Ладно, впредь буду осмотрительнее.

«Свежо предание», — скептически хмыкнул Умник.

Но тему развивать не стал, и через несколько минут я снова провалилась в сон — на этот раз глубокий, без сновидений — до самого утра.

Когда я проснулась, за окнами брезжил серенький ноябрьский рассвет. Часы показывали восемь. Голова была немного тяжелая, но спать не хотелось. Сразу вспомнилось все — и вчерашний вечер, и загадочный сон.

Я выскользнула из-под одеяла и, ежась от утреннего холода, стала подбирать разбросанную с вечера одежду. Ночные кошмары подождут, сначала — в клинику.

Стук в дверь застал меня в процессе надевания брюк: в спешке я никак не могла попасть ногой в штанину.

— Кто там?!

Прыгая на одной ноге к двери, я все же ухитрилась натянуть брюки на вторую.

— Юлия, я собираюсь к магистру Астэри, — отозвался Дан. — Вы со мной?

— Да! — я щелкнула замком и рывком распахнула дверь. — Я гото… ва, — от неожиданности голос сорвался.

Дан выглядел точно так же, как в моем сне. Сам по себе этот факт ничего не значил: сейчас, при свете дня, я припомнила, что уже видела эту рубашку на нем, причем тогда она не вызвала никаких ассоциаций с Вереском — я просто отметила, что Дану она чертовски идет. Да, это могло быть совпадением, но…

— Что вы на меня так смотрите? — недоуменно спросил он.

Спохватившись, я шагнула через порог, закрыла за собой дверь. Небрежно, старясь, чтобы в голосе не проскользнуло ничего, кроме простого ехидства, поинтересовалась:

— Кто это вам губу прокусил? Ним, что ли, заходила?

Дан отвел взгляд. Тронул пальцами припухшую губу, поморщился с досадой:

— Во сне, наверное. Такая дрянь привиделась…

Удачная отмазка, мысленно одобрила я. Правдоподобная… Вот только это не объясняет, откуда на воротнике взялось крохотное бурое пятнышко — как раз в том месте, где струйка крови стекала с подбородка.

Чтобы не выдать своего смятения, я поспешно отвернулась — якобы проверить, хорошо ли заперта дверь, — и сочувственно пробормотала:

— Да уж. Ночка выдалась паршивая.

Неужели он действительно пытался меня убить? Но… зачем? И почему именно сейчас? А главное, почему не довершил начатое после того, как я снова заснула?

Ерунда какая-то. Я тряхнула головой: не до того сейчас. Сначала — Женька.

Мы завернули за угол, и сердце ухнуло в желудок: по коридору шел Костя Литовцев.

Он не прибавил шага, увидев нас. А мы — не поспешили ему навстречу. На меня словно ступор напал: даже в мыслях я не могла задать самый важный вопрос, лишь бездумно следила, как Костя приближается. Останавливается рядом. Молчит.

Тишину нарушил Дан:

— Он умер.

Это был не вопрос.

— Нет! — упрямо возразила я. — Костя, скажи, что это неправда.

— Это правда.

У меня в голове что-то замкнуло. В глазах потемнело.

— Ты убил его! — исступленно крикнула я Дану. — Предатель! Я знаю, что ты делал сегодня ночью!

Дан не шелохнулся, только скулы закаменели, и глаза сделались такими засасывающе-черными, что в них хотелось утопиться.

— Юля, не говори ерунды, — тихо, но твердо осадил Костя, взяв меня за руку, как ребенка. — Я был там, в реанимации.

— В двадцать три года не умирают от инсульта! — я вырвала руку и вновь повернулась к Дану, сжав кулаки: — Поклянитесь, что вы тут ни при чем.

— У Жени обнаружилась патология сосудов головного мозга, — терпеливо пояснил Костя. — Врожденная. На операцию не решились, потому что он был в коме.

Голос Кости с трудом пробивался сквозь шум в ушах, а смысл его слов я даже не пыталась постичь.

— Ну?! Что вы молчите?

— Клянусь, — медленно и раздельно произнес Дан, глядя мне в глаза. — Я не убивал Женю.

— Все равно! — пришлось перейти с крика почти на шепот: горло сдавило спазмом. — Ненавижу вас.

Я быстро пошла прочь по коридору.

— Юля! — Дан рванулся за мной, но Костя удержал его:

— Оставь. Ей нужно побыть одной.

— Не делайте глупостей!

