— Ну что, готова к труду на благо искусства? — Кира, невысокая коренастая девушка с коротко стриженными волосами и некрасивым, но выразительным лицом, которое освещали огромные черные глаза, принесла из небольшого кухонного закутка поднос с бутылкой армянского коньяка «Ахтамар», нарезанным лимоном и шоколадными конфетами. Тут же стояли две чашки крепчайшего кофе, который она готовила на специальном поддоне с песком.

— Здорово! Я как раз замерзла, именно коньячку мне и не хватало. — Маргарита потерла холодные руки.

— Твой Темочка нас бы осудил. А мы вот с тобой возьмем и выпьем по рюмочке! — Кира уселась, скрестив ноги в заляпанных краской рабочих джинсах, на скрипучий венский стул напротив подруги.

— Да ну его! Совсем меня замучил своим здоровым образом жизни. Скажи-ка мне лучше, что это тебе взбрело в голову ваять скульптуру с меня? Ты же предпочитаешь произвольные формы. — Маргарита сделала глоток коньяка, и блаженное тепло разлилось по телу. Холод разжал свои жестокие тиски, и противные мурашки исчезли.

— У меня специальный заказ. Вот так. От одного очень крутого человечка.

— И что? Этот человечек хочет эротическую куклу в свою спальню? — засмеялась Марго. — А у тебя получится то, что они все обычно хотят?

— Обижаешь! — Кира надула губы. — У меня все получается, если я хочу и если за это прилично платят. Но не думай, что он какой-то идиот без всякого вкуса. Нет. Это не простой человек, совсем не простой.

— Ну и кто же он? Не томи!

— Издатель.

— Я его знаю?

— Понятия не имею. Но, думаю, вряд ли. Он только недавно нарисовался на горизонте, а до этого жил где-то за границей. Кажется, у него дом на Крите. Чем занимался, не знаю. Все, понимаешь ли, окутано тайной!

— И что ж это за граф Монте Кристо? — пожала плечами Марго.

— Я его еще не видела… — смутилась Кира. — Со мной он говорил по телефону, а потом я общалась с его секретарем. Но он мне подробно рассказал, что хочет. По-моему, он купил дом где-то на Икше, хотя, говорят, у него и в Москве квартира есть. Была, наверное, еще до того, как он поселился за бугром. Ну, в общем, подробностей я не знаю, но мне его очень рекомендовал твой Артем.

— Артем? — Маргарита округлила глаза. — Ты общалась с Артемом?

— А почему нет? — Кира усмехнулась и взяла с блюдечка лимон, откусила, поморщилась. — Я с ним не ссорилась. Даже спасибо ему сказала за богатого клиента.

— Да уж. Он, знаешь ли, относится к тебе куда лучше, чем ты к нему. Но при этом ты не брезгуешь его услугами. Ох, Кирка, ты ужасно прагматичная девушка!

— Ага, — согласилась Кира, — иначе как бы мне удалось пробиться? Тут не до эмоций, подруга. У меня нет такой семьи, как у тебя, так что приходится самой крутиться.

— Знаешь, мне кажется, это владелец нового издательства, о котором мне Артем тоже говорил. Ты не знаешь, как оно называется? А то все говорят новое, перспективное, а я не в курсе.

— Оно называется «Альтера-пресс». Насколько мне известно, он перекупил его.

— Ого! — Маргарита присвистнула. — Значит, вот кто купил их! А я думала, действительно новое… Хотя это бренд, и бренд успешный. И чего же это его продали?

— Понятия не имею. Меня издательства, как ты понимаешь, не волнуют, но вот почему ты не в курсе? Это же твоя область. И Артемкина.

— Не знаю. Честно говоря, я в последнее время совсем из жизни выпала. А как его зовут?

— Роман. Роман Бродский.

— Понятно. А я действительно выпала из жизни…

— Понимаю, подруга. Зима! — Кира засмеялась. — Ну что, согрелась? Давай тогда дуй за ширму и на подиум! Я там везде обогреватели поставила. Не замерзнешь.

Маргарита прошла за шелковую китайскую ширму, расписанную зелеными и синими драконами, разделась и во всей красе появилась на подиуме.

— Красота все-таки страшная сила! — пробурчала Кира, разминая кусок серой глины.

— Ну и как мне тут располагаться? Только не говори, что нужно стоять, как солдат на часах. Этого я не вынесу.

— Ну что ты, дорогая! Я же не садистка. Скульптура должна быть, по замыслу моего клиента, лежащей в непринужденной позе. Типа, нимфа проснулась с утра пораньше.

