Фельетон девятый

СОЛОВЬИНЫЙ СВИСТ

Можаев нагнал своих друзей почти у самого пруда. Вид у него был сконфуженный. - Наш Юрий Холмс, кажется, потерпел здоровисенькое поражение, - съязвил Мартын. - Упустил... - вяло ответил Юрий. - Черт бы побрал эти серийные поросячьи маски! Со стороны пруда слышались залпы смеха. Плотное кольцо зрителей окаймляло водоем. - Цирк на воде! - кричали мальчишки. - Ну и комик! Зрелище, которое пользовалось таким успехом, было действительно смешным. В центре пруда, качаясь, как пресспапье, плавал небольшой плот. На нем, с трудом удерживая равновесие, балансировал долгогривый молодой человек в клетчатых штанах. В одной руке он держал штиблеты-босоножки, в другой - ракетную гильзу. Электрики, не разобравшись, в чем дело, направили на пруд прожекторы. Лицо молодого человека на плоту было бледно, как очищенная репа. - Альберт! - воскликнула Вера. - Боже мой! Что случилось, Бертик? - Вот сейчас начнется самый цирк, - сказал кто-то из зрителей. - С берега будут задавать вопросы, а тот водяной комик станет отвечать в куплетной форме! Но потомок именитого литератора, услышав свое имя, вздрогнул и неосторожно переступил ногами. Плотик закачался еще активнее и одним краем ушел под воду. - Папа! - пискнул Альберт, отчаянно взмахивая босоножками. Зрители засмеялись: они принимали борьбу Бомаршова со стихией за хорошо отрепетированный номер. - Эх, пропустили вы начало! - сказал сосед Благуши. - Он уже и на четвереньках ползал и сандалиями, как веслами, загребал. - Это кошмарно... - сжимая Надину руку, всхлипывала Вера. - Он тонет, а все хохочут.. Его спасать надо! - Пять шестых земного шара - вода, - философски изрек Юрий, - но человек вспоминает об этом только тогда, когда начинает тонуть. - Спа...па-па...сите! - донесся с пруда жалобный вопль. - Папа! - Милиция идет! - закричали мальчишки. Среди Поросят и Чайников замелькали белые фуражки блюстителей порядка. Сержант расспрашивал с помощью рупора Альберта: - Фамилия? Место жительства? Год рождения? Под судим и следствием не состояли? Отвечайте, гражданин! - Бомаршов его фамилия! - сказал Юрий. - Литераторов сын Спасать ребенка надо, а не разговаривать. - Что ж я, прямо так, при всей форме, и полезу в воду? - удивился милиционер. Другой блюститель порядка, услышав фамилию Бомаршова, крикнул уже почтительно: - Продержитесь еще маленечко, товарищ, сейчас все будет в полном порядке. - Но он же утонет! - простонала Вера, заламывая руки. - Он такой хрупкий, он такой неприспособленный! Неужели здесь нет настоящего мужчины? Что же все смотрят? Плывите к нему кто-нибудь! Юрий, мне говорили, что вы бывший моряк... Но прежде чем Можаев смог ответить, Мартын сбросил свою двухцветную спортивную куртку, тренировочные брюки, сандалеты на гуттаперчевом ходу и сдал очки Юрию на хранение. - Купаться здесь воспрещается! - закричал милиционер, бросаясь к Благуше. - Гражданин! Вы нарушаете постановление горсовета от двадцать восьмого апреля... - Он командировочный, - сказал Юрий, - поэтому имеет право не знать здешних указов! Мартын, кинув на Надю взгляд героя, легко вскочил на цементную лягушку и бросился в воду Публика бурно зааплодировала и тут же разразилась хохотом Благуша показался из воды, потирая ушибленную голову: пруд был ему лишь по пояс. Мартын зашагал к плоту. За ним, как за Гулливером, тянулись ниточки водорослей и целая армада каких-то листьев, похожих на игрушечные кораблики Альберт затих и тупо глядел на приближающегося Благушу. - Сидеть смирно! - приказал Мартын, вылавливая из воды веревку. - Поехали, хлопче! Юрий не удержался и, расчехлив свою "лейку", щелкнул несколько кадров. - Потом подарите мне один снимок, - сказала Надя, - для семейного альбома. Мама вам будет очень благодарна! Отфыркиваясь и похлопывая себя по плечам, Благуша вылез на сушу. Альберт, уже успевший надеть свои босоножки, ждал, когда плот накрепко привяжут к берегу. Мартын не выдержал, схватил Бомаршова за шиворот, приподнял, встряхнул его, как