Но не успел Джек покончить с ними, как в саду появилось ещё одно жвачное животное, не кто иной, как бык, который считал себя полным и безраздельным хозяином сада. Увидя Цезаря, нарушившего, как он считал, его прерогативы хозяина, он пришёл в такую же ярость, как и фермер при виде Джека на яблоне, о чём свидетельствовало его поведение: он потрясал рогами и оглушительно ревел, надвигаясь на бульдога.

Цезарь вскочил на ноги и встретил своего врага грудью. Бык наступал на него, роя землю копытами и воинственно задрав хвост. Приблизившись к бульдогу на несколько шагов, бык бросился на Цезаря, который увернулся от его рогов и в свою очередь напал на быка сбоку. Между ними завязалась яростная схватка, длившаяся до тех пор, пока противники не оказались в некотором удалении от дерева, где сидел Джек.

Джек уже хотел было удариться в бегство, но, как на грех, битва переместилась к той части ограды, через которую Джек проник в сад. «Не беда, — решил Джек, — у каждого сада имеется две стороны, и хотя противоположная изгородь примыкает к усадьбе хозяина, выбирать не приходится». «Во всяком случае, нужно рискнуть», — подумал Джек и стал уже спускаться по стволу дерева, когда раздался оглушительный рёв: бык поддел бульдога на рога и подбросил его вверх с такой силой, что, совершив полёт в воздухе, бульдог исчез по другую сторону ограды, а бык издал торжествующий рёв, празднуя свою победу трубным гласом. Поняв, что он избавился от своего сторожа, Джек соскочил с дерева и пустился наутёк. На его беду, бык увидел Джека и, заревев снова, бросился за ним вдогонку огромными прыжками. Джек заметил опасность — окрылённый страхом, он стрелой промчался через сад и едва успел перескочить через ограду высотой не менее пяти футов, когда бык вонзил в неё свои рога.

Старая пословица гласит: «Оглядись, прежде чем прыгать». Если бы не чрезвычайные обстоятельства, в которых оказался наш философ, он, вероятно, проявил бы должную осмотрительность, следуя совету мудрой пословицы, и не попал бы из огня да в полымя. Перемахнув очертя голову через ограду, Джек угодил прямо в пчельник и опрокинул два улья, откуда вылетел рой рассерженных пчёл. Едва Джек поднялся на ноги, как они накинулись на него и принялись жалить во все части тела. Джеку ничего не оставалось, как обратиться в бегство, но пчёлы не отставали. Джек совсем одурел от боли и нёсся, не различая дороги из-за тучи облепивших его пчёл, как вдруг с разбегу налетел на кирпичную стенку колодца. Не в силах остановиться, он перевалил через его край и рухнул в колодец, едва успев ухватиться руками за железную цепочку, ударившую его по лицу. Вниз летел Джек, в бездну колодца, всё быстрее разматывался ворот, и пролетев не менее сорока футов, наш герой окунулся в воду, но освободился от назойливых пчёл, которые либо потеряли Джека из виду вследствие его быстрого падения, либо, проявив «кладезь премудрости», не захотели последовать в колодец вслед за ним. Джек вынырнул на поверхность и уцепился за верёвку, которой бадья была привязана к цепочке, полностью размотавшейся с ворота, что позволило Джеку держать голову над поверхностью воды. Спустя некоторое время ноги Джека ударились обо что-то: это была бадья, погружённая в воду на два фута. Джек залез в неё с ногами и почувствовал себя в ней довольно удобно. После бега от быка и укусов пчелиного роя, от которых он испытывал жжение по всему телу, вода показалась Джеку приятной и освежающей.

«Во всяком случае, — думал Джек, — если бы не бык, я до сих пор сидел бы на дереве под охраной собаки и потом получил бы трёпку от фермера. С другой стороны, если бы не бык, я не опрокинул бы ульи, а если бы не пчёлы, я не свалился бы в колодец, а если бы не цепочка, я бы утонул в нём. Такова цепь событий, и всё произошло потому, что мне захотелось съесть яблочко. Как бы там ни было, я избавился от фермера, от бульдога, от быка и от пчёл — всё хорошо, что хорошо кончается, даже если это кончается концом верёвки на дне колодца. Но как, чёрт побери, я выберусь отсюда? Кажется, всё живое на свете ополчилось против прав человека. Недаром отец говорит, что мы живём в железном веке, вот почему я и качаюсь на конце железной цепи».

