– Уникалов растят для войны, – Димма задержал взгляд на Юргене, – Алари Спана, разумеется, не по доброте душевной спас Лёд. Ему понадобилось припугнуть Магму, те стояли за Ртуть. Запутался уже, Лукас? На Земле легче, верно.

Дети молчали, один Масик, счастливый в младенческом неведении, ковырял малиновое желе, щебетал звонко. Ртуть и Берилл непримиримые враги, это Пауль слыхал, преданность Диммы психу Спане становилась яснее.

– Алари брат Игера? – Пауль достал из-под стола лимонной водки, налил себе и домергианину. Правда в том, что легко и безопасно не бывает нигде, носишь ли ты оружие с малолетства или вкалываешь по-рабски и пьёшь ночами от безысходности. – Ты служишь ему из благодарности…

– Не угадал, – Димма подхватил кружку, спрятал в ней смешок, – он ему отец. Спана высшие, неважно из какого клана, они превосходят нас, линейных. Не скрою, мне приятней, что Игер берилловый, а не ртутный. Мы, Вороны, Ястребы, Рыси, рождены для подчинения, клановые – для власти.

– Постой, я видел Алари в хронике. – Та хроника была чуть не единственным роликом о Домерге, Пауль наткнулся на неё в колледже. И зацепился за знакомое, запихнув в дальний угол обидное для Диммы недоумение. Домергианин говорил о том, что рождён пятки облизывать, так, будто гордился. – Молодой мужик, откуда взрослый сын?

– Алари около ста лет, – Димма задумчиво и тоже очень по-человечески вертел в руках пустую кружку, – одно из наших преимуществ в долгой молодости.

– Э… сто лет? – Лукас шумно двинул стулом. Теперь начнёт ненавидеть и домергиан за невозможность сравниться. – А тебе сколько, Димма?

– Папе пятьдесят два, – влез Юрген, до сих пор сосредоточенно подбиравший с тарелки остатки картошки. – Олив, вкусно! Я бы ещё ведро съел.

– Врёшь, клопик! – Лукас пихнул его в бок и вскочил. – Не бывает такого!

Юрген ответил, мальчишки завозились, норовя опрокинуть стол, и Пауль крикнул: «Брысь!» Клопик не врал, документы Диммы брали для школы, дату в них менторша назвала опечаткой. Случайный любовник был старше почти вдвое и выглядел, словно дни напролёт торчал в салонах с новомодными штучками, обещавшими богачам вечную юность, а не на жаре и беспощадных ветрах Клёта.

Мальчишки выкатились из-за стола, Лукас наседал, проворный Юрген отскакивал. Пауль приметил, что домергианин уходит от захватов вполне профессионально, всё же плётка незаменимая вещь в воспитании. Но пробовать плеть на Лукасе несправедливо, раз не попробовал на его папаше, царство сволочи небесное.

Юрген, отбиваясь, распахнул дверь, выскочил в вязкую, свинцово-серую муть. Лукас кинулся догонять, и оба пропали в дожде. В море наверняка шторм. Надо бы сходить в информаторий, проверить, чего говорят о погоде в приграничных районах «двух А».

– Лукас завидует, – Олив принялась убирать посуду, – вы своего Юргена любите. Папа нас не любил, если…

Она махнула рукой, подхватила тряпку, обмакнула её в приготовленную для мытья тарелок миску, утёрла перепачканную в желе рожицу Масика.

– Оставь, после уберём вместе, – Пауль, как всегда, не знал, чем утешить. Он бы на куски Алекса разорвал, почище взрыва, но для Олив ничего уже не исправишь. – Пойди прогуляйся до берега. И куртку не забудь.

Девочка послушно натянула огромную куртку ремонтника, прикрыла Масика полой, не взглянув на них, вышла. В открытую дверь часто и холодно брызгала вода, Димма опять дымил сигаретой, юный рот портила жёсткая складка.

– Твой Спана наследный принц, – он хотел спросить совсем не о психе, только задушевные беседы у него никогда не получались, – за каким чёртом богатый и влиятельный парень ошивается в нашей дыре?

