Граф вздохнул.

— Теперь-то я, конечно, вижу, что твои начинания вовсе не пустое растранжиривание денег. И если всё получится по твоим замыслам, то это приведёт графство к невиданному раньше процветанию. И эту дочку герцога Крэйбонга я видел, красивая дама, юная совсем. Конечно, как на такой не захотеть жениться… Фредерик даже светится от счастья. В общем, ты не держи зла на отца, за что я так погорячился вчера.

— Я могу понять вас, отец. И действительно рад тому, что вы очнулись. Мы с матушкой очень ждали и надеялись на это. Его Величество при нашей беседе тоже проявляли беспокойство, справлялись о вашем самочувствии.

— Рано мне ещё, видно, покидать этот мир и оставлять на тебя графство.

— Конечно, отец. У меня ещё есть замыслы по новому производству консервированных продуктов, и делами всего графства заниматься совсем некогда было. Я и приём жителей с жалобами да ходатайствами к себе запретил и даже не знал, когда и как к ним подступиться.

Граф важно покивал.

— Что ж, придётся мне разгребать накопившиеся дела. И для начала велю-ка я Парсону составить наше общее с графом Фосбери письмо королю о готовности пристани к приёму.

— Думаю, самое время это сделать, — кивнул Майкл.

Выяснилось однако, что графа Фосбери с семьёй сейчас нет в графстве, и лорд Вилей отправил составленное письмо другу в столицу, с тем чтобы Фосбери уже там подписался под ним и передал его в королевскую канцелярию.

По случаю выздоровления графа и возвращения виконта из столицы с успешной коммерцией в графском замке был дан бал для местной знати. Граф Оддбэй был центром внимания гостей и непрерывно подвергался вопросам о самочувствии, о построенных заводе и пристани, о большом заказе на консервы для армии, об ожидающемся приёме у них монаршей четы. Майкл затанцевал всех присутствовавших девиц, и даже графиня нарядилась по такому случаю в яркий наряд и с полным правом наслаждалась успехами мужчин своей семьи.

Аарон Фитцберг, оставленный графом на должности управляющего графством, составил в следующие дни компанию Майклу по осмотру овощных посадок на огородах замка и у крупных фермеров. Там Майкл взял на заметку тех, кто выращивал помидоры и огурцы. При этом он удивил своего управляющего тем, что особое внимание Майкл уделил тем сортам, которые сами фермеры считали неудачными в связи с мелкостью получаемых плодов. Заготовками на долгое хранение этих видов овощей было соление в бочках. Огурцы при этом нередко становились мягкими и нередко покрывались плесенью, которую вылавливали из бочек и выкидывали хозяйки. Вкус помидоров, по мнению Майкла, тоже оставлял желать лучшего. Именно этим лучшим Майкл и решил заняться.

Он приказал изолировать на заводе ту линию, которая ранее занималась затариванием рыбных продуктов в стеклянные банки и сообщил рецепт маринада с использованием винного уксуса, который и велел заготовить в изрядном количестве. Потом просил фермеров поставлять на завод завязь огурцов всего лишь от двух до пяти дней роста, а также более "взрослые" огурцы соответствующих мелких размеров, и самые мелкие плоды томатов.

Фермеры графства были только рады увеличившимся объёмам сбыта своего продукта и возможности увеличить благосостояние, а также расширить свои огороды.

Получившиеся в результате консервы в прозрачных стеклянных банках Майкл назвал "корнишоны" и "черри" и повелел не сбывать их на сторону до торжества по открытию пристани, а складировать.

Сам же завод с этого времени был переименован с "рыбного" на "консервный". Майклу пришлось распорядиться об усилении охраны завода и складов, а также о найме дополнительных работников, в котором, впрочем, не было проблем — на этот завод с хорошей оплатой труда хотели устроиться многие жители окрестностей.

