Главным было, что мы решили проводить занятия по выходным - утром осуществляем моторизованную недельную закупку для обоих семей и едем к нам, где будем обедать, ужинать и конечно заниматься. Саня виртуоз, он женщин аж пробил на слезу рассказывая, как он страдает без родного женского участия. Бедная сиротинка и ему можно было поверить, если бы я не видел недавно, как он отоваривал здоровых озверелых парняг гирьками по голове. Нет, я таким наглым не был - скромнее был, скромнее.

   Свой первый день и весь последующий месяц на новой работе, я провел на ремонте помещений будущего отдела монокристаллов, входящего в Отделение колебаний. Исследования Отделения колебаний было ориентировано на лазерную тематику, а особенно твердотельные лазеры. Лазер на рубине, созданный Мейманом в 1960 году, взорвал мировой научный круг ученых работавший в области генерации когерентного излучения. А советские ученые кусали локти, ведь именно они первыми предлагали конструктивную схему твердотельного лазера, но... поезд ушел. Эти вот ученые работали в Институте физики и им было достаточно намека для понимания предложенного. Но... понимания на уровне идей, а вот техническая реализация проекта - это другой уровень. Что и доказал всем Мейман, в том числе и ученым США. Пусть у него и "отобрали" Нобелевскую премию 1964 года. Фактически.

   На следующий месяц я уже приблизился к своей профессии - слесарь механосборочных работ 4-го разряда. Устанавливал, монтировал и подключал в подвале здания научно- производственного отдела монокристаллов, механические генераторы высокочастотного тока. А вскоре пришли две установки по выращиванию монокристаллов методом Чохральского и это был тихий ужас. Они были напрочь убиты, мало того, у меня создалось впечатление, что они были укомплектованы из убитых узлов и механизмов. Спасибо одному из предприятий Государственного комитета по радиоэлектронике, что не сдали этот металлолом, а передали АН СССР в порядке оказания технической помощи.

   Начальник отдела, Вячеслав Васильевич (ВВ - подпольная кличка), молодой кандидат наук сел рядом со мной на ящик и стал думать думу горькую. В отделе сейчас фактически было человек пять - остальные на бумаге, помогала нам бригада монтажников из опытного производства института. Но что они должны были монтировать? Это!?

   Я показал начальнику, что напишу ему записку. Он пожал плечами и ушел, а я стал составлять докладную записку. И даже не заметил, как через час нас посетило восходящее светило советской и мировой науки - недавно избранный член-корреспондент АН СССР и будущий лауреат Нобелевской премии. Начальнику Отделения очень хотелось пнуть этот железный хлам (фронтовик однако), но разум возобладал (членкор тем не менее). Если бы меня не было в помещении, то ему можно было бы пройтись русским могучим по всем и каждому в отдельности... А так, не сбросивши пар здесь, Александр Михайлович пошел разряжаться на других. Кому-то сегодня попадет.

   Кто виноват конечно было ясно, по определению - наш отдел. В любом случае. А вот что делать я попытался расписать в докладной и когда представил свой опус ВВ - тот дал мне зеленый свет. А что делать и за соломку схватишься при таких обстоятельствах. Тем более он ничего не терял, разве, что еще один маляр-грузчик выпадал из обоймы.

   Всю неделю я возился с железом, выбирая лучшее из худшего. Затем все это погрузил в грузовик и отвез в учебный комбинат вместе с институтским гарантийным письмом об оказании технической помощи институту во благо советской науки и т.д. Письмо передал Гуляеву, который покрутил пальцем у виска и сказал:

   - Работать исключительно в не рабочее время. Не в ущерб основной деятельности и заинтересовывай людей сам.

   Я и начал с него самого, передав ему трехлитровик пищевого спирта-ректификата.

   Затем я довел до сведения нужных людей, что есть халтура за натуру и они прониклись важностью момента. Советико морале.