– Я не идиот, чтобы в это соваться, – Димма расстегнул верх лёгкой рубахи. Он явно не мёрз. – Колло нанял Игера за еду и кров, да кто сейчас Колло? Игер отобрал у него клиентов, «Акуну» и Клёт, здесь толпы белых… может, Алари Спана всё спланировал, нарочно отправил сына сюда, Берилл на многое способен. Пауль, они ж вернутся скоро…

Откровенность ставила в тупик, вгоняла в липкий пот. Димма бесстыден и щедр, как нелюдю и положено, и конечно, плевал на любовь, особенно на безнадёжную, а вот Пауль познакомился с ней слишком хорошо и больше попадаться не собирался. Время уйдёт впустую, зато он выяснит.

– И когда задание главы клана будет выполнено, ты со своим господином упорхнёшь на Домерге?

– Про задание мне неизвестно, – Димма повернулся к нему, открывая гладкое горло, – и на Домерге я не вернусь. Никогда.

Пауль вновь запутался в мимике. Тени под глазами – зов желания или след горя? – чуть припухшие, приоткрытые губы – просьба не трогать, не ворошить или приказ торопиться? – быстрое дыхание – он попал в больное или влез туда, где у идеальных созданий помещается страсть?

– Мне не нужна интрижка, – от растерянности он начал грубить, – у меня дети! И они натерпелись. Я не дам им повода считать меня… мудаком, сбесившимся без траха.

– У меня тоже сын, – Димма закашлялся, немного съехав с пьедестала, – я помогу вам, ты поможешь нам, это удобно. И в постели ты меня устраиваешь, думаю, взаимно. Элементарный расчёт, и не надо кричать.

Пауль ошалело рассмеялся. Его признали годной деталью или признались?.. Чёртовы домергиане! На его изрытом вмятинами, как после бомбёжки, диване развалился сытый инопланетный тюлень, который, кажется, сказал, что никуда не собирается с лежбища уходить.

– Ладно. Я расскажу, – Димма потёрся затылком о спинку дивана, поднял глаза к пятну сырости на потолке. Скоро пятно расползётся, крыша дрянная. – Моя мать меня… испортила. Навещала тайком, призналась, кто она. Требовала, чтобы ей разрешили воспитывать ребёнка. Так и не выяснил, куда её… генетический брак, похоже, наследственный. В клане Льда подобного не прощали.

– Твою мать наказали за то, что она тебя навещала? – Пауль придвинулся ближе, заглянул в сумрачное лицо.

– В линиях семьи запрещены, – голос Диммы был сухим, как редкие клётские деревья, выстоявшие против зноя, – детей сразу забирают, и правильно – из-за войны. Я старался не вспоминать про мать. Вырос, сошёлся с одной девушкой. Нашу дочь увезли с остальными детьми, и они погибли при налёте Магмы, тогда многие погибли. Потом был… неважно, славный, в общем, парень, и мой сын от него. Теперь ему за двадцать, а я его ни разу не видел. Даже имени не знаю.

Дождь будто притих, спину щекотал озноб. На линкоме Диммы красным вспыхнули цифры – градусы летели вниз. На Домерге растили приспособленных к катастрофам особей, рассчитывавших любовь, как сделку, но человеческую суть трудно убить. По крайней мере, у кого-то она уцелела.

– Алари Спана снял осаду, я поехал за провиантом в космопорт, – Димма приподнялся на локте, потянулся за кружкой, – поглядел на корабли, и у меня что-то щёлкнуло. Моя мать была уродом, я тоже урод и не достоин клана… надоело! Надоело терять.

Пауль плеснул лимонной водки, прикинув, сколько бутылок осталось в кладовой и хватит ли пересидеть дождь. Он представил, как Димма сходит с трапа где-нибудь на территории «двух А», смотрит на детей, гуляющих с родителями, в светлую высь неба, не испачканную гарью войны, и решает сменить дом. Наверное, всё случилось иначе, но вот он здесь, несуразно молодой черноглазый тип, и сбегать не торопится.