- Понимаю, - Рин робко протянул руку, будто хотел коснуться плеча Хендрика. – Вы сказали, что приобрели спутника. Кто он?

- Я не знаю. Это дух, который поселился во мне. Я назвал его Мгла, и он принял это имя. Вот и скажи мне, кто я на самом деле – Эндре, сын великого герцога Маларда Кревелогского и Марты Детцен, или Мгла?

- Этот дух чего-то требует от вас?

- Иногда, - усмехнулся Хендрик. – Он открылся мне в деревенской гостинице, где наемники издевались над корчмарем и его дочками. Я испытал удовольствие, восстанавливая справедливость. Вероятно, ему это понравилось.

- Вы перебили наемников?

- Да. С тех пор я знаю, что Мгла живет во мне, но мне кажется, что впервые этот дух приходил ко мне в те часы, когда я корчился от боли на загаженных циновках в лазарете Всех Скорбящих. Это ведь безумие, Рин?

- Вы можете мне рассказать что-нибудь еще о вашем…эээ… спутнике?

- Он оживает в моем сознании в минуты волнения, страха или душевных переживаний. Иногда он разговаривает со мной просто так, иногда я просто чувствую его присутствие; у меня возникает ощущение, что он стоит за моей спиной и ждет, когда я обернусь и заговорю с ним.

- Он никогда не заговаривает с вами первым?

- Очень редко.

- У него есть облик? Вы можете его описать?

- Нет. Я потому и назвал его Мглой, что он не имеет обличья. Он просто тень, но он вполне материален.

- Вы хотите избавиться от него, господин?

- Я хочу стать самим собой, Рин, - Хендрик глубоко вздохнул, губы у него задрожали. – Я хочу вернуться в те времена, когда я был принцем Эндре.

- Он знал, кого ему выбирать.

- Почему ты так решил?

- Смею ли я, господин?

- Говори! Выкладывай!

- Сейчас, я только немного полечусь, с вашего позволения.

Хендрик молча наблюдал, как бывший астролог короля Маларда вытащил из-под кровати захватанную бутылку с какой-то желтоватой мутной жидкостью, с хрипом выдохнул воздух, и жадно, горячечно, стуча зубами о горлышко, сделал несколько глотков из бутылки. Закашлялся, пустив в сторону гостя волну сивушной вони, зажал рот краем одеяла, будто боялся, что его вырвет.

- Я был астрологом, ваша светлость, - начал он, отдышавшись, - Я составлял ваш гороскоп. Там было сказано…

- Что? Что именно?

- Что вы прольете кровь своих братьев, ваша светлость.

- Не хочешь ли ты сказать, что это отец приказал убить меня?

- Нет! Нет! Его светлость герцог Малард любил вас, хоть вы и были бастардом.

- Но своих сыновей он любил больше, верно?

- Милорд, поверьте мне, ваш отец не мог бы отдать такого чудовищного приказа! Он не стал бы убивать собственного сына.

- Кто еще знал о гороскопе, Рин?

- Никто. Только я и ваш отец.

- И мои братья, не так ли?

Рин хотел ответить, но не смог – и молча кивнул.

- Значит, вот оно в чем, мое проклятие, - прошептал Хендрик. – Но почему этот демон выбрал именно меня? И как мне избавиться от него?

- Разделить вас можно лишь одним способом – убить одного из вас. Но смерть Мглы неизбежно приведет к вашей гибели, господин, и наоборот.

- Вот видишь, - меланхолически сказал молчавший до сих пор Мгла. – Я же говорил тебе.

- Значит, навсегда, - прошептал Хендрик. – Что ж, другого ответа я не ждал. Наверное, я напрасно пришел сюда.

- Нет, вы правильно сделали, мой принц! – с пьяным воодушевлением выпалил Рин. – Вы же убедились, что я невиновен, да? Я же невиновен, вы же это увидели.

- Я увидел, - сказал Хендрик и, помолчав, добавил: - Мгла нет.

Лязгнул выхваченный из ножен бастард, описал короткую дугу, и обезглавленное тело Рина повалилось на пол. Голова с остановившимися удивленными глазами откатилась в угол. Хендрик переступил через быстро растекающуюся по грязному полу кровь и вышел в коридор.

- Вот еще одна жертва, – сказал он, вкладывая клинок в ножны. – Все больше крови, все меньше смысла во всем.

