В 1878–1881 гг., т. е. в последние годы царствования Александра II, через голову Гирса оказывает воздействие на руководство русской дипломатии несравненно более крупная фигура, военный министр Д. А. Милютин. Милютин участвовал в целом ряде походов, однако по своему складу он был больше профессором военного искусства и первоклассным военным организатором, нежели полководцем и боевым генералом. Правда, Милютин не имел дипломатического опыта; однако, в отличие от Гирса, это была сильная личность. Пока он пользовался влиянием, т. е. пока был жив Александр II, Милютин мог считаться фактическим руководителем внешней политики России. Главную задачу этой политики он видел в том, чтобы обеспечить стране передышку для завершения реорганизации русской армии.

Для восстановления нормальных отношений и договорных связей с Германией в Берлин был послан Сабуров. Вскоре он назначен был туда послом вместо Убри, которого Бисмарк ненавидел, считая его сторонником франко-русского сближения. Ещё 1 сентября 1879 г., после поездки Мантейфеля к царю, Бисмарк полагал, что переговоры с Россией о союзе невозможны: они затруднили бы сближение Германии с Австрией. Но после того как с Австрией дело было закончено, Сабуров нашёл канцлера в совершенно ином настроении. Правда, Бисмарк начал с жалоб на «неблагодарность» и враждебность России. По его словам, до него дошли сведения, будто Россия предлагает союз Франции и Италии. Канцлер дал понять, что сам он уже достиг соглашения с Австрией. Однако после всего этого он заявил, что готов приступить к восстановлению союза трёх императоров. Участие Австрии он ставил непременным условием соглашения с Россией. Сабуров вначале вообразил, что с Германией удастся договориться не только без Австрии, но и против неё. Однако вскоре русским дипломатам пришлось убедиться в невозможности такого оборота дела.

Гораздо больше затруднений доставили Бисмарку австрийцы. Надеясь на сотрудничество Англии, австрийские политики долго не желали итти на сделку с Россией. Однако в апреле 1880 г. произошло событие, сделавшее Австрию более сговорчивой. Пал кабинет Биконсфильда; на смену ему пришёл Гладстон. Вся избирательная кампания проводилась Гладстоном под лозунгом борьбы против внешней политики Биконсфильда. Гладстон провозглашал обычные либеральные лозунги: «европейский концерт», отказ от каких-либо сепаратных выступлений, свобода и равенство наций, экономия в военных расходах и уклонение от всяких союзных договоров, которые могли бы связывать внешнюю политику Англии. По существу политика Гладстона оставалась политикой колониальной экспансии; именно при нём совершилась оккупация Египта британскими войсками. Но некоторое реальное содержание во всей этой либеральной фразеологии всё же имелось. Восстановление «европейского концерта», разрушенного Биконсфильдом в момент отклонения Берлинского меморандума, и лозунг свободы и равенства наций в переводе на простой язык означали отказ от англо-турецкого союза, а также от фактического протектората над Турцией, т. е. от основ внешней политики Биконсфильда, ради попытки соглашения с Россией. При прямом поощрении со стороны Биконсфильда султан медлил с осуществлением Ряда неприятных для него постановлений Берлинского конгресса. К числу их относилось исправление границ Черногории и Греции Гладстон резко повернул этот политический курс. Осенью 1880 г. и в начале 1881 г. Россия и Англия при пассивной поддержке Франции и Италии угрозой применения силы принудили султана уступить Греции Фессалию и удовлетворить претензии Черногории.

Рассчитывать на поддержку Англии Австрия теперь явно не могла. Более того, перед ней вырастала угроза англорусского соглашения. Некоторое время австрийцы не хотели этому верить, и потому переговоры с Россией протянулись ещё около года. Наконец, австрийцы поняли, что от Гладстона им ждать нечего. Тогда колебаниям их пришёл конец. 18 июня 1881 г. был подписан австро-русско-германский договор. По примеру договора 1873 г., он тоже вошёл в историю с громким титулом «союза трёх императоров». В отличие от договора 1873 г., который был консультативным пактом, договор 1881 г. являлся прежде всего соглашением о нейтралитете.

