Прожил я в гостеприимной деревне полгода - больше не выдержал. Научился разговаривать на местном языке, разузнал, где находиться ближайший город, да и направил туда свои стопы на поиски славы и уважения.

Глава 2

   Я отчетливо видел, как бьется жилка на шее, но что самое странное - отчетливо слышал пульс, пульс моей жертвы. Взгляд будто прилип к вене, но решиться прокусить ее я все еще никак не мог.

   - От этого зависит моя жизнь, он подонок и заслужил смерть, - уговаривал я себя.

   Но в одночасье стать каннибалом оказалось не так уж просто. Решиться мне помогла жажда - через полчаса сбора с силами она стала просто нестерпимой. Откинув все моральные устои и принципы, вбиваемые мне с детства телевизором и школой, я прокусил шею разбойника и сделал первый глоток. Стоило только крови попасть в рот, как рухнули последние сомнения, и я с приник к горлу несчастного. С каждым глотком силы возвращались - раны затягивались, чувства обострялись. Оторваться я смог лишь, когда сердце бандита перестало биться. Лежа на спине, я изучал чужие звезды сквозь кроны деревьев и прислушался к своим ощущениям. Чувствовал себя как заново рожденный, был полон сил и энергии. А главное: впервые за полгода пропала жажда.

   Каннибалом я уже стал, теперь время стать мародером. Первым делом подобрал себе одежду, стараясь выбирать ту, которая меньше забрызгана кровью. Вещи мертвецов одевать было чертовски противно, но не голым же ходить, в самом деле. Свои шмотки мне найти так и не удалось. Пошарив по карманам покойников, стал счастливым обладателем пары неплохих ножей, горстки монет, трех серебряных (как я надеялся) оберегов, а также мешка с провизией и походным инструментом.

   В последний раз оглядел место неравной схватки, заткнул ножи за пояс, закинул за спину сумку и пошел по едва различимой тропинке, надеясь, что она выведет меня на тракт.

   Я брел по дороге к городу и думал. Во время драки я впервые с детских лет ощутил себя по-настоящему живым. Что у меня было в прошлой жизни? Дом, институт, пьянки с друзьями. Не было ни цели, ни увлечения, ни жены, ни детей - не жил, а существовал. Это было болото, в котором большинство людей и прозябают, полагая что живут. После двадцати лет жизни, она для меня потеряла все краски. Я помнил, как в детстве для меня было все важно и все интересно. Помнил, как обращал внимание на каждую трещинку в полу, на каждый гвоздик в моей комнате. Помнил, как моя комната для меня была моим отдельным миром, в котором я царь и бог. Помнил, каким красочным мне казался весь мир. Все это исчезло с возрастом, краски померкли, мир стал казаться скучным и предсказуемым. Оказавшись на краю смерти, я вновь ощутил вкус к жизни - мир вновь обрел краски. А этот мир мной совершенно не изучен. И очень хочется стать не просто жителем этого мира, а одним из творцов его истории. Благо судьба дала мне для этого небольшой бонус.

   После этой схватки у меня появилось то, чего так не хватало в жизни прошлой. Чего не было до этого момента никогда. У меня появилась цель. Цель банальная, но ради нее на протяжении всей истории человечества пролилось немало крови. И я тоже собирался идти к ней отнюдь не бескровным методом. Эта цель - месть. Тот, кто стрелял мне в спину и чуть не угробил, должен ответить. Он ответит за все. Со своей новой силой я никому не собираюсь прощать обид.

   Мне хотелось догнать и разорвать разбежавшихся мерзавцев на части. Но среди моих многочисленных талантов, к сожалению, не было таланта следопыта. Ну что ж, придется пойти долгим путем, уверен, в городе наверняка найду информацию про этих бандитов и рано или поздно выйду на них самих. А тогда уж пусть они молятся всем своим богам, ибо жалеть я их не собираюсь.

   Я шел и днем и ночью, делая привалы только на еду. Для сна мне теперь нужно не более трех часов в сутки. Мне надо попасть в город раньше моих врагов, чтоб осмотреться и разработать план действий. И сил для этого я не жалел. Подобная устремленность и мстительность мне самому казалась странной, особенно днем. Несколько раз я хотел все бросить и идти в другое место. Но стоило ль опуститься тьме, как жажда мести вспыхивала с новой силой.

