Рассказ получился не очень толковым, но то, что на борту имеется четырнадцать тысяч долларов и нужно послать подкрепление, было изложено достаточно ясно. Капитан Вилсон позвонил и послал за мистером Аспером, который, войдя в каюту, отшатнулся в изумлении при виде Джека. Капитан поручил ему отправить мичмана Джоллифа с катером на борт «Ностра Сеньора дель Кармен», чтобы он взял на себя охрану судна и перевозку раненых на «Гарпию». Джеку он велел сопровождать мистера Джоллифа и сообщить ему все необходимые сведения. На прощание он повторил, что выслушает его рассказ подробнее завтра, когда у них будет больше свободного времени.

Капитан Вилсон был совершенно прав, утверждая, что ему было некогда выслушивать историю Джека в тот вечер, ибо все они спешно готовились к отплытию, как только поднимется ветер. Дело в том, что в порту Картахены, расположенной милях в десяти от них, стояли боевые корабли, и там уже было известно об исходе морского боя, вот почему им надо было убираться отсюда как можно скорее. Мистер Собридж взял на себя команду над призовым корветом под названием «Какофуэго», оснащённым на две пушки больше, чем «Гарпия».

Корвет накануне вышел из Кадиса, ночью миновал проливы и находился уже в трёх милях от Картахены, когда был захвачен «Гарпией». Вероятно, он смог бы ускользнуть от «Гарпии», если бы не Джек, который наткнулся на него, огибая мыс на своём вооружённом судне. Таким образом, говоря по чести, капитан Вилсон и мистер Собридж, получившие за прошлый бой повышение (первый получил звание капитана первого ранга, а второй — звание капитан-лейтенанта), были на этот раз обязаны Джеку своей удачей. «Гарпия» потеряла в сражении девятнадцать человек убитыми и ранеными, а испанский корвет — сорок семь человек, так что для «Гарпии» это была почётная победа.

К двум часам ночи все работы, которые можно было сделать за такое короткое время, были закончены, и оба корвета пустились в плавание под слабо надутыми парусами, держа курс на Гибралтар, в сопровождении «Ностра Сеньора дель Кармен» под командованием Джоллифа. Джоллифу довелось первому из сослуживцев услышать рассказ Джека о его приключениях, которые немало удивили и позабавили его. Даже капитан Вилсон обрадовался возвращению Джека не так сильно, как славный малый Джоллиф, недаром их связывала крепкая морская дружба. Наутро, отойдя достаточно далеко от Картахены, «Гарпия» легла в дрейф, чтобы выслать шлюпку за нашим героем и его матросами, которые находились на борту призового корабля так долго, что уже свыклись с ним. Кроме того, с «Гарпии» отправили баркас за мешком с деньгами, послужившими, пожалуй, более веским поводом для остановки корвета. Прежде чем спуститься в шлюпку, Джек подарил Джоллифу свой Морской устав. Пользуясь им во всех случаях, Джек не представлял себе, как Джоллиф сможет командовать кораблём без устава. Затем он спустился по сходням в шлюпку, где уже сидели его матросы, бросавшие на него умоляющие взгляды, рассчитанные на то, чтобы вызвать у Джека сострадание к ним. Мести сел рядом с нашим героем также в мрачном расположении духа, вероятно, с отвращением предчувствуя, что скоро ему придётся опять «кипятить чай тля молотых джентльменов». Даже у Джека легла на сердце тяжесть от расставания с кораблём и своей командирской должностью, и он печально поглядывал на зелёную юбку, грациозно развевавшуюся на мачте, так как Джоллиф решил не опускать, флаг, под которым Джек провёл столь славное сражение.