Договаривающиеся стороны взаимно обязывались соблюдать нейтралитет, в случае если какая-либо из них окажется в состоянии войны с четвёртой великой державой. Это означало, что Россия обязывалась перед Германией не вмешиваться во франко-германскую войну. Повидимому, тут сказалось воздействие Гирса и других германистов из царского окружения. Германия и Австрия в обмен гарантировали то же самое России на случай англо-русской войны. Гарантия нейтралитета распространялась и на случай войны с Турцией, при том, однако, непременном условии, чтобы заранее были согласованы цели и предполагаемые результаты этой войны. Было предусмотрено, что никто из участников договора не станет пытаться изменить существующее территориальное положение на Балканах без предварительного соглашения с двумя другими партнёрами. Кроме того, Германия и Австрия обещали России, что окажут ей дипломатическую поддержку против Турции, если та отступит от принципа закрытия проливов для военных судов всех наций. Этот пункт был особенно важен для русского правительства. Он предупреждал возможность англо-турецкого соглашения и устранял опасность появления английского флота в Чёрном море. Таким образом, посредством договора 18 июня 1881 г. Германия гарантировала себе русский нейтралитет в случае своей войны с Францией; Россия же обеспечивала для себя нейтралитет Германии и Австрии при войне своей с Англией и Турцией.

Договором 18 июня 1881 г. Бисмарк обеспечивал себя от франко-русского союза в обмен за свои гарантии для России на случай англо-русской войны. Уязвимым местом всей этой дипломатической комбинации было то, что согласие трёх императоров могло держаться лишь до тех пор, пока не проснутся вновь австро-русские противоречия, смягчившиеся было после окончания восточного кризиса 1875–1878 гг. Иначе говоря, соглашение трёх императоров было прочно лишь постольку, поскольку положение на Ближнем Востоке оставалось более или менее спокойным.

Причины колониальной экспансии буржуазных государств в 70 — 80-х годах XIX века. Конец 70-х годов ознаменовался усилением колониальной экспансии, вызванной новыми потребностями развития капиталистического общества. Наряду со старыми промышленными странами возникали новые, вступавшие с ними в конкуренцию. В ряде стран, которые ещё в середине xix века были преимущественно аграрными, начинается быстрый рост промышленности. Всё острее и глубже становятся промышленные кризисы. В 1873 г. в Германии и в Австро-Венгрии небывалый хозяйственный подъём привёл к такому же невиданному кризису. Кризис захватил и США, а в 1877–1878 гг. перекинулся на Англию. Только в 1879–1881 гг. обозначился слабый и короткий подъём; за ним уже в 1881–1882 гг. последовал новый кризис; затем наступила необычайно длительная по тем временам депрессия, продолжавшаяся до 1889 г.

Вследствие усилившейся конкуренции, особенно в период кризисов и депрессий 70 — 80-х годов, начинается лихорадочная погоня за рынками сбыта. Усиливаются поиски стран, изобилующих сырьём и дешёвой рабочей силой, удобных для экспорта капитала, где можно было бы оградить себя от иностранной конкуренции, иначе говоря, установить свою монополию. Наиболее подходящими для этого были колониальные и зависимые страны.

Всё это привело к резкому обострению борьбы за раздел мира, которая продолжалась до самого конца века. К этому времени почти весь мир оказался поделённым менаду капиталистическими государствами. После этого борьба за раздел ещё «свободных» территорий сменяется борьбой за передел колоний и сфер влияния.

Раньше всех и наиболее активно выступили на арену борьбы за раздел мира две старейшие капиталистические державы, почувствовавшие конкуренцию новых промышленных стран. То были Англия и Франция. Промышленная монополия Англии подрывалась появлением новых соперников. Страдала от них и Франция, которая до 70-х годов по своему промышленному развитию занимала второе место после Англии. Возмещения своих потерь Англия и Франция искали в колониях. Им и досталась львиная доля колониальной добычи.