— О господи! По-моему, это будет напоминать не нимфу после сна, а древнеримское надгробие. Кошмар какой-то! — Маргарита с сомнением посмотрела на стоящую на подиуме кушетку, прикрытую белой льняной простыней.

— Ничего подобного! — возразила Кира. — Это изваяние в моем исполнении будет полно жизни. Чувственной и кипящей, бурлящей и все такое прочее. Ложись! А! Дай-ка я тебе покажу, какая нужна поза.

Маргарита присела на кушетку, свесив ноги. Кира подошла к ней и легонько толкнула, заставляя лечь на бок. Потом в нужном положении согнула ей ноги в коленях, так что бедро Маргариты образовало плавный холмик. Голову пришлось положить на одну руку, а другую небрежно свесить. Все это время Кира касалась ее тела, молочно-белого, не знающего никаких соляриев, и прикосновения эти, с одной стороны, профессиональные, а с другой — немного личные, заставили Марго испытать легкую дрожь, пробежавшую по обнаженной спине.

— Потрясающе! — заключила Кира. — Ты все-таки, Маргоша, просто создана быть вожделенной моделью для любого художника. Ну, приступим! Тебе удобно?

Маргарита кивнула и, расслабившись, прикрыла глаза. Кира работала, что-то рассказывала, и поначалу Марго даже что-то отвечала, а потом словно затерялась во времени и пространстве и очнулась в туманной дымке раннего утра, окутывающей песчаный пляж неподалеку от Ираклиона. Она не спала, просто дремала, отдавшись во власть видения, пребывала в мире древнего Крита, где когда-то испытала ни с чем не сравнимое счастье. И рядом с ней был ее Дионис, Денис… Его обнаженное тело с прилипшими песчинками, пахнущее морем, его губы, которые впитали смоляной аромат розового вина «Retsina», его руки, скользящие в фиалковой античной воде, ласково омывающей их жаждущие соединения тела. Вода струилась между ее ног, пальцы ее пьяного от виноградной лозы и страсти молодого бога играли рыжими завитками в низу ее живота, проникали в скользкий перламутр плоти, заставляя то приближаться, то отдаляться. Он терялся в поисках жемчужины, и находил ее, и легко касался, вызывая прилив бешеной энергии, заставляющей Марго обхватывать его твердый жезл и притягивать к себе, предвкушая полное слияние в теплом течении Эгейского моря. В небо взмывал бешеный горячий Гелеос — Солнце, наказавшее непокорного Икара, рискнувшего взмыть в эту непостижимую синеву и рухнуть с высоты с опаленными крыльями за спиной. «Он погиб от наказанной гордыни, — говорил Денис, — его просто развеяли по ветру, и он никогда больше не смог собраться. Мне это не нравится. Знаешь, если уж спалить себя до пепла добровольно, нужно твердо знать, что восстанешь. Как Феникс. Мне нравится Феникс. Всегда возрождающаяся птица, еще более гордая, чем Икар…» Она смеялась, истинная вакханка с растрепанной гривой, куда были вплетены листья, и она играла с его могущественным жезлом — тирсом, увитым плющом. «Retsina» в оплетенных бутылках лилась рекой, а они все больше и больше пьянели, не обращая внимания на яростно разгоравшееся на горизонте светило, жалящее их то напряженные, то полностью расслабленные тела… Ей было жарко. Очень жарко…

— Маргоша! Эй! Ты сейчас свалишься! — услышала она предостерегающий голос Киры, доносящийся из далекой от ее грез реальности.

— Жарко, — прошептала она сухими губами, — и пить хочется.

— Сейчас я уберу пару обогревателей, а то ты поджаришься, еще и этот софит. Вставай, я почти закончила, осталось чуть-чуть, но я тебя больше мучить не буду.

— Я совсем не мучилась. — Марго поднялась со своего ложа. — Мне снилось что-то очень приятное. Крит, и пляж, и Денис. — Она откинула со лба волосы и повторила: — Пить хочется.

— У меня «Evian» и апельсиновый сок. Тебе что? Пойду, на всякий случай захвачу и то и другое. Одевайся, ты там разгорячилась, а в мастерской вообще-то не так уж и с жарко.

Кира ушла за налитками, а Маргарита лениво принялась натягивать на себя одежду. Все ее сковывало, мешало, и так хотелось вновь окунуться в волшебный мир, который был для нее навсегда потерян. И она потеряна для этого мира. Навсегда.