Российская империи готова к победе в возможной в будущем войне на море? — Приверженцам возрождения в России монархии есть о чём подумать…

Наряду с этим расположение артиллерии главного калибра на русских дредноутах не позволяло разместить на них в будущем зенитную артиллерию в достаточном количестве. Хотя ко времени начала разработки их проектов авиация уже появилась и претендовала на то, чтобы стать одним из видов вооруженных сил, и можно было догадаться, что она будет развиваться и станет опасной не только для объектов на суше, но и для кораблей в открытом океане^[7], — Морской технический комитет отверг проекты с линейно-возвышенным расположением башен главного калибра в оконечностях корабля, которые позволяли в дальнейшем разместить зенитную артиллерию в средней части корабля без риска уничтожения пушек и орудийных расчётов ударными волнами при стрельбе собственного главного калибра. И хотя в СССР два уцелевших корабля типа «Севастополь» были в составе флота до середины 1950‑х гг., их конструктивные аналоги (корабли типа «Данте Алигьери») в Италии было сданы на слом в конце 1920‑х гг. в возрасте около 15 лет (это не возраст для кораблей этого класса в ту эпоху) во многом потому, что на них было невозможно разместить в должном количестве зенитную артиллерию. Франция также не стала модернизировать и вводить в строй доставшийся ей в результате гражданской войны черноморский дредноут «Император Александр III» и разделала его на металл. Британские же дредноуты последних серий с линейно-возвышенным расположением башен главного калибра прошли через несколько модернизаций, получили необходимую в новых условиях зенитную артиллерию и приняли посильное участие во второй мировой войне ХХ века.

Т.е. история создания дредноутов типа «Севастополь» и «Императрица Мария» в Российской империи — одна из иллюстраций на тему, что не только сражение, но и война в целом может быть проиграна ещё на стадии выработки тактико-технических требований к образцам военной техники. Другое дело, что реальная История протекала так, что им не пришлось погибнуть в очередной «Цусиме», к победе в которой разработчики тактико-технических требований их не подготовили, ориентируясь на опыт прошлых войн^[8].

Ещё один пример такого рода неспособности понять характер будущей войны дали советские танкисты накануне Великой Отечественной войны: они категорически возражали против тезиса выдвинутого В.Г.Грабиным и поддерживаемого И.В.Сталиным «танк — это повозка для пушки». В результате разработанные В.Г.Грабиным 107 мм длинноствольные танковые пушки, так и не стали штатным вооружением даже тяжёлых танков КВ (первоначально вооружённых 76 мм пушкой) к началу войны, хотя первая партия этих пушек была произведена, и их оставалось только поставить на танки — для начала на опытную серию. Поэтому первым отечественным крупносерийным танком с длинноствольной пушкой большего калибра стал ИС‑2^[9], поставки которого в войска начались уже после Курской битвы с декабря 1943 г. Понятно, что за это (и не только за это) Советский Союз заплатил в той войне большой кровью.

Если же с этих позиций рассматривать подготовку вермахта к войне, то его успехи на Западе в 1940 г. и летом 1941 г. на Востоке — во многом результат того, что характер будущей войны был немцами предугадан более точно, нежели их противниками, и под этот прогноз целенаправленно создавались образцы военной техники. В частности, как пишет авиаконструктор А.С.Яковлев, посетивший в составе советской военной делегации Германию в 1940 г., советские военные специалисты не оценили опасности пикирующего бомбардировщика Ю-87 и бронированного разведчика-корректировщика «Рама» (Фоке-Вульф-189); но то же касается и некоторых других образцов военной техники вермахта, и главным образом — всего набора средств связи, необходимых для эффективного управления боем.

Кроме того, на это мало кто обращает внимание, но третий рейх вступил в войну, имея комплекс вооружений, в котором различные образцы военной техники взаимно дополняли друг друга на поле боя (это утверждение не касается военно-морского флота рейха). В СССР же, как свидетельствует в своих воспоминаниях А.И.Покрышкин, «переходник от баллона со сжатым воздухом от "яка" не подходит к "мигу". Поэтому зарядить самолет сжатым воздухом нельзя и с трудом удается запустить мотор»^[10]. И это только один факт из множества, в котором выразилась разрозненность образцов вооружений и их взаимная несовместимость друг с другом на поле боя. В СССР армия как комплекс взаимно дополняющих средств воздействия на противника сложилась под давлением обстоятельств только в ходе самой войны.

Но похоже, что проблема стандартизации и унификации военной техники^[11], обеспечения взаимной дополнительности вооружений на поле боя — не осознана и не решена у нас до сих пор: сколько у нас типоразмеров патронов для стрелкового вооружения? сколько у нас различных типоразмеров прочих боеприпасов? сколько у нас разновидностей гусеничных и колёсных платформ для разного рода вооружений? — Избыточность типоразмеров боеприпасов и неоправданное разнообразие платформ — это создание предпосылок к тому, что кто-то в ходе ведения боевых действий по ошибке или вследствие вредительства получит из тыла неподходящие для его вооружений боеприпасы^[12]; а восстанавливать повреждённую в боях технику и заниматься её сервисным обслуживанием организационно проще, если количество платформ-носителей с их уникальными деталями и агрегатами сведено к минимуму, даже если этот минимум разновидностей выработан в ущерб оптимальности некоторых из образцов вооружений.

Поэтому вопрос о характере и способах ведения войны ХХI века и их отличии от войн прошлого особо актуален.

2. Что изменилось в сопоставлении с временами второй мировой войны ХХ века и локальными конфликтами эпохи «холодной войны»?

   1. Появилось ядерное оружие и высокоточные средства его доставки в любые районы планеты.

   2. Авианосец перестал быть массовым оружием, теперь это — единичные экземпляры, вследствие чего потери авианосцев в ходе боевых действий, если противник в состоянии их нанести, невосполнимы в темпе ведения войны, не говоря уж о наращивании численности авианосцев. Хотя авианосец по-прежнему единственное средство доставки тактической авиации к территории удалённого противника, но боевая состоятельность авианосцев гарантирована только в войнах против заведомо отсталых в военно-техническом отношении государств. В остальных случаях их боевая состоятельность — вопрос, требующий изучения^[13], жизненно состоятельный ответ, на который надо получить до развёртывания их серийного строительства.

   3. То же касается и атомных подводных лодок разного назначения — это не массовое оружие, а единичные экземпляры, потери которых в ходе боевых действий невосполнимы в темпе ведения войны.

   4. Авиационная техника продолжает быть относительно массовым оружием, но всё же её тиражирование в тех масштабах, которые имели место в середине ХХ века, тоже невозможно.

   5. С танками (в аспекте массовости производства) дело обстоит несколько лучше, чем с авиатехникой.

Вследствие этого подавляющее большинство государств, включая и страны НАТО поодиночке, утратили способность развивать и содержать весь спектр сухопутных, воздушных и морских вооружений, не говоря уж о содержании полноценных армий и флотов и создании и развитии собственных военно-космических систем.

   6. Появились высокомобильные ракетные установки с ракетами высокой поражающей мощи (несколько сотен кг в тротиловом эквиваленте и более) и точности доставки, в том числе упакованные в полностью готовом к боевому применению виде в стандартные контейнеры.

   7. Появились переносные противотанковые и противоздушные ракетные комплексы, применение которых не требует длительного обучения персонала.