Опять эти слёзы, какая же я жалкая и бесполезная! Злюсь на себя, даже понимая, как это бесполезно. Дрожащие пальцы не слушаются, когда снова беру пакет, но в этот раз разрываю его зубами. Вытаскиваю моток и слегка его распустив пытаюсь завернуть залитую кровью руку. Уже слегка кружится рука от кровотечения, а эта дрянь все время развязывается, так что даже оборота не могу сделать вокруг руки.

— Давай я, — слышу такие знакомые слова, ощущаю его дыхание на своем затылке, пока руки забирают не послушный моток бинта.

Он делает перевязку куда быстрее чем я, но мне это не нравится. В отличии ощущения тепла его груди за спиной и слегка тяжёлого дыхания возле уха. Мне кажется, что теряю опору под ногами, когда, закончив перевязку он отстраняется и поднимается на ноги.

Без него так холодно, я чувствовала такое же прежде. Зажмуриваюсь, воспоминания или же чувства вызывают не желанные слёзы. Хватит, с меня этого хватит! Все это только в моей больной голове и в прошлом, которое он похоже уже забыл, так что мне тоже надо забыть. Натягиваю сумку на плечо и тоже поднимаюсь, хотя слегка шатает. Поворачиваюсь к Каю и понимаю, что шатает не только меня. Он весь в крови, и кровь эта не везде чужая. Следы от лап и зубов на шее, плечах, руках — все они кровоточат и по сравнению с ними моя рана — царапина. Какая же я все-таки жалкая дура…

— Ты…

Начинаю говорить, но он меня перебывает, одним взмахом руки. Как будто прислушивается к чему-то, а затем только поворачивается ко мне.

— Они рядом, так что нам придётся бежать. Держись крепче. Я постараюсь оторвется.

Сказал все это быстро, затем обернулся волком и буквально закинул меня себе за спину, ткнув в бок. Если я думала, что прошлая поездка была адом — то теперь поняла, что это не так. Он несся с такой скоростью по таким ухабам, что о сумке я забыла думать, главное язык не прикусить и не сорваться хотя бы. Не знаю сколько времени длилось и как далеко мы успели убежать. К тому моменту, как он начал превращаться в человека прямо под мной, я уже даже не могла сказать, как меня зовут, так сильно трясло. Шерсть сменилась кожей так быстро, что толком и не поняла ничего, пока мы не покатились с небольшого холма, на который до этого забирались. Кай конечно смягчил приземление в большой ствол дерева, но все равно мне показалось что я опять сломала ребро.

Тяжело дышу, пока не понимаю, что он не двигается и кажется, как будто горит.

— Кай? — испугано шепчу, выбираясь из — под него с трудом.

Весь в ранах, которые не заживают, проверяю пульс, сердце бешено бьется. Кричу его имя, пытаюсь разбудить, но не получается. Он без сознания, ему явно очень плохо, и мы посреди леса! Руки сами оп себе опускаются только на мгновение. Сейчас у него нет никого, да и все ранения получил из-за меня. Это все моя вина…

— Ну же, давай! — кричу, пытаясь хотя бы посадить его.

Забрасываю руку себе на плечо и пытаюсь поднять его, но мы падаем вместе. Мне не хватает силы, слишком тяжелый. Что делать? Роюсь в сумке, обрабатываю остальные его раны, где зеленкой, где остатками бинтов, но это явно не поможет если мы останемся здесь. Может сделать носилки с веток и так его потащить? Мне не остается ничего иного, даже поднимаюсь, оглядываясь по сторонам ищу нужные ветки, но замечаю движение вверху холма.

Они нашли нас? Пытаюсь поднять Кая еще раз, но снова понимаю, что это бесполезно.

Достаю с коробки патроны с желтой полоской, запихиваю их в обойму, хотя руки не слушаются. Где-то рядом трещит ветка, и остальные патроны выпадают с рук в траву. Запихиваю обойму в пистолет, снимаю предохранитель и вглядываюсь в лес между деревьев. Где они, где?

Первое что слышу — рык, грозный, злой. Поворачиваюсь влево на него, наставляю оружие чисто инстинктивно, но не стреляю. Волк продолжает рычать и наступать на меня с холма. Темная шерсть, меньше Кая в волчьем обличии, но главное слегка удлинённый разрез глаз и рыжий загривок. Он продолжает угрожающе рычать, наступая на меня, но я уже не принимаю это на свой счет. Опускаю пистолет и бегу к нему, хватаю за пушистую шею с криком «Кирилл».

