Придя в себя, он удивился, что не закончил своё существование в объятиях Возлюбленного. Тогда он понял, что вернулся в мир живых. Повернувшись, он осмотрелся, чтобы понять, где находится. Перед ним лежал Колм-Ситт во множестве ночных огней. Он не знал, чувствовать гнев или благодарность.

Последнее, что он помнил, как его поймали в ловушку Ходящие-сквозь-Камень и Винн сожгла его дотла. И все же на краю сна он вернулся к Возлюбленному. Во время последующего наказания за неудачу и неповиновение, он сто раз пожалел, что не погиб.

Но Возлюбленный не позволил ему умереть.

Теперь страх и подозрение омрачали каждую его мысль.

Сау'илахк полагал, что может управлять своей судьбой — что может переиначивать и использовать намеки его Бога для своего спасения. Тысячу или больше лет назад, в конце Великой Войны, тринадцать «Детей» Возлюбленного разделились на пять групп. Каждой группе дали один из Якорей Существования — шаров, как их называли немногие осведомленные, кто теперь знал о них — и Дети разбрелись по миру, чтобы спрятать их.

Сау'илахк, самый старший из Почтительных Возлюбленного, его священников, знал только это, и понятия не имел, где окончились путешествия Детей.

Как вознаграждение за свою службу он попросил вечную жизнь, чтобы его красота никогда не увяла. Возлюбленный согласился, а затем обманул Сау'илахка, извратив слова своего обещания. Тело Сау'илахка распалось, но его дух остался. Он получил вечную жизнь, но не вечную молодость.

Сау'илахк всем сердцем хотел обладать Якорем Духа. Через него он мог обрести плоть и красоту снова. Все же его поиск в течение веков оказался бесплодным, пока одна жалкая мелкая Хранительница не отыскала слова, написанные в древних текстах трех из Детей. Винн Хигеорт была ещё одной надеждой вынудить Возлюбленного исполнить его обещание. Через нее он узнал бы, куда ушли Дети и местонахождения шаров.

Он полагал, что помог Возлюбленному, но тот бушевал из-за его недавней неудачи и разрушения в подземелье Дред-Ситта… и наказал его.

И все же теперь, он был здесь, за пределами Колм-Ситта, дома Винн.

«Следуй за Хранительницей… к своему желанию. Служи, и она приведёт тебя к нему.»

Сау'илахк захныкал, звук был похож на потревоженную бризом траву. Он сжался, чувствуя усталость, угрожающую накрыть его от звука требования его Бога. Вдруг его ум начал освобождаться от ужаса.

Возможно, в текстах не было настоящего ответа? Возможно, Винн Хигеорт была ключом? Собирался ли Возлюбленный использовать его снова или он разделял его цель?

Сау'илахк не знал этого. Но, если Возлюбленный знал о его желании заполучить шар, Якорь Духа, тогда почему его Бог вернул его к существованию?

Он парил над утесом к югу от города, наблюдая за его огнями. В нем плескались страх, сомнение и подозрение, а еще одна эмоция боролась против них, почти столь же сильная, как и желание обрести плоть.

Желание отомстить Хранительнице.

Она была причиной его страданий, или, по крайней мере, его постоянных неудач. Как только плоть снова вернётся к Сау'илахку, как только он умилостивит своего Бога, он покажет Винн Хигеорт все те мучения, которыми Возлюбленный наградил его.

Следующей ночью Винн ждала на пристани, наблюдая за широким, трехмачтовым фрегатом, стоящим на якоре в заливе. Тень продолжала смотреть на Чейна с негодованием, сам парень спокойно стоял в нескольких шагах позади них. Челюсти собаки изредка подрагивали, показывая зубы.

Ничего этой ночью не было легко.

Когда Винн покинула свою комнату этим вечером, Чейн ждал ее во внутреннем дворе у сторожевой башни. Прежде чем она смогла сделать хоть что-то, Тень, обвиняюще рыча, ощетинилась. Она напугала двух учеников, проходящих мимо, когда прижала Чейна к стене северного здания.

Винн снова и снова пробовала через память объяснить, что Чейн сделал и почему. Или Тень не понимала или не хотела понимать. Она знала только, что Чейн напал на Винн.

Тень ещё больше разозлилась, когда Винн пояснила, что Чейн все еще путешествует с ними. Она металась взад-вперед по внутреннему двору, будто ища способ подобраться к нему. Всё, что сделал Чейн — это поднял руки вверх и ждал. Винн опустила сумки на землю и схватила Тень. С этого момента, по дороге к порту, Винн и Чейн оставались сосредоточенными на прямо стоящей задаче. Ни один из них не заговорил о том, что произошло прошлой ночью у внутренней стены замка.

Сегодня вечером Чейн был одет так же, исключая очки и маску. Единственным заметным отличием был старый меч, прилаженный к другому его бедру. Он упомянул, что относил его кузнецу, чтобы припаять сломанный конец к основанию, таким образом, его можно использовать снова. Конец старых ножен был урезан для обновлённого лезвия и неаккуратно ушит.

Винн задалась вопросом: зачем он вообще взял его с собой? Ведь меч, который он получил от Красной Руды, был намного лучше. Но она не стала спрашивать. У Чейна также были обе его сумки — или, вернее, его собственная и та, что досталась ему от Вельстила. Обе висели на его плече. Более чем когда-либо Винн не нравились приспособления этого коварного вампира, находящиеся во владении Чейна, за исключением разве что бронзового кольца.

Винн надела свою старую эльфийскую тунику и штаны под серую мантию странницы до колен и тяжелый зимний плащ. Она несла посох, его длинный кристалл был зачехлён, и собственную сумку, наполненную принадлежностями для работы. Она также подпоясалась старым боевым кинжалом Магьер. Последним из их багажа был сундук среднего размера, который стоял у ног Чейна, загруженный припасами, одеждой и записями Винн.

Они были настолько готовы, насколько только могли.

Чейн указал вдаль:

— На воду спустили ялик.

Но Винн оглянулась назад к береговой линии Колм-Ситта.

Она не видела и признака Красной Руды, хотя послала ему сообщение этим утром относительно времени и места их отъезда. Спустя некоторое время, она пересмотрела свои взгляды на это: если он был полон решимости следовать за ними, она мало что может сделать, чтобы остановить его. Однако, если Красная Руда сам пропустит посадку, то это будет не ее ошибка.

— Сколько кают нам выделили? — спросил Чейн.

Винн обрадовалась этому вопросу, поскольку тишина между ними становилась давящей. Что-то обыденное откладывало разговор о том, что произошло между ними.

— Две, — ответила она. — Я сказала Красной Руде готовиться самому.

Она и Тень нуждались в отдельной каюте. Чейн по очевидным причинам охранял свою личную жизнь. Красная Руда мог сам позаботиться о себе.

— Возможно, он передумал, — сказала она.

— Я так не думаю.

Чейн, скорее всего, был прав. Живущая отдельно сестра Красной Руды, бывшая отличным кузнецом, оказавшимся в затруднительном положении, сделала для Чейна новый меч. Винн не могла и предположить, чего эта поездка стоила Красной Руде в финансовом отношении, но она задалась вопросом, как он добыл меч, чтобы торговаться для включения в их группу.

Ялик почти достиг пристани. Винн даже могла разобрать щетину на подбородке матроса, стоящего на коленях на носу. Когда лодка приблизилась к лестнице пристани, худой человек поднялся, чтобы встретить их, и мельком взглянул на сундук.

— Есть что ещё? — спросил он.

— Только наши сумки, — ответила Винн. — Мы сами понесём их.

Она предпочла взять только один сундук, потому что ещё неизвестно, найдут ли они лошадей, уже не говоря о фургоне, когда сойдут на берег.

— Залезай, Тень, — сказала она, указывая на ялик.

Тень вертелась позади Винн, все еще наблюдая за стоящим рядом Чейном.

Винн очень сожалела, что даже не пыталась вчера вечером скрыть свои воспоминания от Тени, но она была слишком потрясена. Хотелось надеяться, что Тень придёт в себя и вспомнит, что Чейн всегда защищал Винн в прошлом. Они нуждались в нем в этом путешествии.

— Тень, иди, — сказала она.

Собака, рыча, развернулась и приблизилась к краю пристани. При этом один из матросов, сидящих на веслах, взглянул на неё. Его глаза расширились при виде крупного волка, и рука потянулась к ножу на поясе.