градусник, и поставил на землю. - Ты простудишься! - заботливо сказала Вера. - Немедленно поезжай домой! Боже, Альберт, как ты меня напугал! - Насморка я не боюсь, - сказал Альберт, поглаживая свои крысиные усики. - Ты такой храбрый, Бертик, - сказала Вера, смотря на Бомаршова влюбленными глазами. - Скажите, а вы не были водолазом? - спросила Надя Мартына. - Вам полагается медаль "За спасение утопающих". Об этом должна похлопотать Вера. - Говоря откровенно, похлопотать должны и вы, Надя, - не выдержал Юрий. До того как Мартын увидел вас, он столь героических поступков не совершал. И кто знает, какой бы оборот принял этот обмен мнениями, если бы около них не раздался официальный голос: - Простите, гражданин! Я вас предупреждал: купаться в пруду нельзя! Прошу уплатить штраф! - За что? - удивился Юрий. - Один из всех рискнул броситься на спасение, а вы его же и... - Большинство граждан - местные жители, - сказал милиционер, - они знают, что утонуть в этом водоеме невозможно. - Тогда и Альбертика штрафуйте, - сказал Мартын Добродушно, - в компании Как-то веселее. - Я не купался, я тонул! - возмутился Альберт. - И Кроме того... кроме того... у меня из кармана выпал паспорт. И утонул. Верусик, как же мы теперь пойдем в загс? - Человек без паспорта, - заметил Юрий, - имеет мокрый вид... - Товарищ Бомаршов, - почтительно произнёс милиционер, - в воду не влезали. У них, глядите, даже брюки сухие. А насчет утопленного документа не тревожьтесь. Выдадим новый в обычном порядке. - Паспорт можно вернуть, - усмехнулся Юрий. - А как быть с утерянной репутацией храбреца? - Скажите, Надя, - спросил Мартын, - ваше бюро возвращает потерянную репутацию? - Теряйте - заходите, - лукаво ответила Надя. - Но боюсь" что ничем помочь не сможем. - А вас, - бодрым голосом сказал Мартыну милиционер, - прошу уплатить десять рублей. Мартын улыбнулся виновато-чарующей улыбкой. Милиционер ответил ему тем же... Тогда Благуша покорно достал из кармана бумажник, уплатил десятку из командировочного фонда, а квитанцию в негодовании бросил наземь. - Стоп! - сказал Юрий. - Ты сделал первую ошибку, когда отдал червонец, а вторую - когда бросил квитанцию. По этой самой квитанции я получу деньги назад. Товарищ ми-лиционер, пойдемте в отделение. Там мы с вами выясним, как применять постановление горсовета от двадцать восьмого апреля... - Да не журись ты, Юра, из-за десятки, - небрежным тоном бросил Мартын. - Штраф вместо медали - нет, этого я так не оставлю! Не поминайте лихом. Встретимся через полчаса, ну хотя бы на горке. Эскортируемый милиционером, Юрий отбыл в отделение. Альберт вытянул шею, будто силился кого-то разглядеть Поодаль, и сразу же заторопился. - Мне пора домой. У нас сегодня гости, и мне нужно переодеться. Ты со мной, дорогая? - Да, - сказала Вера, - поедем. И они ушли. Мартын и Надежда долго молчали. Благуша, видимо, понимал, что рыцаря из него не получается. Лучшим выходом было покинуть это роковое место. - Знаете что, Надя, - наконец прервал молчание Благуша, - здесь столько народу, что сохнуть у всех на глазах просто неприлично. Да и студено что-то после ныряния. Давайте устроим пробежку до конца аллеи, на горку. Добре? - Идет! - согласилась Надя. Финиш состоялся у маленькой, увитой плющом беседки. Надя прибежала к беседке первой и целую минуту ждала Мартына. - Что значит узкая специальность, - запыхавшись произнес Благуша. - Я левой рукой могу сто раз выжать швейную машинку, а вот бег на средние дистанции не моя стихия! С вершины холмика был виден клочок массового поля. Там асе вертелось, кружилось, сверкало огнями. Здесь же было тихо, и луна светила так, будто ей перед этим прочитали инструкцию "Как добиться максимального эффекта в освещении Земли ночью". Из беседки доносились звуки поцелуев. - Гарно! - сказал Мартын. - Пойдемте посидим. Но осуществить этот замысел оказалось не так-то легко: все скамейки были заняты влюбленными. Когда Надя и Мартын проходили мимо, то парочки делали вид, что беседуют о