Вскоре Майкл познакомил Бригитту со своим управляющим.

— Знакомьтесь пожалуйста, это мистер Аарон Фитцберг, а это — мисс Бригитта.

— Бригитта Наннери, — представилась женщина и улыбнулась.

Майкл про себя подумал, что Бригитта времени зря не теряла и выбрала себе хорошую фамилию. Она не стала называться кем-то, кем не является от рождения. Наннери — одно из названий для женского монастыря, и это слово бытует в бриттском языке и как фамилия.

— Мистер Фитцберг, я прошу вас обучить мисс Наннери организовывать… ну, скажем, магазин на землях нашего и другого графства. Расскажите всё, что нужно для этого делать в административно-хозяйственном отношении. Даю вам для этого столько времени, сколько потребуется, чтобы эти навыки хорошо в ней закрепились. И сообщите мне, когда она будет готова. И, разумеется, никакие другие обязанности с вас не снимаются, — добавил он с внутренней усмешкой.

Мистеру Фитцбергу оставалось только поклониться.

Майкл попросил лорда Вилея зарегистрировать в их приходском храме имя и фамилию Бригитты как жительницы их графства, простолюдинки купеческого сословия.

На следующий день, когда Майкл навещал строительство гостиницы, к нему прискакал посыльный с известием о том, что к ним в замок с деловым визитом прибыли граф и графиня Фосбери и требуется его непременное присутствие. И первой мыслью Майкла при этом известии было: "Упаси бог их сейчас встретиться с Бригиттой! И как я об этом не подумал?"

Прибыв в замок, Майкл первым делом осведомился, где сейчас гости и где находится мисс Бригитта. Он передал через слугу, чтобы Бригитта пока не выходила из своих комнат. "Конечно, я не намереваюсь скрывать Бригитту, но сейчас очевидно не время её показывать именно Фосбери", решил Майкл.

Он прошёл в библиотеку, где поприветствовал лорда Фредерика и Дору, отметив про себя, что граф явно нервничал, а Долорес-София хранила спокойствие. Она читала книгу Дэвида Моллигана, которая была оставлена им на столе, и даже отметила её весёлое содержание.

После возвращения домой лорда Вилея и ужина лорд Фредерик рассказал о проблеме, которая обрушилась на их семью в лице его бывшей жены и сильно шокировал своим рассказом графа и графиню Оддбэй. Майкл принял на себя обязательство свидетельствовать невиновность Доры в измене своему мужу, а также найти в "Стрижах" восьмилетнюю дочь леди Элинор. Когда речь в разговоре коснулась "настоящей матери младенца" и неизвестности её местонахождения в настоящее время, Майкл промолчал. "Пока не время рассказывать им о Бригитте и её месте в моих планах", решил он.

После отъезда четы Фосбери семья Оддбэй вернулась в гостиную. Некоторое время граф и графиня обсуждали услышанное, а потом леди Эстер обратилась к сыну:

— Майкл, а ты как будто совсем ничему не удивлён. Ты уже что-то знал?

— Да, матушка, леди Долорес-София ещё в тот вечер рассказала мне всё, когда мы ехали сюда в карете. Я не стал вам пересказывать слова дамы, которая находилась тогда в сильном волнении и могла вскоре пожалеть о своей откровенности. На тот момент, правда, лорд Фредерик только уехал в Йорк и в развитии ситуации не было определённости.

— Зато сейчас полная определённость, — проворчал граф.

— Должен заметить, отец, ваш друг принял в жизни несколько, мягко говоря, опрометчивых решений, и втянул зависимых от него людей в грязный скандал, — не выдержал Майкл.

— Скандал может возникнуть и на пустом месте, — попытался защитить друга лорд Вилей, — Твоё собственное поведение с его женой в тот вечер тоже было не самым умным. На месте Фредерика я бы высказал тебе это.

— Наш сын поступил тогда правильно, — вступилась леди Эстер, — Неужели было бы лучше, если бы Майкл просто отправил отчаявшуюся жену твоего друга, не интересуясь причинами её поведения, в одиночестве рыдать в её карету?

— Да это понятно всё, однако теперь выходит что да, так и надо было поступить — хоть одним скандалом для Фосбери было бы меньше.

Граф Оддбэй тяжело вздохнул.