   Привлек к работам и семерку своих учеников-автослесарей, но этих за халву с лимонадом. Халву они могли поглощать в огромных количествах, как пастилу и сгущенку. Растущий молодой организм требовал калорий и я думаю на некую диспетчершу, тоже был большой расход энергии. Она мне лишь снисходительно улыбалась, когда я поздоровкался с ней - дорвалась видно до сладенького.

   Ну и хрен с ней, я штурмовал неприступную твердыню по два часа в обед и весь день в выходной - Науку. А с Еленой, далее поцелуя в щечку - не шло, хотя я видел, что ей с нами нравится. Она с удовольствием, как и ее мама с дочкой, приезжала к нам на выходные занимались мы интенсивно, но...лишь английским языком.

   На квартире у Новиковых мы навели порядок и даже сделали косметический ремонт. Попытки заплатить нам за работу они прекратили и это радовало - мы стали проходить по статусу друзей. Но вот я боюсь, что для меня это может быть навсегда. Печально.

   Ну это все лирика, вот сюжет производственного романа был более динамичен: в конце марта я начал собирать в институте первую установку. И параллельно, через две недели, приступили к монтажу второй, ее все-таки, то же сделали - благо институт спирта не жалел. Мне выделили в помощники техника и женщину тридцатилетнего возраста - лаборантку. Ей нужно было помочь оборудовать комнату для приготовления шихты, а технику Валере помещение для резки, шлифовки и полировки материалов. А это куча разнообразного алмазного инструмента и специализированных станков. Вакуумное напыление зеркал резонатора мы, конечно, не потянем - "чистое помещение" в нашем корпусе не создашь, по специфике нашей работы. Однако установку вакуумного напыления нужно было искать, а там "война план покажет".

   Шкафы управления ростовых установок отремонтировали и наладили с ребятами радиолюбителями из детдома и такие там были. На это благое дело ушло полцентнера халвы, а электрику Васе три литра спирта.

   Вот так и двигали науку - Белл Лабораториз называется.

   Заведующий отделом был настолько впечатлен результатами нашей работы, что когда нужно было разгружать установку пригнал даже завсектором. Теперь ВВ приходил в наш ростовой зал каждый день. Когда же начали "мигать" лампочки, зашумел генератор в подвале - пошла наладка установки, то он просто садился в ростовом на стул и...с удовольствием смотрел на процесс. Здесь я осознал - пришла пора красить установки, что мы и сделали в субботу.

   А в понедельник он привел к нам в зал начальника Отделения, членкор АН СССР посмотрел на свежевыкрашенные установки и спросил его:

   - Ты, где их взял - такие? Что, их тоже на базу металлолома сдают?

   А лампочки мигали, генератор шумел... у начальников было прекрасное настроение, а мы сумели все заранее отрепетировать.

   Поэтому когда начальство поинтересовалось, как скоро пойдет рост кристаллов.

   То Галина, смущенно хлопая длиннющими ресницами, передала нашему непосредственному начальнику нехилый список необходимых химических реактивов, расходных материалов, ростовых тиглей (куда нагло включили платиновые и даже иридиевые тигли) и алмазного инструмента:

   - Вот, пожалуйста, Вячеслав Васильевич, не успела в субботу вам передать.

   А когда уже и Александр Михайлович сказал:

   - Давай Слава и я посмотрю, что вы там на пожелали?

   Она еще интенсивнее захлопала ресницами и дала ему первый экземпляр напечатанного списка.

   Двухсторонний вывод боссов был идентичным, типа "ни хрена себе", но учитывая присутствие Галины, был выражен в смягченной форме и только АМ. После чего обескураженное начальство отбыло в кабинет завотделом.

   А заявочка была составлена классно - по максимуму и грамотно (месяц моей работы) поэтому у Александра Михайловича должно было создаться мнение, что это разработка Вячеслава Васильевича , а Галина просто не успела вовремя напечатать.

   Этим я убил, двух зайцев: во-первых большое начальство должно было понять, что технология это не формулы ученым карябать и графики вверх ногами рисовать. Это кропотливая научно-инженерная разработка и должна быть обеспечена не только идейно, а как технически, так и материально. Пусть привыкают.