— Самый красивый парень, прошу заметить, Японии! И я всегда к твоим услугам.

— Тогда мне нужно переодеться. Обещаю, я быстро.

Матиа решила отвлечься. С другой стороны, ей ведь больше ничего и не оставалось. Вся эта странная атмосфера, сильно давила на неё… Да, и образ "злого" Айко, никак не хотел выходить из головы.

С кухни послышался знакомый голос

— Я буду ждать снаружи!

Киру всегда был очень вежливым. Пожалуй, Матиа никогда не видела его в дурном свете. Разве что его чрезмерное внимание к девушкам создавало впечатление обольстителя. Да, девушки и женщины сходили от него с ума, но он никогда не использовал это в корыстных целях. Единственный плюс, который он регулярно извлекал из этой ситуации, так это то, что он получал премии, как лучший работник. Всё благодаря тому, что большинство постоянных клиентов «Мао Линь» были девушками, приходившими туда исключительно ради обслуживания Киру лично. На этом всё. Больше ему от этого плюсов не было. Вряд ли вечная навязчивость девушек и злоба мужчин со всех сторон, делали его счастливым.

Он по-своему был загадочной личностью. Что-то неведомое влекло к нему противоположный пол. Но Матиа, пожалуй, была слеплена совсем из другого теста. Девушка всегда так увлекалась учёбой и порой слишком глубоко уходила в свои мысли, чтобы заметить его "исключительность", может, именно этот факт так и заинтриговал Киру.

Он всегда охотно соглашался на любые её безумные идеи, стоило ей самой попросить его об этом. И он, наверное, готов был прощать ей всё, лишь бы она ему улыбалась.

***

Медленно прогуливаясь по парку, девушка заметила некую нерешительность в поведении Киру, что было для него крайне несвойственно. Матиа вообще казалось, что такой человек, как Киру не знает значения слова "нерешительность". Поэтому её удивил тот факт, что она видела это сейчас собственными глазами.

— Киру, что с тобой?

Такой весьма простой вопрос вызвал у парня странную реакцию, он вдруг стал очень серьёзным.

— Айко… Я всё думал, почему он показался мне знакомым…

Тяжёлый взгляд девушки доказывал, что она надеялась забыть эту тему на сегодня, но, видимо, всё было против неё.

— Киру, тебе не стоит об этом волноваться…

Но он не слушал, а может, просто не хотел.

— Менеджер говорил о нём, как об очень талантливом фотографе… Но я запомнил его не поэтому… Он приходил в кафе, и он приходил к тебе…

Матиа вдруг замерла. «Что он такое говорит?» — подумала она, но промолчала. Говорить Киру сейчас что-либо и правда было бесполезно, поэтому она и не пыталась.

— Откуда ты вообще его знаешь? С чего вдруг такой интерес к тебе?

Матиа вздохнула, а ведь и правда… С чего такой интерес? Она не являлась фотомоделью или известной личностью. Вела довольно скрытый образ жизни, работала лишь над своей диссертаций. Лекции тоже были частью её работы. Так в чём же тогда было дело? Ответ на этот вопрос мог знать только сам Айко.

— Мы познакомились на моей лекции… Я, правда почти не знаю его, поэтому не могу сказать, в чём причина его интереса…

В эту самую секунду Киру сдался… Он, наверное, как и сама Матиа, больше не хотел копаться в этой смутной истории, которая и без того была наполнена вопросами без ответов.

— Ладно. Я знаю, ты тоже не очень хочешь говорить обо всём этом. У тебя это буквально на лице написано.

Девушка, удивлённая его проницательности, лишь смущённо кивнула.

— Тогда давай поговорим о более приятных и прекрасных вещах… Например: обо мне!

Его бестактность, самовлюблённость и тщеславие стали для нее, как ведро ледяной воды на голову в холодную осень.

Она громко засмеялась и слегка толкнула его в плечо.

— Ты просто… Невыносим! Киру, не будь таким тщеславным! Я не смогу просто так тебя нахваливать ни с того, ни с сего! Дурак!

Они оба засмеялись и последовали к дому Матиа.