— Что ж, мы должны теперь помочь нашим друзьям как только сможем, и свидетельствовать за них в церковном трибунале.

Майкл поднялся в комнаты Бригитты, вручил ей книгу с чистыми листами для записей и поручил научиться у их замковой кухарки делать закупки качественных продуктов на рынке и договариваться с торговцами о регулярных поставках, стараясь при этом сэкономить в деньгах.

На другой день Майкл отправился в детский приют "Стрижи", где просил настоятеля разыскать для него принятую в приют восемь леть назад новорожденную девочку. Пока её искали, Майкл проверил, как сделан ремонт в здании приюта, налажено ли обеспечение детей необходимым и взял на заметку ещё несколько вещей, которые надо бы сделать для "Стрижей" с помощью попечительского совета.

Известие о том, что никаких детей в указанный Майклом период в приют вообще не поступало, весьма его обескуражило. Он просил ещё раз всё проверить, а также указать, кто поступил несколько позже этого срока. Оказалось, что лишь через четыре месяца к ним привезли двух осиротевших детей — мальчиков, а дальше снова был большой перерыв. Кроме того, никакая леди ни явно, ни анонимно не оказывала попечения об отданной в приют дочери. След обрывался. Кто-то что-то напутал или солгал. Вероятнее всего, конечно, леди Элинор. Майкл написал и отправил об этом письмо в Фосбери.

Периодически к Майклу приходила мысль о том, что ему не хватает знаний о церковных законах в отношении венчания и аннулировании брака и последствиях этого. Что ждёт Дору? А принятого Фосбери малыша? Он решил основательно заняться этими вопросами, когда приедет в Йорк на время трибунала.

В один из меланхолических моментов своего настроения Майкл спросил Бригитту, как она отнеслась бы к предложению от знатного мужчины стать его содержанкой.

Бригитта сначала не поняла, какого мужчину имеет в виду Майкл. Она поражённо и даже с какой-то обидой посмотрела на него.

— Вы говорите о себе, ваша милость? Но как же ваше предложение работы? Вы же так хорошо говорили, что надо действовать, что весь мир закрутится…

— Простите мисс, я неправильно выразился. Конечно, я веду речь не о себе. Я же говорил вам, что люблю Долорес-Софию, да и женщина для встреч у меня уже есть и она меня вполне устраивает. Я просто предполагаю, что вам в недалёком будущем, возможно, будут поступать такие предложения. Есть ли для меня вероятность, что я услышу от вас отказ заниматься тем делом, к которому вас готовят, ради вашего желания вновь сделаться чьей-то содержанкой или даже женой?

У Бригитты выступили на глазах слёзы.

— Ваша милость, ничьей содержанкой я больше не буду. Прежде всего, я не нуждаюсь в деньгах. Я дала вам слово верности и не нарушу его. И все мои помыслы сейчас связаны с той работой, которой я теперь обучаюсь и которой скоро буду заниматься. А замуж… Вряд ли мне сделает предложение знатный и богатый человек. А другие мне самой не подходят, — гордо задрала нос Бригитта.

Майкл улыбнулся.

— Как знать мисс, что будет когда-нибудь. Сейчас же меня ваш ответ вполне устраивает. Поймите меня и не обижайтесь, я просто не хочу растрачивать усилия впустую.

Тем временем в Оддбэй приехало уже пятеро актёров для работы в будущем театре, строительство которого Майкл начал недавно, не дожидаясь получения патента. Так он задействовал множество работников, освободившихся от строительства гостиницы. Иначе они могли остаться без работы и постепенно нищать, либо вообще податься в другие области Бригантии в поисках занятости, а графство Оддбэй осталось бы без ценных специалистов и их семей.

В самой же гостинице наводили "последний лоск" в отделочных работах и шло оснащение мебелью, что тоже шло быстрым ходом при содействии своей мебельной фабрики. Помимо мебели, однако, пришлось закупать для гостиницы немало товара, не производящегося в графстве Оддбэй — ткани, гобелены, ковры, посуда и прочее. Виконт просил обучить мисс Бригитту Наннери делать закупки и расчёт запасов всех этих вещей. Управлять гостиницей Майкл поставил двоюродного брата Аарона Фитцберга, по протекции последнего. Назвать же гостиницу Майкл повелел "Астория", никому не объясняя происхождение этого слова.