Арбис рассказал, что несколько дней назад над пентаграммой работал усиленный наряд магов. Благодаря этому ее удалось расширить, и в поле зрения попали самые отдаленные участки королевства. Один из них — наш район. Именно здесь, в самых лесных дебрях на границе с землями орков, обнаружен всплеск магии. Сюда патруль прибыл еще два дня назад. Удалось установить, что это природная аномалия. И похожа она не как обычно на выплеск магии, а на ее засасывание.

— Самое плохое, что мы даже приблизительно не можем понять, когда она появилась. Этот район, если и обследовался, то много лет назад. Линии силы нарушены, а магия высасывается из всего, что ею обладает.

— Что‑нибудь еще необычное обнаружили во время обследования на пентаграмме?

— А ты откуда знаешь? — Арбис посмотрел на Зора с подозрением, смешанным с надеждой.

— Магия не может просто исчезать, где‑то она должна появляться в тех же количествах.

— Во дворце Алекса Ленца тоже аномалия. Но туда, без его разрешения, мы проникнуть не можем.

Зор задумался. Он медленно гладил меня по моим локонам и думал.

— А где все остальные из патруля? — спросил он вдруг.

— Кто где. На месте долго находиться невозможно, щиты выдерживают считанные минуты.

— Значит, действовать надо будет быстро. Нужны сильнейшие маги. Существует методика закрытия плешей, мелких дыр в энергетической оболочке нашего мира. Думаю, она сгодится и здесь. Мы можем просто залатать воронку, перенаправив линии силы. Нужна специальная пентаграмма, я ее начерчу. В ней восемь лучей. Столько же должно быть и магов. Сильнейших магов. И чем быстрее, тем лучше. Место сбора — у меня.

Следующие два дня Зор сидел, обложившись книгами. Когда я пыталась хоть что‑то выведать, он просто отмахивался. А потом началось столпотворение. Маги прибывали и по одному, и сразу группами. В доме они не помещались, поэтому несколько палаток было разбито прямо во дворе.

На меня внимания обращали мало, считая неразумным дитем, да я особо и не выставлялась на всеобщее обозрение. Мне одного Арбиса хватило. Как только не заметил несоответствия умственных способностей и семилетнего возраста. Списал на излишнюю дерзость. Ну и хорошо.

Утром решающего дня Зор побывал в деревне и купил трех свиней. Мне подумалось: "Шашлычками запахло"… Эх, если бы. Оказывается свиная кровь лучший заменитель человеческой в обрядах темной магии, просто ее надо больше.

Брать меня с собой никто не предполагал. Боюсь, такой мысли у них даже не возникло. Мне же хотелось хоть одним глазочком посмотреть на аномалию. Поэтому я просто шагнула за всеми в телепорт. Когда меня заметили, было уже поздно что‑то менять, поэтому Зор просто махнул рукой и попросил не мешаться.

Аномалия напоминала выжженную землю с той лишь разницей, что в пепел здесь все превратилось не от огня, а от ухода всех жизненных сил. Зазубренным металлическим прутом Зор начал чертить огромную пентаграмму, затем маги встали в вершинах ее лучей, а мой учитель, выкрикивая какие‑то слова, принялся за свиней. Я зажмурилась. Видеть расправу над бедными животными было выше моих сил.

Затем Зор схватил меня за руку, оттащил подальше, крикнул кому‑то: "Снимай щиты", и замкнул пентаграмму. Она полыхнула. Я закрыла глаза и увидела как сотни разноцветных тонких линий, уходивших до этого куда‑то в центр пентаграммы, взметнулись, как обрезанные ленточки на ветру. Их концы будто пытались найти друг друга, но не могли, в беспорядке кружась по кругу над землей.

— Не получается, — выдохнул Зор, следя со стороны за магами и пентаграммой. — Не хватает желания самой земли. Она умерла.

Он сказал это таким тоном, что, казалось, это я умерла, отчего делалось больно и тесно в груди: "Кто сказал: "Всё сгорело дотла? Больше в Землю не бросите семя"? Кто сказал, что Земля умерла? Нет! Она затаилась на время". Песня будто сама потекла из меня. Окружив со всех сторон, она начала медленно, но верно, завоевывать пространство.

"Материнства не взять у Земли,

Не отнять, как не вычерпать моря.

Кто поверил, что Землю сожгли?

