Кнок,с глубоко сосредоточенным видом. Подумайте хорошенько, чтобы не смешать разных вещей. У вас там щекочет или царапает?

Барабанщик, подумав. Царапает. Но и щекочет тоже немного.

Кнок. Покажите в точности место.

Барабанщик. Вот здесь.

Кнок. Где это здесь?

Барабанщик. Здесь. Или, пожалуй, здесь… Где-то тут посредине.

Кнок. Как раз посредине?.. А может быть, немного левее, там, где я нажимаю пальцем?

Барабанщик. Да, скорее всего там.

Кнок. Вам не больно, когда я надавливаю?

Барабанщик. Пожалуй, что больно.

Кнок. Так, так. (Хмуро задумывается). Не царапает ли у вас сильнее после того, как вам случится поесть телячьей головки под уксусом?

Барабанщик. Я никогда не ем ее. Но мне кажется и в самом деле, что царапало бы сильнее, если бы я поел ее.

Кнок. Так, так! Это очень важно. Так, так! Сколько вам лет?

Барабанщик. Пятьдесят один, пятьдесят второй пошел.

Кнок. Ближе к пятидесяти двум или к пятидесяти одному?

Барабанщик, постепенно смущаясь. К пятидесяти двум. Исполняется в конце ноября.

Кнок, кладет ему руку на плечо. Сегодня, мой друг, выполняйте вашу работу, как обычно. Вечером ложитесь пораньше в постель. Завтра утром не вставайте. Я зайду вас проведать. Для вас мои визиты будут бесплатными. Но не говорите об этом никому. Я это делаю для вас лично.

Барабанщик, встревоженно. Вы очень добры, доктор. Но, значит, то, что у меня, очень серьезно?

Кнок. Быть может, еще не очень серьезно. Но как раз время полечиться. Вы курите?

Барабанщик, вытаскивая носовой платок. Нет, я жую табак.

Кнок. Совсем бросьте жевать. Вы любите вино?

Барабанщик. Пью умеренно.

Кнок. Ни капли вина. Вы женаты?

Барабанщик. Да, доктор. (Отирает лоб).

Кнок. Полнейшее благоразумие в этом отношении. Вы меня понимаете?

Барабанщик. Можно мне есть?

Кнок. Сегодня, так как вы работаете, съешьте немного супа. Завтра мы вас посадим на более строгую диету. Пока что соблюдайте то, что я вам сказал.

Барабанщик, снова отирает лоб. Вы не думаете, что мне лучше было бы сразу лечь в постель? Я в самом деле чувствую себя немного неладно.

Кнок, отворяя ему дверь. Никоим образом! В вашем положении очень вредно ложиться между восходом и заходом солнца. Оглашайте объявление, как если бы ничего не было, и спокойно ждите вечера.

Барабанщик выходит. Кнок его провожает.

Кнок, школьный учитель Бернар.

Кнок. Здравствуйте, г-н Бернар. Я не слишком вас потревожил, попросив зайти в такой час?

Бернар. Нет, нет, доктор. У меня есть свободная минутка. Мой помощник присматривает во время перемены.

Кнок. Мне хотелось скорее побеседовать с вами. Нам предстоит столько совместной работы, и такой спешной. Я ни за что на свете не позволю прерваться столь ценному сотрудничеству, какое вы оказывали моему предшественнику.

Бернар. Сотрудничеству?

Кнок. Должен сказать, что я не такой человек, чтобы навязывать свои идеи и закрывать глаза на все, что было сделано до меня. Вначале вы будете моим вожатым.

Бернар. Я не вполне понимаю…

Кнок. Не будем ничего пока менять. У нас будет время внести улучшения, если это потребуется. (Садится).

Бернар. Но…

Кнок. Во всем, чего бы дело ни касалось, пропаганды, бесед для народа или наших маленьких совещаний, я готов следовать за вами и сообразоваться с вашим временем.

Бернар. Я боюсь, доктор, что не совсем понимаю, на что вы намекаете.

Кнок. Я просто хочу сказать, что желал бы поддерживать обычную связь с вами, даже в те первые дни, пока буду устраиваться.