Как можно себе представить, зная словоохотливость Джека, его рассказ о своих приключениях растянулся до самого обеда, и хотя Джек не скрывал, что он видел сигналы мистера Собриджа, призывающие шлюпки к возвращению, он так увлёк капитана своим рассказом, что тот, выслушав его, совсем забыл указать Джеку на недопустимость нарушения приказов. Капитан с похвалой отозвался о поведении Джека и отметил верность и преданность Мести. Джек тут же воспользовался случаем, чтобы сообщить ему об отвращении Мести к его нынешним обязанностям, и обратился к нему с просьбой перевести Мести на другую должность, на что капитан дал своё согласие. Джеку также удалось получить прощение для своих матросов, ввиду их доблестного поведения во время боя, но, несмотря на обещание, данное капитаном, матросов временно заковали в кандалы и отправили в трюм. Однако Джек сказал Мести, а тот передал его слова матросам, что их будут держать под арестом только до Гибралтара, а там выпустят на свободу с выговором, так что матросам остаётся только просить в своих молитвах попутного ветра.

Капитан Вилсон сообщил Джеку, что после встречи с адмиралом в Тулоне его отправили с призовыми кораблями на Мальту, где он, полагая, что Джек утонул вместе с катером, написал отцу Джека о его гибели. Эта новость сильно огорчила Джека, так как он знал, какое горе причинит домашним известие о его смерти, особенно бедной матери. «С другой стороны, — подумал Джек, — если она горевала три месяца, то тем больше будет радоваться в последующие три месяца, когда узнает о том, что я жив, — вот и выйдет так на так. А завтра или послезавтра, как только прибудем в Гибралтар, я напишу домой длинное письмо. Ждать осталось недолго, так как дует попутный ветер».

После продолжительной беседы капитан ласково попрощался с Джеком. На основании того, что Джек рассказал ему, он решил, что из Джека со временем получится дельный командир и что он забыл о равенстве и правах человека, но здесь капитан Вилсон ошибался: плевелы, посеянные в детстве, не так-то легко выполоть.

Выйдя из каюты, Джек поднялся на палубу, где встретился с капитаном и офицерами испанского корвета — они стояли на корме и внимательно рассматривали его судно «Ностра Сеньора дель Кармен». Зная со слов капитана Вилсона, что именно Джек преградил им путь в Картахену, они обратили на него свои далеко не благосклонные взгляды. Джек со свойственной ему вежливостью снял шляпу перед испанским капитаном и, радуясь предоставившейся ему возможности попрактиковаться в испанском языке, поприветствовал его обычным испанским пожеланием прожить тысячу лет. Капитан, имевший все основания пожелать, чтобы Джек провалился ко всем чертям ещё сутки тому назад, ответил на его приветствие с такой же любезностью, а затем спросил, какой флаг Джек поднял на мачту во время сражения. Джек ответил, что то был флаг, поражение перед которым не может считаться позором для испанского сеньора, хотя они и осаждают его довольно часто, а иногда даже пробуют брать на абордаж. Услышав такой ответ, испанский капитан пришёл в замешательство, а капитан Вилсон, понимавший немного по-испански, вмешался в разговор:

— В самом деле, мистер Изи, объясните, что за флаг повесили вы на мачте своего судна? Мы никак не могли различить его национальность. Я вижу, мичман Джоллиф продолжает плыть под ним.

— Да, сэр, — ответил Джек, затрудняясь назвать свой флаг, — это знамя равенства и прав человека.

Капитан Вилсон нахмурился, и, видя его недовольство, Джек рассказал ему всю историю с флагом, немало позабавившую капитана, потом он повторил свой рассказ офицерам по-испански, и один из них сказал, что «не в первый и, очевидно, не в последний раз мужчины попадают в беду из-за юбки». Испанский капитан сделал Джеку комплимент по поводу его испанского, в котором Джек действительно добился хороших успехов (иначе не могло быть, поскольку он только и делал, что занимался им в течение двух месяцев), и спросил, где Джек научился испанскому языку.

— На Зифиринских островах, — ответил Джек.

— На Зифиринах? Но они же необитаемы! — с недоумением воскликнул капитан испанского корвета.

— Там множество донных акул, — возразил Джек.

Испанский капитан решил, что Джек — довольно странный малый, если сражается под флагом из зелёной юбки и учится испанскому языку у донных акул. Однако, соревнуясь с Джеком в любезности, он не стал возражать Джеку, а взял огромную понюшку нюхательного табака, заложил его в нос, пожалев в глубине души, что Джека не слопали донные акулы прежде, чем он вывесил эту проклятую зелёную юбку.