- Он лгал, - прозвучал в его сознании знакомый голос. – Это он подмешал яд в твою пищу в тот вечер. Больше некому.

- С чего ты решил?

- Он все знает о яде, которым ты был отравлен. Задай себе вопрос – откуда?

- Теперь я не узнаю, кто за этим стоит.

- Он не сказал бы тебе этого в любом случае. Ищи другую нить. Но она приведет тебя к Кассиусу Абдарко, я в этом не сомневаюсь.

- Я не должен был убивать. Они найдут труп Модовски и сразу поймут, кто и за что его убил.

- Посмотрим, - отозвался Мгла.

Хендрик покачал головой и поспешно направился к входной двери.

***

Братья Цырики были в таверне. Все четверо. Старший, Прича Цырик, сидел у горящего очага с кружкой в руке и тупо смотрел на огонь, его братья Мариан, Тума и Колыч сидели за столом и наворачивали чечевичную похлебку и свиные ребрышки, запивая их темным пивом. Борзак окинул взглядом зал таверны, убедился, что посторонних тут нет, и направился к Цырику-старшему.

- Все готово, - сказал он. – Пора начать работать.

- Хотелось бы на денежки взглянуть, вашбродь, - сказал Цырик-старший.

Борзак презрительно улыбнулся и, выпростав руку из-под длинного плаща, бросил к ногам головореза кошелек. Цырик поднял кошелек, прикинул вес, раскрыл и высыпал его содержимое на ладонь.

- Сто имперталей, как договаривались, - сказал Борзак. – И вот еще что: когда прикончите парня, бросьте рядом с телом вот это, - Начальник гвардии короля Игана подал Цырику-старшему свернутый в трубку лист пергамента с печатью.

- Посланьице? – Цырик показал в широкой улыбке длинные и желтые как у мерина зубы. – Приговор никак?

- Не твое дело. И помни: все должно выглядеть как обычное нападение уличных грабителей.

- Не учи ученого, вашбродь. Прича Цырик свое дело знает, еще тебя научит.

- Вот и научи. Хватит жрать, а то гляди, уйдет он.

- Не уйдет, - уверенно сказал бандит. – Мои хлопцы нашли его, теперича за ним следят, коли надо, всю ночь будут за ним хвостом ходить. А нам перед веселыми танцами подкрепиться надобно.

- Хорошо. Утром я жду от тебя хороших известий. И помни, если упустите ублюдка, вам не жить. Всех четверых на плаху отправлю.

Цырик-старший только криво улыбнулся. Мариан, услышав последние слова Борзака, хмуро посмотрел на него. Прочие и вовсе никак не отреагировали: они так усердно поглощали печеные ребрышки, что только зубы на костях скрипели.

- Быдло проклятое! – прошептал Борзак и вышел из таверны. Здесь его ждали два охранника, вооруженных арбалетами.

- Вошь тонконогая! – сказал Цырик-старший, едва начальник королевской гвардии вышел из таверны. – Вот по чей глотке мой кинжал тоскует. Однако пора нам, браточки. Поднимайтесь, собирайтесь, пойдем работу нашу делать, покуда не рассвело.

- Мою долю давай, - сказал один из братьев

- Это успеется. Денежки потом поделим, по совести. И помните, сукины дети, коли проболтаетесь остальным, сколько Борзак нам на самом деле заплатил, я вашу долю на всех поделю. Так что языком не болтать.

Братья, наконец, обглодали все мясо с ребрышек и дружно смыли его дальше в утробу огромными глотками пива. Потом все четверо вышли из корчмы в морозную ночь, пряча под овчинными плащами самострелы и мех с водкой для остальных членов шайки. И для себя, любимых, разумеется.

***

Переулок был пуст. Но чувство близкой опасности захватило Хендрика, едва он вышел из дома.

- Трое за углом справа от нас, еще двое за углом, - сказал Мгла. – Еще четверо в доме напротив.

- Понял, - ответил Хендрик и вытянул из ножен меч.

Движение в окнах противоположного дома он не увидел, а почувствовал, сразу прянул назад, за открытую дверь ближнего дома – и вовремя. Арбалетные болты с глухим стуком ударили в дверь, пробив ее насквозь.

- Убивай! – заорало сразу несколько голосов, и в переулке заметались черные тени.