от бомб, сбрасывая их куда попало.

После второй атаки нашим воздушным бойцам пришлось вступить в бой с немецкими истребителями прикрытия. В этом бою они вывели из строя два ФВ-190: один сбили, а второй подбили. Звено майора Магерина потерь не имело.

Я с большим удовлетворением наблюдал за этим боем. Наша четверка во всех отношениях действовала очень разумно, четко. В первую очередь это выразилось в решении командира ударить по ведущему бомбардировщиков, что сразу сорвало бомбометание. Последующий бой с вражескими истребителями тактически был построен тоже правильно: обе наши пары прикрывали друг друга, ведомые не отрывались от ведущих, в результате чего бой был выигран начисто. Смотреть на такую четкую работу с земли было приятно, просто радостно.

Но все же про себя одну мысленную «пометку» я сделал: и в этом бою, как и в предыдущем, наши летчики дрались с гитлеровцами на виражах. Это характерно [152] было даже для наиболее опытных, известных всему фронту летчиков соседней, очень сильной 240-й истребительной авиадивизии. Этого же тактического приема придерживались летчики нашего 485-го авиаполка.

Тут не было случайности. Объяснялось это, на мой взгляд, навыками старой, оборонительной тактики ведения боя. Ведь мы долгое время воевали на устаревших машинах и вынуждены были ее использовать. На самолетах, имевших невысокие летно-тактические характеристики, бой на вертикалях был нам невыгоден. И мы привыкли драться на виражах. Но вот к концу сорок второго мы — в массе своей — перевооружились такими надежными и современными истребителями, как Як-1 и Як-7. Они уже ни в чем не уступали истребителям противника, а по маневренности превосходили их. А мы продолжали отдавать предпочтение бою на виражах. Между тем скороподъемность «яка» и его скорость в сочетании с исключительной маневренностью позволяли успешно использовать и вертикальный маневр. И чтобы сделать тактику наступательной, необходимо было срочно ломать сложившиеся привычки.

Все это я остро почувствовал, когда наблюдал воздушные бои с ВПУ под Старой Руссой. Возвращаясь в полк, я мысленно наметил темы очередных занятий, которые следовало безотлагательно провести.

* * *

Едва я вернулся, начальник штаба полка капитан Гришин тут же доложил, что полку поставлена задача обеспечить сопровождением действия бомбардировочной авиадивизии. Дивизия входила в состав 1-го бомбардировочного авиакорпуса, которым командовал генерал-майор авиации В. А. Судец.

— Вам приказано сегодня к 22.00 прибыть в штаб бомбардировочного корпуса, где будет поставлена задача на следующий день, — закончил свой доклад Гришин.

К назначенному часу я прибыл в штаб авиакорпуса. Здесь собрались командиры бомбардировочных авиадивизий и истребительных частей. В 22.00 нам сообщили, что командир корпуса занят разговором с Москвой и просит подождать.

Около 23.00 нас пригласили к командиру корпуса. Генерал-майор авиации В. А. Судец зачитал боевую задачу, поставленную корпусу, и уточнил задачи бомбардировочным дивизиям. После этого комдивы высказали свои [153] предложения. Потом докладывали мы — командиры истребительных авиаполков. Многих из них я хорошо знал. Это были опытные командиры, которые не раз успешно выполняли задачи по сопровождению бомбардировщиков. Их предложения носили деловой, конкретный характер, были логичными и, на мой взгляд, абсолютно правильными. Но чувствовалось, что они чем-то не устраивают командира корпуса. Когда после моего доклада вновь появились уточняющие вопросы, я был вынужден повторить свое первоначальное решение и при этом заверил, что бомбардировщики будут прикрыты надежно. Тогда В. А. Судец сказал: