— Чейн, ты здесь?

Никто не ответил, и в ней всколыхнулось беспокойство. Где ещё он может быть? Она должна была, по крайней мере, сказать ему, что её вызвали на Совет.

Она постучала снова, громче.

— Чейн?

За дверью послышалась возня, сопровождаемая звуком беспорядочного шуршания бумаги и внезапного визга деревянных ножек стула по каменному полу. На сей раз дверь открылась, но комната за ней тонула в темноте. Винн посмотрела на Чейна Андрашо, возвышавшегося над ней. Его лицо как всегда было бледным.

— Ради всего святого, что ты… — она остановилась на середине вопроса.

Одежда Чейна была измята, а рыже-каштановые волосы — взъерошены. Он медленно моргнул несколько раз, как будто она только что вырвала его из дремоты. И…

— Эм-м-м… у тебя бумага к лицу прилипла.

Его глаза немного прояснились, и он потянулся к щеке. Но вместо того чтобы схватить бумажку за край, он неловко смахнул её рукой, и она упала мимо Винн в коридор.

— Я разбудила тебя? — смутившись, спросила она.

Чейн всегда просыпался, как только солнце полностью скрывалось за горизонтом. Свет от маленького кристалла холодной лампы просочился в коридор из гостевых покоев. Стул позади старого стола был выдвинут под неловким углом напротив стены. Груда книг и бумаг в беспорядке лежала на всей поверхности стола, а некоторые даже упали на пол.

— Я, должно быть, зачитался допоздна… почти до утра, — сказал он своим хриплым голосом.

Винн подняла одну бровь. Чейн заснул за столом, не зная, что наступил рассвет? Она покачала головой, поскольку у них были более серьёзные проблемы.

— Меня вызвали.

Понимание разлилось по его красивым чертам лица, когда он полностью осознал её слова.

— Я иду, — он тут же развернулся, отступая назад, чтобы взять ключ от комнаты со стола.

Он, поколебавшись, мельком оглядел себя. Он с той ночи не снимал сапог, как и измятые брюки. Он начал быстро заправлять свою свободную белую рубашку в штаны.

Винн не волновало, как он одет. Это всё равно не имело значения.

— Иду только я, — сказала она. — Мне приказали даже Тень оставить в комнате.

Чейн застыл. Он знал, что Тень почти никогда не оставляла Винн. Собака редко допускала это. Он вернулся к своему занятию.

— Я так же ответственен за все, что произошло, как и ты, — настоял он. — Ты не столкнёшься с ними одна.

Когда он подошел к двери, Винн посмотрела вверх, молча встретив его взгляд. Она почувствовала стыд от облегчения, которое испытала при мысли, что он будет стоять рядом с ней перед лицом Совета. Но вряд ли это сработает.

— Я не думаю, что они позволят тебе…

— Я иду, — повторил он и вышел, закрывая дверь.

Он двинулся по коридору к лестнице, прежде чем она смогла спорить дальше. Даже не подумав об этом, она вздохнула — от облегчения, смирения или под тяжестью своей ноши. Возможно, сразу от всего.

Винн все еще чувствовала себя последним трусом оттого, что испытывала облегчения от присутствия Чейна, когда они ступили на лестницу, ведущую на второй этаж в главный зал Гильдии. После всего, что произошло в подземелье Ходящих-сквозь-Камень, глубоко под Дред-Ситтом, она представляла Совет Преминов чем-то наподобие древнего показательного суда. Его вердикт предопределен раньше, чем начался процесс.

Но это был не суд. Это было вопросом Гильдии, и то, что она сделала, никогда не будет показано публично. Не было закона, способного защитить ее от любого неофициального способа давления.

Она взглянула на Чейна рядом с собой, его лицо выражало мрачную решимость. Быть может, его присутствие поможет удержать Совет в узде, потому что там должны были рассмотреть некоторые внутренние дела, которые они не могут разбирать перед чужаком. Но она усомнилась в этом.

Когда они ступили на верхний этаж, снаружи палаты Совета в конце широкого прохода ждали два Хранителя. Чейн даже не замедлился, и Винн попыталась подавить неуверенность, но чем ближе они подходили к залу заседаний Совета, тем более странным все это выглядело.

Женщина средних лет в лазурном ордена сентиологов и молодой человек в тёмно-синем метаологов молча стояли по обе стороны от больших двойных дубовых дверей. Винн не знала их, хотя с их отличающимися орденами они составляли странную комбинацию. Она никогда прежде не видела дежурных возле этой палаты.

Оба наблюдали за ней, пока она шла, и это сильно нервировало ее. Вдруг они потянулись и одновременно открыли двери, не сказав ни слова.

Внутри собрался, ожидая, весь Совет Преминов. Кроме того, там был домин Хайтауэр, единственный гномский Хранитель и непосредственный начальник Винн.

Фольклор Запределья, мира Чейна, говорил о гномах как о крошечных существах темных скал и глиняных нор. Хайтауэр, как и все из его народа, был пугающей громадиной по сравнению с таким суеверием. Хотя и ниже, чем люди, большинство гномов смотрело Винн прямо в глаза. И чего они не добирали в высоту, они вдвое компенсировали в ширину.

Крепкий и широкий, он не показывал ни намека на жир под своей серой одеждой. Жесткие красноватые волосы резко контрастировали с серым цветом мантии, свисая ниже плеч и смешиваясь с густой бородой, которая была заплетена на конце. Его широкие, грубые черты лица заставляли его черные глаза походить на железные шарики, включенные в бледный гранит телесного цвета.

Он с негодованием глянул на нее, стоя позади стола Совета. Внезапно, его взгляд поднялся, и он, раздражённо стиснув зубы, пришёл в движение. Он обогнул стол и стулья с высокими спинками, направляясь прямо к открытому дверному проему, его длинные красные волосы подпрыгивали с каждым шагом.

— Твоя наглость не знает границ! — прогрохотал он, останавливаясь на расстоянии вытянутой руки.

На мгновение Винн подумала, был целью домина что Чейн, но гнев Хайтауэра был обращён к ней.

— Это — вопрос Гильдии, — проворчал он. — Это дело не касается никого из посторонних!

Винн глянула на Чейна. Парень твердо смотрел сверху вниз на широкого домина.

— Тебе нужно уйти, — тихо сказала она. — Подожди в моей комнате.

— Нет, — прохрипел он.

Винн напряглась. В большинстве случаев она уже и не замечала, что его голос когда-то был искалечен. Но сейчас он умудрился вложить столько предостережения в одно-единственное слово… Чейн безучастно обвёл взглядом всех в палате, и от этого напряженность Винн только выросла.

Решение Чейна сначала принесло ей облегчение, но теперь лишь делало всё хуже.

— Ты должен уйти, — сказал ещё кто-то непререкаемым тоном.

Винн проследила за резко метнувшимся в сторону взглядом Чейна.

Премин Фридесвида Хевис из метаологов двинулась к ним плавной походкой, которая даже не заставила колебаться ее длинную тёмно-синюю мантию. Её карие глаза наблюдали за ними обоими из тени капюшона. Она остановилась через шесть шагов и теперь смотрела только на Чейна. Вместо гнева Хайтауэра, она излучала мягкую презрительность.

Чейн не двинулся — и Винн запаниковала. Что кто-либо из здесь присутствующих мог сделать, чтобы вынудить его?

— Хайтауэр, — произнесла Хевис.

Гномский домин сделал выпад и схватил Винн за руку, дернув ее через порог в палату.

Чейн сделал шаг:

— Отпусти её!

Резко сказанное заклинание пронзило воздух между стенами широкой палаты.

Винн повернула голову, чтобы увидеть его источник.

Глаза Хевис сузились, она топнула ногой по полу и выбросила вперёд раскрытую ладонь.

Эхо шагов Хайтеуэра разнеслось по полу вибрацией, и Чейн покачнулся, будто собирался упасть, его глаза расширились.

Пол под его ногами вдруг накренился. Его камни волной прокатились по палате. Он упал на спину и отлетел через открытые двери к дальней стене коридора. Хевис кинулась вперед и встала в проходе, спиной к Винн.

— Зачем вы сделали это?! — вскрикнула Винн и дернулась вперед, но не смогла вырваться из хватки Хайтауэра.

Два хранителя на страже схватили ручки двери, закрывая большие дубовые створки. Хевис выставила руку перед сужающимся промежутком.