Так насыщенно проходили дни Майкла, когда однажды в своей спальне он увидел задержавшуюся с перестиланием постели молодую симпатичную горничную. Она кокетливо наклонялась, расправляя складки на покрывале и постреливая глазками на виконта. Майкл правильно понял этот призыв, чем и воспользовался. После этого, доставая серебряную монетку, он спросил, как её зовут.

— Долорес, Ваше сиятельство, — отвечала горничная.

— Так, всё, брысь. Уходи к себе, — разозлился отчего-то Майкл.

Вокруг построенной пристани силами работников графств Оддбэй и Фосбери спешно проводились работы по облагораживанию территории — ждали скорого приезда монаршей четы к уже назначенной дате. С прилегающих к реке холмов скашивали траву, прореживали кустарник, засыпали ямы, выкладывали камнем ступеньки на речном склоне, ведущем непосредственно к пристани.

День приезда короля был назначен почти для всех работников выходным, и уже с раннего утра люди в своих самых нарядных одеждах обсыпали правый берег Северна. Даже с левого берега реки к ним присоединились приплывшие на лодках люди, живущие в другом графстве и прослышавшие о столь замечательном событии. Неподалёку был натянут большой шатёр, под которым стоял стол с приготовленными закрытыми бутылками дорогих вин.

На самой пристани, сверкавшей в ярких солнечных лучах свежей покраской, гордо развевался флаг Бригантии. Графы с жёнами находились каждый в своих замках и ждали известия к выезду, когда на горизонте покажется королевский пароход. Майкл же в это время находился на консервном заводе, где распорядился протереть до блеска все стеклянные банки с овощами и плотно закрыть цех по приготовлению рыбы, чтобы её запах снаружи практически не чувствовался.

Наконец, люди на берегу зашумели и в графские замки пулями вылетели верховые вестники. Вдали на реке показалась белая точка, которая через какое-то время превратится в большой пароход.

Граф Фосбери с женой и сестрой оказались у пристани немного раньше Оддбэев, и Майкл приветствовал их в одиночестве. Под любопытными взглядами множества собравшихся он лёгким поклоном приветствовал графа, символически приложился к ручкам обеих леди, проговорил им дежурные комплименты, отметив про себя, что Долорес-София практически не изменилась и её присутствие рядом по-прежнему действует на него волнующе. После этого приехали и граф с графиней Оддбэй в их нарядных одеждах. Для встречи короля и королевы всё было готово.

Люди, стоявшие на берегу и в лодках, стали махать платками и выкрикивать приветствия, едва сияющий пароход начал подходить к пристани. Когда же он, наконец, причалил и были брошены сходни, находившийся рядом духовой оркестр огласил окрестности громкой торжественной музыкой. На площадку перед пристанью вдруг откуда-то выскочила большая лохматая псина и суматошно заметалась от ловившего её мальчугана, чем вызвала смех Майкла и весёлую улыбку графини Фосбери.

И вот с парохода сошли гвардейцы и выстроились в две шеренги вдоль сходней и через пристань до берега. Восторг толпы достиг апогея — показалась монаршая чета. Его и Её Величество торжественно прошествовали под руку по коридору из гвардейцев к стоявшим на берегу и склонившимся в поклонах Фосбери и Оддбэям. Вслед за своими графами в низком поклоне застыли и все собравшиеся, и стояли так до тех пор, пока голосистый придворный перечислял титулы пожаловавших к ним монархов.

— Приветствуем наших славных подданных, — провозгласил король и все встречавшие разогнулись.

За монархами на берег начала сходить многочисленная свита из придворных дам и кавалеров. Со всех сторон доносились восторженные ахи женщин, жадно поедающих глазами наряды столичной знати.

Потом монархи в сопровождении встречающих графов совершили протокольный осмотр пристани, при этом Седрик Второй задал несколько малозначительных вопросов, на которые получил такие же ответы и все прибывшие были приглашены отведать вина и закусок, которые ждали этого часа под накрытыми шатрами. С парохода для короля и королевы были принесены специально для этих целей предназначенные кресла, подданные же оставались стоять или разбредаться по окрестностям.