Настороженно прислушиваясь к каждому звуку, путники двинулись дальше. И едва вышли из зарослей кедрача, как путь преградила обрывистая скала.

— Точь в точь, как наш порог, — сказал Сергей. — Нет ли здесь второго «кармана»?

— Есть… — шепнул Увачан, кивая головой в сторону.

Сергей посмотрел туда и остолбенел. В десятке шагов от них среди елок стоял покрытый корой шалаш. Рядом виднелся свеже выкопанный шурф.

Скрываясь между кустов, эвенк и мальчуган подошли к самому шалашу. В нем, видимо, никого не было. Вокруг стояла ничем не нарушаемая тишина. Путники, осмелев, бесшумно пробрались к шурфу, заглянули вниз. Там, в куче песка, торчала измазанная глиной лопата, валялась кайла.

От шурфа в сторону шла торная тропа. Виляя между больших валунов, она скрывалась в мелколесьи. Сделав по ней несколько десятков шагов, путники остановились у глубокой, заболоченной «лывы». На берегу ее лежала груда промытой породы.

— Кто же тут копает… — недоумевал Сергей.

В это время его взгляд остановился на сыром, илистом песке. На нем четко выделялся знакомый отпечаток подкованного сапога.

Неожиданное открытие спутало все расчеты старателей. Не будь у них ни грамма золота — они более спокойно отнеслись бы к неприятному соседству. Но теперь, когда ценой тяжелого труда было добыто столько металла, одна мысль о его потере вызывала страх. А о том, что металл можно было потерять, ясно говорило ночное происшествие. За чем, как не за золотом, приходил этот, преследующий их всю дорогу, человек! И кто мог сказать, что он не повторит своей попытки в самое ближайшее время?

Сидя у шалаша за поздним завтраком, старатели оживленно толковали о том, продолжать ли им работу дальше, или немедленно плыть домой. И когда были высказаны все соображения за и против, Иван Федотыч заключил:

— За большим погонишься — малое упустишь. Хватит копать. И то золото, что мы добыли — подмога народу.

Он выплеснул из кружки недопитый чай и распорядился:

— Собирай, Серега, инструмент, вещи. Сейчас же и поплывем.

Медленно шли старатели последний раз по знакомой тропе. Словно с дорогими родными местами прощались они взглядами со всеми примелькавшимися елками, камнями, впадинами. Сергей даже с улыбкой кивнул колючему кусту боярышника, который рос у самой тропы и почти каждый день до крови царапал ему лицо и руки.

Выйдя к берегу реки, мальчуган крикнул:

— До-свиданья, Золотая падь! Скоро снова придем!

— Скоро! — подтвердил Иван Федотыч, — В это же лето доведется нам вести сюда людей с машинами и динамитом. Вот загремят сопки!

Когда все сели в лодки, Увачан коротко скомандовал:

— Поехали!

Скрипнули уключины, всплеснули у бортов голубые волны…

— A-ну, нажмем! — весело крикнул дед.

Лодки стремительно рванулись вперед, оставляя сзади пузырьки пены. Качнулся и поплыл угрюмый утес…

Сергей долго смотрел, как уходил вдаль скалистый берег, как таяли его четкие контуры. С каждым ударом весел они расплывалась все больше и, наконец, совсем исчезли среди знойного марева.

Обратный путь старателей прошел без всяких приключений. Попрежнему стояла ясная, теплая погода и было особенно приятно в эти дни плыть по живописной реке. Только бурные перекаты приносили некоторые хлопоты: приходилось выходить на берег и тянуть лодки вверх на веревках. Но это были обычные трудности таежного путешествия и приискатели к ним давно привыкли.

Когда впереди показались знакомые сопки, Сергеем овладело нетерпение. Он представлял, как встретит их на пасеке бабка Марья, как станет она потчевать дорогих гостей давно припасенной снедью…

— Давай, дед, я тебя сменю, — предложил мальчуган. — Устал, небось.

Федотыч уступил внуку место у весел и, улыбаясь, сказал:

— Теперь мы дома. Торопиться некуда.

