А во второй половине дня 29 августа начштаба базы сообщил по телефону:

— Хорошая новость, товарищ полковник! Ерошенко подавил ту батарею, что обстреливала порт и Пересыпь. Возможно, даже уничтожил…

Капитан 3 ранга В. Н. Ерошенко — командир лидера "Ташкент". Встречался я с ним лишь однажды, но запомнил, наверное, благодаря его колоритной внешности: коренастый морячина с широким обветренным лицом и черными казацкими усами.

Неужели он действительно разделался с той батареей? Ее ведь надо было еще и обнаружить. Однако Восточный сектор подтвердил: обнаружена и приведена к молчанию, по данным корабельного корпоста — уничтожена.

Немного позже стали известны подробности. Лидеру сперва были даны другие цели. Но вражеская батарея открыла огонь по крейсеру, а затем и по лидеру, едва корабли, выйдя из гавани, оказались в поле зрения неприятельских наблюдателей. Тогда "Ташкент" получил задание подавить батарею. Некоторое время он безрезультатно стрелял по квадрату, где предположительно находилась ее огневая позиция. Лишь потом, когда сама батарея уже пристрелялась к "Ташкенту" и становилось все труднее уклоняться от ее залпов, зоркому корабельному дальномерщику удалось засечь отсвет орудийного выстрела в складках берега. Почти одновременно и с берегового корпоста разглядели, где скрывается батарея.

Дальнейшее далось уже легче: на "Ташкенте" отличные 130-миллиметровые орудия в башенных установках и новейшие приборы управления огнем. Правда, противник пытался сбить корректировку, внезапно начав передавать на той же волне ложные данные. Однако на корпосту не растерялись- предупредили лидер, что действительны лишь поправки, предваряемые именами корабельных радистов. Вскоре пост зафиксировал накрытие цели. Было даже видно, как от орудий разбитых или поврежденных — разбегается уцелевшая прислуга.

Лидер встретили в гавани с почетом — моряки это умеют. На рейдовом посту подняли сигнал, набранный флагами по морской азбуке: "Учитесь стрелять и вести себя под огнем у экипажа "Ташкента".

В тот день вражеские снаряды в порту больше не рвались. Но мы знали, что это ненадолго: дальнобойная батарея, которую уничтожил или только подавил лидер, под Одессой была наверняка не одна.

30 августа обстрел возобновился, а на следующий день усилился, не прекращаясь и ночью. Как потом установили, огонь вел 11-й тяжелый артиллерийский полк противника, и уже не из-за Большого Аджалыкского лимана, а из района к западу от него — ближе к городу.

Наши корабли стреляли, конечно, не только по вражеским батареям. Корректировщики направляли их огонь на скопления пехоты и танков, на дороги, по которым неприятель на машинах подвозил к фронту подкрепления.

А против кораблей стала активнее действовать фашистская авиация. 30 августа бомбы, сброшенные с большой высоты, повредили красавец "Ташкент". Лидер остался на плаву и смог своим ходом уйти в Севастополь, но нуждался в длительном ремонте.

Много раз за эти дни спасала положение на различных участках Восточного сектора наша полевая артиллерия. Только она помогла остановить врага между Куяльницким, и Хаджибейским лиманами.

Здесь, на узком перешейке, противник бросил в наступление до двух свежих полков. А там держал оборону все тот же стрелковый батальон 136-го запасного полка.

Но за перешейком следили и соседи с другого берега Хаджибейского лимана Западный сектор. Там тоже шли тяжелые бои (к ним я еще вернусь), однако начарт сектора полковник Пискунов не забывал, что огневая поддержка может понадобиться правому соседу. Во всяком случае, приказ оказать эту поддержку встретился с докладом о том, что батареи, выдвинутые на высокий западный берег Хаджибейского лимана, уже ведут огонь по наступающей на перо-шейке фашистской пехоте.

Открыли заградительный огонь и артиллеристы, занимавшие позиции на самом перешейке. Но противник, понеся большие потери, все же смял батальон нашего запасного полка и продолжал продвигаться дальше.