У самого подъезда девушка вдруг почувствовала себя грустно. Она знала, что как только зайдёт домой, на неё нахлынут мысли, скопившиеся за весь день. Киру улыбнулся.

— Ну, вот мы и пришли. Знаешь, я давно не был на таком неформальном свидании… Спасибо, что согласилась, я был действительно рад прогуляться с тобой…

Девушка кивнула:

— Я тоже… С тобой мне очень легко общаться…

И от собственных слов в её сердце что-то сжалось. Будто это была не вся правда…

— Ну тогда, до завтра…

— До завтра…

*Маленькая девочка трудиться над уроками. Она усердно выполняет домашние задания. Ещё совсем недавно она скрыла от родителей, что их хотели вызвать в школу ведь девочка совсем забросила учёбу. Сейчас же она упорно пытается всё исправить.

— Милая, но почему ты не делала уроки? Почему учительница была так зла на тебя?

Девочка робко шмыгает носом и рукавом кофты старается вытереть слёзы:

— Потому что… потому что я не поняла тему, а она всё равно вызвала меня к доске… Я сделала всё совсем плохо… Она стала злиться и кричать, что я глупая и не способна понять даже самых простых вещей… Потом она засмеялась и стала обзывать меня ещё больше… Многие в классе тоже стали тихо смеяться надо мной. Но я всё равно делала задания, а она, каждый раз проверяя тетради и видя, как всё плохо, только кричала и смеялась над тем, какая я глупая… Она говорила, что таким как я не место в этой школе… Многие тоже смеялись вместе с ней… А когда я подошла к ней и попросила мне всё объяснить, чтобы я стала делать задания лучше, она сказала, что такие простые вещи объяснять не станет… Что она не хочет тратить время на такую бездарность как я…

Девочка плакала всё громче, её лицо стало совсем красным, а глаза уже щипало от слёз. Она действительно поверила словам учителя. Она считала себя глупой и неспособной. Поэтому и решила больше не пытаться.

Мама встревожено посмотрела на девочку:

— И ты перестала делать домашние задания?

Девочка кивнула и слёзы хлынули из её глаз с новой силой.

— Потому что она просто ставила плохие оценки. А когда я делала, она тоже всегда ставила плохие оценки, но тогда ещё и кричала и смеялась надо мной…

— Ничего, милая, не плачь. Ты ведь обещаешь мне всё исправить?

Малышка только закивала:

— Да, мамочка! Обещаю! Только не говори папе… Он будет злиться…

— Хорошо, не скажу.

Девочка радостно улыбнулась и больше не плакала.

— Я была сильной, мамочка! Я не плакала при всех. Никто не видел, как я расстроилась из-за её слов.

Мама девочки хотела что-то добавить, но промолчала и крепко обняла дочь.*

Матиа часто вспоминался этот разговор со своей мамой. Мама часто спрашивала её почему, она так боялась говорить о таких вещах отцу ведь он никогда не наказывал её. Но для Матиа ответ был очевиден — она боялась его расстроить. Хотела его одобрения, чтобы он гордился ей. И каждый раз девочка считала, что подвела его. Она всегда была очень ранимой. Любой крик или неприятность заставляли её плакать. Так случилось, что её отец часто кричал. Ругался с её матерью. В детстве она всегда старалась его успокоить, но чем старше становилась, тем больше она не успокаивала, а нападала на него. Кричала, провоцировала, только чтобы он перевёл своё внимание с мамы на неё. Иногда у неё сдавали нервы, и она плакала, но не сдавалась, пока не начинала чувствовать дрожь во всём теле.

Как-то в детстве отец в приступе очередного гнева сказал ей:

— Ты только и умеешь, что плакать! Всем давно наплевать на твои слёзы! Хватит уже вызывать жалость! Ты только и умеешь, что ныть! На большее ты и не способна!

Девочка расплакалась ещё сильнее и убежала в свою комнату. Он никогда не говорил ей, что гордиться или любит. Когда он был в хорошем настроении, всегда шутил и смеялся, а когда наступало помутнение… Всегда кричал нечто такое.

И она перестала…