То есть разводку провести как полагается.

- Как в старое время? - спросил многозначительно боцман.

- Не все было плохо в старое время. И небось вы сами многому научились в старом флоте?

Гробовое молчание.

Ушли мрачные.

* * *

Только потом я понял свою ошибку: что не пригласил комиссара, что не дал ему времени подготовить команду к резкому повороту в жизни корабля, опираясь на более сознательных.

Излишняя самоуверенность молодого командира.

Мог здорово поплатиться за свою ошибку.

Опять выручил случай.

29 марта. 12-футовый рейд {22}.

Несмотря на то что этот эпизод из своей жизни никогда не забуду, все же его надо записать хотя бы задним числом.

Критический момент

18 марта в 8 часов с минутами, после подъема флага, вышел на палубу и нарочито громко скомандовал:

- Боцман! Свистать на разводку!

Боцман смущен. Посматривает то на меня, то на комиссара. Тихо, как бы извиняясь:

- У нас такого сигналу нету.

- Ну, тогда давайте «по большому сбору».

* * *

Дальше пошло совсем плохо.

Несколько строевых, медленно шествуя, стали по правому борту с таким видом - «посмотрим, что из этого получится».

Один, явно паясничая, прошел мимо меня, печатая, как гренадер, выпучив «глаза налево» и взяв под козырек.

Машинная команда сгрудилась у своего люка, по левому борту, но не стала шеренгой. Все остальные расположились демонстративно в качестве зрителей.

Помощник и штурман стали оба около комиссара.

Механик Лузгин, очевидно желая спасти меня от осложнений и нарушить томительную и мрачную паузу, подошел и попросил разрешения развести «своих ребят» по машинам и котлам.

- Не разрешаю! Пусть сперва построятся по уставу… (Реплика: «А устав Колчак увез!») Затем пусть старшины объявят наряд, кому и что делать. А вы должны следить за правильностью разводки, а затем руководить работами.

* * *

Только теперь я понял, что механик и боцман побоялись с вечера сказать команде (на что я рассчитывал) и поэтому происходящее для всех было абсолютно неожиданным.

Кое- кто стал примыкать к шеренге правого борта, и был момент, когда мне показалось, что попытка организовать разводку удастся. Но вдруг один из сзади стоящих кликнул:

- Братва! Даешь в кубрик на экстренное собрание!

Ясно было, что некоторые искренне считали необходимым обсудить такой серьезный случай. Для других это явилось предлогом выйти из строя явно бесцельного в этих условиях. Мгновенно все зашевелились, и первые уже начали спускаться по трапу с весьма нелестными репликами по адресу командира.

Полный провал!

- Слишком перегнули! - сказал комиссар с некоторой укоризной.- Надо людей сначала убедить… - И во весь голос крикнул: - Товарищи!

Все приостановились, поворачивая к нему голову, но в тот момент гулко затарахтели глушители истребителя {23} и чей-то голос в малый мегафон заорал:

- На «Деятельном»!

- Есть на «Деятельном».

- Командир наверху? Срочно собирайтесь. По приказанию комфлота пойдете с нами!

Катер уже подошел вплотную. Флагманского штурмана Корсака я знал немного, а второго командира видел впервые.

- А как корабль?… Что с собой брать?… Я ничего не понимаю!

Второй (по всем признакам, тоже офицер штаба), не смущаясь тем, что наш разговор напряженно и с любопытством слушают семьдесят пять человек, с уморительной улыбкой сказал:

- А мы сами ничего не понимаем! Корабль сдайте помощнику. Время - одна минута. С собой возьмите полотенце и зубную щетку… Ну, вроде как когда на «губу» {24} садиться приходится… и на сборы еще одна минута!

Кто- то за моей спиной хихикнул.

Кто- то «догадливо» изрек:

- Своего выручают.

Но я повернулся к Снежинскому:

- Считайте, что корабль я вам сдал. Вы его лучше меня знаете.

Сбежал вниз, взял «малый флотский» {25}, швырнул в него две записных тетради и все, что полагается для «губы».

Перешагивал через борт при гробовом молчании. Еще через минуту катер сделал крутую циркуляцию и с трескотней всех трех глушителей помчался вниз по реке.

Откровенно говоря, все было так неожиданно и спешно, что я не успел разобраться в своих переживаниях.

Из одного затруднения временно выскочил, но что за сюрприз ждет впереди?

* * *

- Вы, надеюсь, не забыли, что являетесь не только командиром миноносца, но по совместительству еще флагманским специалистом по тралению и заграждению? - спросил, улыбаясь, комфлот, обращаясь ко мне, когда мы трое вошли в его кабинет.

- Никак нет. Хотя ни тралить, ни заграждать еще не приходилось.

- Ну, так теперь придется.

* * *

Из штаба мы вышли через десять минут с огромными пакетами под сургучными печатями и добрыми напутствиями. И опять треск моторов вынуждал кричать в ухо соседа, а ветерок от большого хода заставил застегнуть бушлат на все пуговицы.

Еще до Оранжерейной обогнали две баржи и большую канлодку с минами на борту.

Нехватка брезента или ума - для маскировки - делали эту операцию из совершенно секретной совершенно очевидной.

Думал, остановимся. Интересно было бы повидаться на базе гидросамолетов с Стахом Столярским, с которым имел забавное приключение на переправе в Саратове.

К сожалению, прошли мимо.

* * *

Век живи - век учись, а все равно…

С шиком и треском (глушителей) обгоняем рыбницы, буксирчики с баржами и без них.

В одном месте обходили бриделя землечерпалки, которую только-только устанавливают на фарватере (иногда называют его «канал», что, пожалуй, вернее).

Когда «перескакиваем» меляки, меняется характер (высота, гребень, шум) так называемой «спутной» волны за кормой. Но это дело мне очень хорошо знакомо по Кассарскому плесу {26}, а вот чуть дальше - рот открыл от удивления.

Оказывается, здесь фарватер обставляют не обычными вешками (с якорем, буйрепом и поплавком), а втыкая вехи в грунт.

Гидрографический катер тащит на буксире баржонку с грудой вех. Веха - здоровенный кол, заостренный внизу и имеющий две плашки, набитые на высоте трех футов над уровнем воды в данном месте.

Катер притыкается к бровке канала, несколько человек вкалывает веху в дно, после чего на нее лезет молодой калмык (рабочий гидрографического отряда) и, подпрыгивая, своим весом вгоняет веху поглубже.

Посмотрел, как человек подтанцевывает и с «гаканием» ударяет подошвами по прибитым плашкам, и подумал: «А пожалуй, именно здесь, где на канале семь-восемь-девять футов, а рядом, на бровке, три-четыре-пять футов, лучше и не придумаешь».

Интересно, кто изобрел. Наверное, еще деды?!

Почти на выходе из фарватера (канала) навстречу попались катерные тральщики, сфабрикованные из армейских инженерных понтонов (с моторчиками).

Начальник дивизиона (кажется, по фамилии Плотников) доложил Корсаку, что ни одной мины не обнаружено, ни английской, ни нашей (из восемнадцати штук образца 1908 года и около двухсот типа «рыбка», поставленных поздней осенью, чтобы пресечь попытку форсировать дельту Волги).

Пока «лапти», как называли мы эти тральщики, танцевали вокруг нас на маленькой волнишке, их начдив выразил твердую уверенность, что, очевидно, все мины унесены льдом.

- А кто-нибудь из наших впереди есть?