— Самую большую глупость я уже сделала, когда поверила вам, — сквозь слезы огрызнулась я, переходя на бег.

Я понимала наивность своих попыток убежать от душевной боли, но эта детская реакция настолько прочно вросла в подкорку, что мне, наверное, никогда не удастся перерасти ее. Впрочем, окрик Дана несколько отрезвил меня, напомнив об обещании, данном лорду Дагерати. Ладно, я не покину пределов дворца. Только оставьте меня в покое!

Я с размаху упала ничком на кровать, уткнувшись носом в подушку. Сознание как будто раздвоилось: одна его часть тихонько поскуливала в уголке, оплакивая смерть друга, вторая продолжала лихорадочно размышлять. В известии о Женькиной смерти было что-то вопиюще неправильное. Он не мог погибнуть. Это ведь везунчик белль Канто! Капризная Леди Фортуна столько раз за шкирку вытаскивала его из самых замысловатых ловушек, с чего вдруг она отвернулась от своего любимца?… Нет, я понимаю: отрицание — естественная реакция на смерть близкого человека, но… была в этом еще какая-то зацепка, вполне рациональная — если, конечно, в моей жизни вообще можно говорить о рациональности.

Вот! Я так привыкла верить Косте, что, несмотря на внутренний протест, разум не усомнился: Женя умер. Ведь так сказал непогрешимый Костя Литовцев! А между тем, доктор Литовцев в лучшем случае констатировал его смерть в Реале… тьфу, то есть на Земле — которая, будем честными, давно уже является для меня чем-то далеким и недостижимым. Если бы я не отдалась эмоциям, сразу бы сообразила: пока смерть не подвердит магистр Астэри, еще не все потеряно.

Я попыталась встать, но тело не слушалось, руки стали ватными. Что происходит?!! И, кстати, что это за странный запах исходит от подушки? Раньше его не было… Сознание поплыло. Перед тем, как отключиться, я успела с горечью подумать: «Значит, он все-таки решился…»

— Лэйо, — Альтерра укоризненно покачала головой, — зачем ты его держишь? Отпусти парня. Его не должно быть в этом мире, это нарушение правил.

— Это не я, — хмуро сказал мальчик. — Это верховный маг. Я не предполагал, что эльфийская магия настолько сильна.

— Ну так уничтожь тело. Ты ведь его создал.

— Я не могу, — Лэйо упрямо вскинул подбородок и с вызовом посмотрел на собеседницу. — Не умею. Я изначально сделал так, чтобы тела просто исчезали при разрушении связки.

— Не умеет он, — с беззлобной усмешкой фыркнул Энриль. — И что ты будешь делать с этим паршивцем?

— А ты чего смеешься? — неожиданно взъярилась девушка. — Вы друг друга стоите: безответственные раздолбаи, оба! Вот скажи мне, Энриль, зачем тебе понадобилось перемещать новорожденного младенца, а? Я еще могу поверить, что ты воспылал страстью к эльфийке, но чтобы в тебе проснулись отцовские чувства? Скорее Великий Дракон себе хвост отгрызет!

Риль промолчал. Некоторое время девушка вопросительно смотрела на него, но, осознав, что ответа не будет, отвернулась, презрительно искривив губы. «Чего еще от тебя ждать!» — говорила ее гримаска.

— Лаурэль просила, — тихо сказал юноша, не глядя на Альтерру. — Я ведь был не в силах спасти ее. Единственное, что я мог для нее сделать, это позволить ей умереть счастливой.

— Бедная девочка! — Альтерра с деланым сочувствием поцокала языком. — Отец, злобное клыкастое чудовище, не брезгует вершить обряд на крови единственного чада, жестокие боги разносят по камушкам родной дом. Одно утешение — благородный рыцарь Энриль из Дома Га'Эрта.

Кровь бросилась юноше в лицо.

— Оставь ее в покое! — прошипел он, сжимая кулаки. — Ты, бездушная дрянь, не стоишь и капли крови, пролитой в том проклятом обряде! Тебе самое место среди бескрылых. Как я слышал, старший наследник Даэнавэра к тебе неравнодушен. Не упусти свой шанс, Альтерра, ты станешь достойным украшением Темного Дома.

Рыжая зло сверкнула глазами и подалась вперед. В тот момент она была похожа на огненную кошку перед прыжком. Лэйо обеспокоенно приподнялся, готовый броситься между противниками, если дело дойдет до драки. Но ярость девушки погасла так же неожиданно, как и вспыхнула.