Когда лодки вошли в заводь, Сергей первым выскочил на берег. И ему показалось, что кудрявая березка, приветствуя его, качнула шапкой, что кусты ласково зашелестели мягкими ветвями…

Взвалив на плечи мешки, старатели вошли в лес. Все здесь было так знакомо! Вот под этой высокой лиственницей показывал Сергей деду найденный в песке кинжал, вон в той заросшей кустарником лощине сломал он ложе старого ружья. Как недавно это все случилось, а сколько с тех пор произошло событий! И сам Сергей был теперь уж не прежний беззаботный мальчуган. Он вытянулся, окреп и многому научился за время таежного путешествия.

Подходя к пасеке, путники еще издали заметили белый платок бабки Марьи. Она медленно шла среди ульев, затем вдруг радостно вскрикнула и бросилась навстречу…

Не первый раз встречала бабка возвращавшегося из тайги Федотыча и ей хорошо было известно, что надо делать в этих случаях. Осведомившись лишь о здоровьи приискателей, она торопливо стала топить баню. Но у нее накопилось так много новостей, что она то и дело отрывалась от работы, чтобы бросить несколько слов о пчелах, которые хорошо нынче роились, о богатом медосборе, о коршуне, что повадился таскать цыплят, и о разных других делах.

Парились приискатели по-сибирски, до-упаду. В бане трудно было дышать от жары, а Федотыч, яростно орудуя свежим веником, все кричал с полка:

— А ну еще, Сереженька!.. Так-так-так… Подкинь, милый!..

Обед превзошел все ожидания. Чего только ни поставила бабка на стол! Были тут и пельмени, и котлеты, и сдобные шаньги, и жареные в масле блинчики, и целая уйма всякой другой снеди. И все это после надоевшей ухи казалось особенно вкусным.

После обеда старатели поднялись на чердак и на свежем душистом сене проспали остаток дня и ночь.

Наутро все трое направились в деревню. Неспеша, деловито шагали они по лесной дороге, изредка бросая взгляды на висевшую у Федотыча на плече тяжелую кожаную сумку. И в каждом движении старателей чувствовалось что-то необычайное, праздничное.

Наступал жаркий день, и в здании сельского совета все окна были открыты настежь. Из комнаты председателя доносился громкий голос чтеца. Группа колхозников тесным кольцом окружила секретаря, читающего только-что полученную газету.

Старатели тихо вошли в комнату, остановились у порога. На них никто не обратил внимания. Тогда Иван Федотыч снял с плеча сумку и решительно шагнул к председателю. Сделав знак чтецу, чтобы тот замолчал, дед положил сумку на стол.

— Чтоб помочь своей Родине… — торжественно начал он заученную фразу, но сбился и растерянно оглянулся на товарищей.

— Это наш подарок фронту! — коротко объяснил Сергей.

— На танки! — добавил Увачан и усиленно запыхтел трубкой.

Председатель, все еще ничего не понимая, поднял сумку. И тут из нее на стол тяжелой струей хлынул желтый песок.

— Золото!! — ахнули все, находящиеся в комнате. На несколько мгновений воцарилась полнейшая тишина. Затем вдруг все разом заговорили. В общем гаме тонули отдельные слова, но по выражению лиц колхозников можно было понять, что они вот-вот начнут качать старателей.

В это время к столу протиснулся человек в грязной брезентовой куртке. Достав из-под полы увесистый парусиновый мешочек, он положил его рядом с кожаной сумкой и заявил:

— А это — от меня. Тоже золото. Для общего дела.

— Да сколько же вас?!. — в крайнем изумлении развел руками председатель.

Иван Федотыч резко обернулся. Перед ним стоял преследовавший их всю дорогу человек.

— Ты!? — воскликнул пораженный дед.

— Я, — спокойно ответил незнакомец. — Максим Баев.

Когда золото было тщательно взвешено и спрятано в несгораемый ящик, Максим Баев отвел Ивана Федотыча в сторону. Все еще недоверчиво косясь на своего недавнего врага, дед молча последовал за ним.