— Вы с ума сошли!

Далеко я не уйду, конечно, но, может, в сердце главы Канцелярии хоть что-то дрогнет?

— Ваша светлость!..

Еще шаг вперед — и нога подкашивается. Я инстинктивно пытаюсь выставить вперед ладони, но тяжелые руки поддаются плохо — успеваю только повернуться на бок, чтобы не расквасить физиономию. Острая боль пронзает бок и спину. Вот черт, меня не предупреждали о сломанных ребрах!

— Витторио, я запрещаю вам приближаться к клинике! — крикнул магистр.

— А я уже узнал все, что хотел, — невозмутимо ответил лорд Дагерати.

Пальцы верховного мага коснулись моих висков. Уже почти погрузившись в сон, я слышала затихающее бормотание главы Канцелярии:

— Как же они меня достали! В кои-то веки все при деле: двое в больнице, один в тюрьме — и все равно хлопот выше крыши…

Когда я в следующий раз пришла в себя, в палате было неожиданно светло: тяжелые портьеры, обычно закрывающие окно, оказались сдвинуты в сторону. Взгляд уперся в потолок. Значит, мне уже можно лежать на спине? Это обнадеживает.

Соседняя койка была аккуратно застелена. Сердце пропустило удар, но я усилием воли подавила беспокойство. Интересно, сколько времени я проспала на этот раз? Явно больше суток. Черт.

Я попыталась приподняться на локтях. Мне это удалось, но с таким трудом, что стало очевидно: о самостоятельных путешествиях пока можно забыть. Я плюхнулась обратно.

— Магистр! Кайрис! — крик вышел слабым и жалким, но меня услышали.

— Добрый день, Юлия, — приветливо поздоровался магистр. — Как самочувствие?

— А где Женя?

— У себя в комнате. Он уже достаточно окреп, и с каждым днем ему становится все лучше. Не вижу причин держать его здесь.

— Хорошо, — я снова приподнялась на локтях. — Снимите с меня остатки этого вашего… магического сна или как его? Мне нужно к лорду Дагерати. Вы же не рассчитываете всерьез, что я буду спокойно лежать и ждать, пока Дана казнят?

Магистр положил пальцы на мои виски и прикрыл глаза.

— Именно поэтому я и погрузил вас в сон второй раз. Медицинских показаний для него не было.

Я похолодела.

— Вы хотите сказать, что… поздно?

— Нет. Не шевелитесь, вы мне мешаете. В положении господина Дана в ближайшие несколько часов ничего не изменится. Вы вполне успеете переодеться и привести себя в порядок. Не думаю, что стоит разгуливать по дворцу в больничной пижаме.

Я хотела сказать, что готова прогуляться по дворцу и без пижамы, если это поможет спасти Дана, но вовремя прикусила язык.

— Ай!

Острая боль, похожая на разряд тока, пронзила голову, отдалась резью в позвоночнике и затихла в кончиках пальцев.

— Все, можете подниматься, — объявил магистр. — Только осторожно, а то голова закружится. Спина заживает хорошо, но вам придется каждый день приходить в клинику на лечебные процедуры, иначе останутся рубцы. В ближайшую неделю постарайтесь ограничить физические нагрузки: трещина в ребре еще не до конца заросла. Но это мелочи, через неделю будете полностью здоровы.

— Так я могу идти?

— Подождите, — магистр повернулся к двери. — Кайрис! Одежда Юлии готова?

Полуэльф с трудом протиснулся в дверь: руки были заняты охапкой одежды. Когда он вывалил эту груду на кровать, я с удивлением разглядела свое зеленое платье, черные туфли и невообразимое месиво из панталон, корсетов, чулок, подвязок. Белья было столько, что впору открывать галантерейную лавку.

— Все, что было в гардеробной, — мрачно буркнул Кайрис в ответ на мой недоуменный взгляд. — Я в этом не разбираюсь.

Дождавшись, пока полуэльф выйдет, я сбросила на пол туфли, выудила из груды белья первые попавшиеся панталоны и принялась торопливо одеваться.

— Не спешите, Юлия, — мягко сказал магистр. — Время есть. Я хочу, чтобы вы меня внимательно выслушали и действовали, основываясь на трезвом расчете, а не эмоциях. Смертный приговор Дану действительно уже подписан. И отменить его просто по вашему желанию, к сожалению, не получится.