Мы привели здесь целиком монолог Джека, чтобы показать, что Джек не был глупцом, хотя и был немного философом. Человек, который может так логично рассуждать о цепи причин и следствий, вися на цепи в колодце по горло в воде, наверняка неробкого десятка. Видно, мозги у Джека не совсем свихнулись набекрень от философии отца благодаря его природному здравомыслию и гибкости молодого ума. Да если бы Джек был заурядным юношей, мы не выбрали бы его в герои нашего повествования!

«Надо всё-таки признаться, что если колодец может служить убежищем в некоторых безвыходных положениях, то он вовсе не рассчитан на долгое пребывание в нём», — так стал размышлять Джек, пробыв в колодце немногим более четверти часа, когда он начал стучать зубами и трястись всем телом от холода. Он почувствовал, как немеют его руки и ноги, и решил, что пора звать на помощь, что он сперва боялся делать из опасения навлечь на себя гнев хозяина и его семьи. Джек уже раскрыл рот, собираясь издать призыв о помощи, как вдруг почувствовал, что цепь натянулась и стала медленно вытягивать его из воды. Сначала Джек услышал наверху жалобы на тяжесть бадьи, чему он не удивился, потом послышались шутки и смех молодой парочки, и бадья стала подниматься быстрее. Наконец его голова показалась над стенкой колодца, и он собирался ухватиться за неё руками, чтобы обрести устойчивость, когда парень и девушка (очевидно, работник и служанка, догадался Джек), крутившие рукоятку ворота, заметили его.

— Благодарю вас, — сказал Джек.

Никогда не нужно торопиться с благодарностью! Девушка вскрикнула и выпустила рукоятку ворота; испуганный парень разжал пальцы, и рукоятка вырвалась из его рук, сделала оборот и так хватила парня по челюсти, что тот плашмя растянулся на земле. Не успела благодарность сорваться с губ Джека, как он опять камнем полетел вниз, на дно колодца. К счастью, он не выпустил из рук цепочку, иначе ударился бы о стенку колодца и убился, однако его падение завершилось тем, что он опять окунулся в воду и, невредимый, занял своё прежнее положение.

«Мне здорово повезло, — подумал Джек, нахлобучивая на голову свою мокрую шляпу, — во всяком случае, они не могут теперь ссылаться на неведение: им прекрасно известно, что я здесь».

Тем временем девушка, обезумев от страха, вбежала в кухню, упала на стул и в беспамятстве свалилась с него на куски теста, готовые к посадке в печь и выставленные на пол поближе к жару в ожидании, пока они поднимутся.

— Господи, помилуй, что за беда приключилась с Сюзанной? — воскликнула фермерша. — Где Мэри, где Джон? Будь я проклята, если теперь хлебцы не превратились в лепёшки!

Вскоре заявился Джон, держась рукой за челюсть, в ужасном виде и бледный от страха, терзавшего его по двум причинам: во-первых, ему казалось, что у него сломана челюсть, и, во-вторых, из-за того, что ему привиделся чёрт.

— Боже милостивый, что случилось?! — воскликнула жена фермера. — Мэри, Мэри, поди сюда! — кричала она, испугавшись сама, ибо не могла без посторонней помощи поднять Сюзанну с хлебцев, на которых та лежала бесчувственная, как колода. Мэри прибежала на зов хозяйки, и они вдвоём с трудом подняли Сюзанну. Что до хлебцев, то им не суждено было снова подняться: они были безнадёжно испорчены.

— Джон, почему ты не подойдёшь и не поможешь Сюзанне? — обратилась Мэри к Джону.

— Уй-ю-ю! — только и смог простонать Джон, зарёкшийся помогать Сюзанне, чтобы не навлечь на себя новую беду. Он держался обеими руками за голову так, словно боялся, что она оторвётся.

— Хозяйка, что здесь происходит? — спросил фермер, входя в кухню. — Что приключилось с Сюзанной? А что с тобой? — повернулся он к Джону. — Разрази меня Бог, ну и денёк сегодня выдался, будь он неладен! Сначала разворовали все яблоки, затем перевернули ульи в саду, тут ещё бык разворотил бок Цезаря, а сам прорвался сквозь изгородь и свалился в яму. Теперь, когда я прихожу за людьми, чтобы вытащить быка из ямы, новая напасть: девка лежит при смерти, а у Джона такой вид, словно ему привиделся сам чёрт.