Мохнатая морда отталкивает от себя, а затем резко подняв голову волк воет. Звук намного громче и страшнее, когда раздаётся совсем рядом. Оступаюсь и падаю на землю, кажется все волосы на теле стали дыбом. Даже зажмуриваюсь на мгновение, может обозналась? От этой мысли становится не по себе, пытаюсь отползти подальше от волка, но меня вдруг поднимают с травы за руки.

— Толстушка, как я рад тебя видеть живой, — слышу насмешливый голос узкоглазого, прежде что он меня в объятиях сжимает.

Кости кряхтят от его такой неуемной радости, меня сейчас расплющит! Пытаюсь отбиться, но получается плохо.

— Где ты была? Что случилось? Мы уже который день Кая ищем, а вы здесь…

— Я тоже рада, но сейчас нужно помочь Каю, — пытаюсь от него отбиться, а то реально задавил.

— Ты что с ним сделала? — ставит меня на землю и сразу же подходит к парню.

— В крокодила превратила, судя по окрасу, — слышу голос Димы и поворачиваюсь в его сторону.

Мне кажется, или он стал еще худее, чем был раньше? Как его ноги вообще держат? В глазах пропала искра, но он все равно тепло улыбается мне. На мгновение обнимает, но аккуратно и не так крепко, как узкоглазый, а затем тоже подходит к бывшему блондину и опускается перед ним на карточки. Осматривает раны, обменивается взглядами с Кириллом, как будто что-то спрашивает у него.

— В него стреляли охотничьими пулями, — констатирует факт и оборачивается на меня, — надеюсь хоть не ты?

Серьёзно, его только это сейчас волнует? Помощники, мать вашу! Пришли и глазеют вместо того что бы действовать!

— Нет… да, — сбивчиво отвечаю, вспомнив что в него я все-таки недавно стреляла.

Взъерошиваю собственные волосы, пока Кирилл свистит, смотря на меня.

— А ты это… не охотница часом? Тебя же кучу времени не было, мало ли? — интересуется хитрый узкоглазый, кивая на пистолет в моей руке.

— Ага, охотница! — слегка истерично вскрикиваю, потому что уже конкретно бесят.

Вот какая им сейчас разница? Его спасать надо, а они здесь развели балаган! Даже и не думают шевелится.

Бросаю пистолет в сумку, затем нервно забрасываю туда же выроненные ранее патроны. Парны наблюдают это молча, но как-то очень заинтересованно.

— Димка, может мы ее тогда того этого…

Шаг назад замах и от удара в лицо Кирилла спасает только хорошая реакция.

— Дашка, ты чего? — выдает этот дурень вдруг удивленно.

— Чего?! Он умирает, охотники на хвосте, а вы здесь лясы точите! — срываюсь на него, пока волк беспечно подходит ближе и хлопает по плечу, пытаясь успокоить.

Сбиваю его лапищу с плеча, забрасывая сумку на плечо. Идиоты!

— Успокойся, этот ущербный просто хотел тебя отвлечь, — говорит спокойно Димка, поднимая Кая с земли.

Бросаюсь к ним, но меня отодвигает в сторону Кирилл, который берет себе на спину бессознательного альфу.

— Что это у него с волосами случилось, стиль поменял? — пытается пошутить наш остряк, за что получает от меня ладонью по плечу.

— Черный к зеленому очень подходит, — соглашается Дима спокойно, пока я начинаю думать, что у оборотней такое общее умопомешательство.

— Вы что уже совсем того уже? Серьёзней никак нельзя?! — почти воплю на них.

— Ты слишком сильно переживаешь, он же альфа, что с ним может случится? — беззаботно комментирует моё поведение узкоглазый.

— Что?! — кажется перехожу на ультразвук и от убийства одного мохнатого зверя отделает только бессознательное тело на его спине.

— Кирилл, прекращай уже, видишь она в порядке, — хлопает его Дима по плечу, оглядываясь по сторонам.

— И правда, в истерике никуда не убегает и не пропадает на полгода — удивительно, — с неприкрытой иронией говорит узкоглазый и я с удивлением понимаю, что мне так изощренно мстили.

— Я… вы…

Слов не хватает высказать все что я о них думаю, кажется еще немного и просто взорвусь.