На перешеек перебрасывался батальон разинцев с другой стороны Куяльницкого лимана. Однако любая помощь могла опоздать, не окажись на участке прорыва волевого, решительного командира, способного сплотить небольшие наличные силы.

Удар врага на перешейке застал там начальника штаба артиллерии майора Н. А. Васильева. Как старший, он и принял на себя командование остатками стрелкового батальона и батареями гаубичного полка.

Бой шел весь день. Но исход его, очевидно, предрешили те часы, когда майор Васильев с горсткой бойцов — слишком малочисленной, чтобы восстановить оборону от лимана до лимана, — засели в противотанковом рву за Протопоповкой и при поддержке артиллеристов сумели задержать выдыхавшегося уже противника. Прорыв к Пересыпи с этой стороны был предотвращен.

Батальон Разинского полка, взятый на перешеек, пришлось там оставить. На прежний участок разинцев перебросили два дивизиона зенитчиков.

29 августа с крейсера "Червона Украина" высадились 720 краснофлотцев последний отряд черноморских добровольцев. Мы знали, что еще много моряков просилось на фронт под Одессу. Но и тех, которые к нам прибыли, отпустить было, вероятно, не легко — ни на кораблях, ни на батареях лишних людей не бывает.

Шесть отрядов моряков, присланных под Одессу в тяжелейшие дни конца августа, разошлись по всей Приморской армии. Посланцы флота были теперь в каждом нашем полку.

В тот день, когда прибыл последний морской отряд, из Новороссийска уже шли морем первые пять тысяч бойцов маршевого пополнения, выделенного для Одессы решением Ставки.

А бои в Восточном секторе продолжались на критических рубежах, от которых отходить уже было просто некуда: за спиной — Сортировочная, дамба Куяльницкого лимана, Пересыпь… В Пересыпи, на заводе имени Красина, находился теперь штаб сектора. Почти к самому фронту можно было подъехать на городском трамвае.

Нам дорого стоило остановить вражеские дивизии, рвавшиеся к северным воротам Одессы. В 1-м батальоне полка Осипова осталось в строю 42 человека, во 2-м — 80. Так выглядел и ряд других подразделений. И все-таки удалось еще до прибытия пополнения кое-где немного оттеснить противника. Совсем чуть-чуть оттеснить, но и это имело значение.

Как я уже сказал, в Восточном секторе снова действовал один из полков кавдивизии. Вместе с моряками Осипова кавалеристы вели бои за высоту у Николаевского шоссе. Крейсер "Червона Украина", выходивший четыре дня подряд в Одесский залив, поддерживал их огнем. Эта высота врезалась в наши позиции опасным клином. Не выбив оттуда врага, трудно было удерживать и соседние участки.

Тут, сражаясь в пешем строю, сложили головы лихой комэск Иван Котенков и его комиссар Иван Петренко. Командир пал первым. Комиссар заменил его и, как рассказывали потом, несколько раз поднимал бойцов в контратаки любимым своим кличем: "Эскадрон! Вся Одесса смотрит на нас!.."

Рассчитывая удержать высоту, противник не оттянул назад, пока еще мог, несколько стоявших здесь легких орудий. После того как приморцы все-таки овладели высотой, захватив и эти пушки вместе с прислугой, выяснилось, что в окопчиках за огневой позицией батареи сидели немецкие автоматчики, державшие румын под прицелом. Так обеспечивало гитлеровское командование "стойкость" своих союзников…

Пополнение с Большой земли предстояло принять в порту, подвергающемуся артиллерийскому обстрелу. Командование военно-морской базы принимало все меры, чтобы сократить возможные потери при самой высадке. Накануне моряки скрепя сердце взорвали белую башенку исторического Воронцовского маяка, которая могла служить ориентиром для наиболее близких неприятельских батарей.

А наш начальник отдела укомплектования майор Семечкин распределял и перераспределял ожидаемое пополнение по секторам, по соединениям. Изменение обстановки на участках фронта и последние данные о потерях (за 29 августа только ранеными выбыло из строя свыше 1200 человек) заставляли не раз вносить поправки в первоначальную наметку.