Нет! Она почернела от горя".

Сначала тихий, но все усиливающийся, мой голос выводил куплет за куплетом.

"Она вынесет всё, переждет.

Не записывай Землю в калеки!

Кто сказал, что Земля не поёт,

Что она замолчала навеки?

Нет! Звенит она, стоны глуша,

Изо всех своих ран, из отдушин.

Ведь Земля — это наша душа,

Сапогами не вытоптать душу!"

(В. Высоцкий)

И чем дальше я пела, тем светлее становилось вокруг. Ленточки нашли друг друга и успокоились. Пентаграмма погасла, маги обессилено опустились на землю.

— Что это было? — спросил один из них.

— Нам помогла юная леди… Как тебя зовут, дитя?

— Ее зовут Вета, — ответил за меня Зор. — Вот вырастет, тогда и познакомитесь. Я обязательно ее отправлю учиться к вам в Академию, господин ректор.

Господин ректор хмыкнул, согласно кивнул и… пошел домой, через телепорт, конечно.

Однажды, возвращаясь домой из нашей с Зором избушки, я нашла свою деревню растревоженной как улей. У дома старосты собравшиеся мужики что‑то горячо обсуждали, время от времени бросая разъяренные взгляды в сторону стоявшей тут же запряженной телеги. В сене, свернувшись калачиком, лежал мужчина. Был он сильно изранен и связан. Подобравшись поближе, я начала вслушиваться в ругань и горячую перепалку соседей.

— Это же орк из степей! Какие могут быть для них законы!

— Я сразу говорил, что не просто так пропадают наши овцы. Это они воровством промышляют!

— Да брось ты, Семон, волки загрызли наших овец, я же сам видел следы…

— Какие волки! Они это! Орочьи дети! А следы потом уже оставили. Им‑то это не сложно.

— Ну, если не волки, тогда кто этого‑то так уделал?

— Да свои же и порезали! Добычу не поделили!

— Повесить его надо! Что б не повадно было другим!

— Кто веревку‑то будет натягивать, может ты? На свою душу грех возьмешь?

— А ты что предлагаешь, отпустить его? Может еще и до дому проводить, чтобы он завтра снова свою банду привел?

— Да он и так подохнет, сами же видели, как его уделали… Дохляком уже пару часов валяется. Как мы его в лесу нашли, так до сих пор в себя не пришел.

— И то правда… Давайте его обратно в лес свезем, а там судьба сама решит…

Уже через полчаса все было решено. Семон — статный бородатый мужик, живший за два дома до нас — взял лошадь под уздцы и направил телегу в лес. Я не задумываясь побежала следом. Правда, уже через километр отстала, да еще и в кустах запуталась. Пока на тропку выбиралась, увидела, что Семон уже обратно едет. И как же, скажите, мне, теперь найти этого орка? То, что он невиновен, даже сомнений не вызывало. Я сама видела следы, специально оставить их было невозможно. Волки, видимо, и напали на несчастного орка, оказавшегося поблизости от деревни. Следуя по колее от телеги, я пробиралась все глубже в лес, пока не наткнулась на примятую траву и красный след в сторону от полянки. Я бежала по нему, уже не обращая внимания на заляпанную кровью юбку.

Орк со связанными на спиной руками лежал совершенно без движений. Инстинктивно я нащупала на шее пульс. Тихий, но ровный. Потом осмотрела раны. Левая нога прокушена в двух местах. Из ран безостановочно течет кровь. "Что ж, — подумала я, — зря что ли училась в институте первую помощь оказывать". Моя длинная юбка, которую я костерила, на чем свет стоит все годы жизни здесь, наконец, пригодилась. Из нее получились длинные ровные полоски ткани. Сначала я наложила жгут, силенок, правда, маловато, но знание техники помогло, затем перебинтовала раны. Потом, вздохнув, принялась за самое, на мой взгляд, страшное. Рубашка, что была на орке, спереди вся заляпана кровью, значит, там тоже рана. Приподняв край, и даже зажмурившись, я потихоньку, сначала одним глазком, потом двумя посмотрела на представшую передо мной картину. "Слава богу, — подумалось мне, — царапины! Вида требухи я бы не вынесла". Ограничившись простой перевязкой, я перевернула орка на бок и попыталась развязать руки. Большие узлы не поддавались под напором моих маленьких пальчиков.