   На исходе третьего дня я, наконец, увидел город. Он был огорожен деревянной стеной метров пять в высоту, вокруг которой расположилось множество домиков. А недалеко от ворот виднелся внегородской рынок. Что ж, надо вливаться в суету этого мира, а лучше всего это можно сделать именно на рынке.

   - Соленья! Соленья! Соленья!

   - Варенье! Варенье! Варенье!

   - Ножи столовые! Кому ножи!

   - Ткань! Отличная ткань!

   Я брел по рынку в поисках подходящего собеседника. Мне надо выяснить, как можно больше об устройстве города, при этом как можно меньше засветившись. В деревне, в которой прошли мои первые полгода в этом мире, если кто и ходил в город, то дальше этого рынка уходил редко. Ибо вход в город стоил десять медных ноготков (серебряные монетки, размером с ноготь большого пальца среднего человека), а крестьяне народ рачительный и бережливый.

   - Бабуль! Почем яблоки? - решился я разговорить одну из старушек, торгующую с самого края.

   - Медный ноготь штука, милок.

   - Дай-ка парочку.

   - Да ты бери больше. Эвон, какой тощий.

   - Да не могу я больше, бабуль, на дороге вон бандюганы меня обокрали, только пару монет за подкладку и завалилось, - сказал я жалостливым голосом.

   - Ох уж мне эти грабители, совсем от них проходу не стало, - всплеснула руками бабулька, - второй год уже на рынок идти всем миром приходится.

   - А стража городская? Почему их не изловит?

   - Да кто ж его знает, милок? Облавы на них не раз устраивали, да все никак поймать супостатов не могут.

   - А в городе ты, бабуш, была?

   - Отчего же не быть? Сынок у меня там живет. К нему иногда вот в гости и наведываюсь.

   - Ну а в городе чего ж своими яблоками не торгуешь?

   - Да ты что? Совсем чтоль темный? - возмутилась бабка. - В городе за место столько ноготков отсыпать придется, сколько я и за месяц торговли яблоками не зарабатываю.

   - Темный я, бабуль, совсем темный. Вот из деревни своей первый раз вышел за всю жизнь, решил город посмотреть, себя показать. Думал вот на рынке в городе, может, что для хозяйства полезного прикупить.

   - Да в городе, на рынке-то все в три дорого продают. Ежели что для крестьянских нужд надобно лучше здесь походи, посмотри. А на городском рынке только знать закупается. Там дороже все, да и товару крестьянского нет совсем.

   - Бабуль, знать - это кто? Не подскажешь? Как самых знатных называть? А как не очень знатных? И кто самый знатный вообще?

   - Не, ну неужто есть настолько темные люди? - удивилась бабка. - Знать всю, называть господами положено. Они и сами друг к другу господин, да господин говорят. А самый знатный тот, у кого ноготков больше всех. Чем больше у тебя ноготков, тем, значится, ты и знатнее.

   - Бабуль, а как же узнать много у человека ноготков или нет их совсем?

   - Ох! И темнота ты, милок. Так у кого больше ноготков, у того и одежда дороже, и драгоценности, опять же, и челяди больше, и охрана лучше. Ну вот, разве же обыкновенный купчина сможет себе нанять охранника из братства меча? Если ему в месяц по золотому ногтю платить надобно.

   - Что-то я не пойму, а кто городом управляет?

   - А что тут непонятного? У кого домов, да артелей с лавками больше в этом городе, тот им и управляет.

   - И что же, бедных в городе совсем чтоль нет?

   - Отчего же нет? Полно там и бедных. Господа они же только в центре живут. А остальное все беднота, да голытьба. Только появляться там пришлым я бы не советовала. Кажный день там кого-нить грабють да режуть. Народишко там жаднющий до денег живеть, а работать не хотящий. А пришлый для них - это же как голая баба в мужской тюрьме, - рассмеялась собственному сравнению бабуля. - А стража-то только в центре города и ходить, на окраины и носа не кажет.