— Но ведь он защищал меня!

— Это в определенной мере смягчает его вину и в других обстоятельствах суд, возможно, даже оправдал бы его. Или, по крайней мере, заменил смертную казнь более гуманным наказанием. Но Дан убил аристократа из Ближнего Круга, более того, наследника одного из самых влиятельных родов в государстве. Это уже не уголовное, а политическое дело. Юридически король вправе по своей воле казнить и миловать преступников, но на практике он вынужден прислушиваться к мнению Совета Лордов. Повернитесь, я зашнурую корсет. Есть еще одно обстоятельство. Лорд Дагерати хочет этой казни.

— Что?! — я выгнула шею и в изумлении уставилась на магистра. — Мне казалось, он симпатизирует Дану.

— Симпатизировал. Не дергайтесь, криво получится. Понимаете, Витторио — очень сложный в общении человек. Жестокий, временами даже чересчур, должность обязывает. Но это не значит, что ему чужды человеческие чувства. Дану удалось вызвать в нем жалость, заставить сопереживать. Запрещая покидать дворец, лорд Дагерати заботился не только о государственной безопасности, но и о самом Дане — хотел оградить его от непоправимой ошибки. Ваш друг сбежал из-под стражи и совершил именно то, от чего Витторио пытался его защитить. И теперь Дагерати в бешенстве. Дан не просто нарушил приказ — он обманул доверие, а такие люди, как Витторио, не прощают подобных оскорблений… Готово. Не забудьте причесаться, гребень на тумбочке, — магистр взмахнул рукой, и на стене появилось темное зеркало (только подойдя почти вплотную, я смогла разглядеть, что на самом деле это блестящая водяная пленка). — Я вам все это рассказываю для того, чтобы вы не вздумали сейчас идти со своей просьбой к главе Канцелярии. Это не только бесполезно, но и может усугубить ситуацию. Юлия, не дергайте так, повредите волосы, они ослаблены из-за стресса. Я бы рекомендовал вам идти сразу к принцу Фернанду.

— Почему не к его величеству? — удивилась я, с ожесточением продирая гребень сквозь спутанную шевелюру.

— От королевской семьи дело курирует принц Фернанд, его величество только подписывает документы. Вильсенту потребуется время, чтобы вникнуть в материалы дела, и, скорее всего, он сам отошлет вас к сыну.

Я придирчиво осмотрела себя в «зеркале»: лицо бледное, щеки ввалились, волосы потускнели, зато глаза кажутся огромными. Амплуа роковой красавицы мне сейчас, конечно, не потянуть, а вот с ролью бедной обиженной сиротки вполне справлюсь. Остается надеяться, что его высочество способен не только желать, но и жалеть.

В кабинет принца меня пропустили без проблем, хотя я уже настроилась с боем прорываться через кордон секретарей и министров. Фернанд сидел за столом. Он поднял голову на звук открывающейся двери и расцвел такой солнечной улыбкой, словно мое появление было самым приятным, что случилось с кронпринцем за сегодняшний день.

— Ваше высочество! Я пришла просить за Дана. Отмените смертный приговор. Он не виноват. Он ведь меня защищал!

— Это, несомненно, делает ему честь, — согласился Фернанд, поднимаясь из-за стола. — Но — чисто юридически — не оправдывает совершенного преступления.

— Но… как же так… — у меня задрожали губы.

Я не решалась в этом признаться даже себе, но его улыбка — такая живая, такая настоящая — на секунду убедила меня, что недоразумение сейчас разрешится. Что я имею дело с людьми, а не с бездушной государственной машиной. Но принц больше не улыбался.

— Разве вы на его месте поступили бы по-другому?

— Разумеется, по-другому, — спокойно кивнул Фернанд. — Я бы попытался обездвижить противника, а не убивать его. Правда, если бы это не удалось, я бы потерял все — и свою жизнь, и вашу. Но риск есть риск. Дан действовал наверняка — и теперь за это расплачивается.

— Значит, вы мне не можете помочь? Ладно, я пойду к его величеству. Благодарю за аудиенцию, — я шагнула к выходу, в растрепанных чувствах, конечно же, позабыв обо всех правилах этикета.