Бернар. Мне все же неясно…

Кнок. Позвольте! Ведь вы находились в постоянных сношениях с доктором Парпале?

Бернар. Я встречал его иногда в кабачке гостиницы Ключа. Нам случалось сыграть партию на бильярде.

Кнок. Я говорю не об этих отношениях.

Бернар. Но у нас не было других.

Кнок. Но… но… как же вы распределяли между собою беседы для народа по гигиене, пропаганду среди родителей учеников… ну, словом, тысячу вещей, которые врач и учитель могут делать только совместно?

Бернар. Мы ничего из этого не распределяли между собой.

Кнок. Как? Вы предпочитали действовать каждый в отдельности?

Бернар. Дело гораздо проще. Ни я, ни он никогда об этом не думали. Я в первый раз слышу о подобной вещи в Сен Морисе.

Кнок,со всеми признаками досадного удивления. О, если бы я не слышал это из ваших собственных уст, уверяю вас, я бы не поверил.

Молчание.

Бернар. Мне очень печально, что я должен был вас разочаровать, но согласитесь, что не мог же я в таком деле взять на себя инициативу, даже если бы такая идея у меня явилась и если бы школьная работа давала мне больше досуга.

Кнок. Это понятно! Вы ожидали призыва, но он не последовал.

Бернар. Всякий раз, как меня просили об услуге, я старался оказать ее.

Кнок. Я это знаю, г-н Бернар, я это знаю. (Молчание). Итак, перед нами несчастное население, целиком предоставленное самому себе в отношении гигиены и профилактики!

Бернар. Черт побери!

Кнок. Пари держу, что они пьют воду, не думая о миллиардах бактерий, поглощаемых ими в каждом глотке.

Бернар. О, это несомненно!

Кнок. Знают ли они хотя бы, что такое микроб?

Бернар. Сильно сомневаюсь. Некоторые знают это слово, но мне кажется, воображают себе, что это вроде мушки.

Кнок,встает. Это ужасно. Послушайте, дорогой г-н Бернар, мы не можем с вами вдвоем исправить в неделю все упущенное за эти долгие годы… скажем, беспечности. Но что-нибудь все-таки нужно сделать.

Бернар. Я не отказываюсь. Я только опасаюсь, что не могу оказать вам большой помощи.

Кнок. Г-н Бернар, лицо, хорошо вас знающее, открыло мне, что у вас есть один большой недостаток: скромность. Лишь вы один не знаете, что вы обладаете здесь необыкновенным моральным авторитетом и личным влиянием. Я прошу простить, что вынужден вам это сказать. Ничего серьезного здесь нельзя сделать без вас.

Бернар. Вы преувеличиваете, доктор.

Кнок. О чем тут говорить? Я могу лечить без вас больных. Но чтобы бороться с самой болезнью, чтобы отнять у нее почву, кто мне в этом поможет? Кто объяснит этим бедным людям опасности, которые ежесекундно осаждают их организмы? Кто научит их тому, что не нужно ждать смерти, чтобы обратиться к врачу?

Бернар. Они очень небрежны. Я с этим согласен.

Кнок, все более воодушевляясь. Начнем все с начала. Здесь у меня лежит материал для нескольких популярных бесед, очень подробные данные, хорошие снимки и проекционный фонарь. Вы со всем этим превосходно справитесь. Да вот, для начала, маленькая лекция, целиком написанная, черт возьми, и презанятная, о тифе, о неожиданных формах, которые он принимает, о его бесчисленных носителях, как, например, вода, хлеб, молоко, ракушки, овощи, салат, пыль, дыхание и т. п.; о том, как он целыми неделями и месяцами таится, не обнаруживая себя, о внезапных смертных случаях при вспышках его, об опасных осложнениях, которые он влечет за собой. Все это украшено хорошенькими снимками: бациллы в колоссально увеличенных размерах, подробности тифозных экскрементов, зараженные ганглии, прободение кишок, и не черное, а в красках: розовая и каштановая желтая, зеленовато-белая, — представляете себе? (Садится).