выполнении квартального плана и о понижении себестоимости продукции. Попадались и смелые люди; те целовались, невзирая на окружающих. Наконец место было найдено. Над обрывом, среди старых лип притаилась какая-то древняя, еще допарковых времен, скамья. Ближайшее к ней дерево было покрыто червонными тузами и стрелами, а также инициалами нескольких поколений влюбленных. Мартын и Надежда подошли поближе к скамье и вдруг обнаружили в тени деревьев двух тихо переговаривающихся людей. Оба были в масках: один Поросенок, другой - Чайник. - Так по рукам? - покачиваясь, спросил Поросенок. - Я тебя з-за-зывал, я тебя и осчастлив-влю-лю... - А д-дач-чку построить пом-можешь? - в свою очередь, вопросил Чайник. - А насчет б-балансика не беспокойся... Мартын рассеянно прислушался. "Где я слышал эти голоса? Постой, постой... А не те ли это заговорщики, за которыми охотился наш Юрий Холмс?.." Поросенок и Чайник, заметив посторонних, испуганно икнули и, поддерживая друг друга плечами, быстро-быстро зашагали куда-то в сторону. "Остановить?.. Спросить?.. А ну их!.. Не до этих мистических разговоров сейчас..." Мартын обернулся к Надежде. Полянка подле скамьи лучилась от серебристого света. Луна, небесный прожектор, была направлена прямо на них. Мартын поймал себя на мысли, что Надя, конечно, гораздо красивее Веры: у той много искусственного: крашеные ресницы, губы. Хотя Вера с первого взгляда привлекает больше внимания. - Сколько сейчас времени? - нарушил молчание Благуша. На черной от загара Надиной руке серый ремешок часов казался почти белым. - Тридцать пять минут двенадцатого. - Мы с вами знакомы, Надя, ровно пять суток три часа и двадцать минут... Надя засмеялась. Смех был ей к лицу - она становилась еще красивее. В ее больших глазах дрожали две маленькие луны. Мартын попытался было найти в Наде какой-нибудь недостаток и обрадовался, обнаружив, что она немного курноса. Но через мгновение именно нос начал ему нравиться больше всего. - Бывают в жизни моменты, - сказал Благуша, - когда я жалею, что моя профессия - оператор-документалист. Есть же такие счастливцы, которые снимают лирические фильмы. - Если бы зрители учились у кино любить, - сказала Надя, - то самое слово "лирика" давно бы было забыто. - Вот они! - послышался голос. - Воркуют! Двое студентов с полупогончиками горного вуза на плечах подошли к скамье. - Простите, - сказал широкоплечий, - мы бы не вмешались в ваши личные дела, но есть важные обстоятельства. - А ведь это не она, - сказал худощавый, - не невеста Бомаршова. Та в другом платье... Но похожа-то как! Вы сестра той девушки, на которой женится Альбертик? Да? Я вас видел всех вместе у пруда! - Что вам, собственно, нужно? - грозно забасил Мартын. - Вот, ознакомьтесь с документиком, - протянул Наде записку широкоплечий. - Пусть семейство Калинкиных будет в курсе. Надя быстро пробежала послание. - Ах вот как! Это же Леля пишет, верно? - Верно, - подтвердил худощавый. - Какая девушка из-за этого пижончика чуть не пропала! А вы еще самоотверженно спасали такого типа, - сказал он Мартыну. - Его не спасать надо было, а совсем наоборот. - Будет очень хорошо, - сказал широкоплечий, - если вы доведете содержание письма до сведения вашей сестры! Все честные люди должны действовать сообща... Ну, простите великодушно! - Прощаем. И студенты удалились. - Як не вертись собака, а хвист ззаду, - сказал Благуша. - Конечно, я все расскажу Вере, - произнесла Надя, - но она мне не поверит. Скажет: "завидуешь, клевещешь". Но для нас с мамой это очень важно... Мы найдем Лелю через институт... Мартын с нежностью смотрел на Надю. "Ах, какая девушка! Решительная, тонкая, красивая!.. А ведь совсем на днях я ее не знал, - думал Мартын. - А сейчас готов сделать для нее что угодно... Но что? Взять и носить на руках по всему парку? Или влезть на дерево, как герой одной юмористической повести? Глупо!" В это мгновение где-то рядом послышался звонкий, переливчатый соловьиный свист. - Давненько не слышал я соловьев, - шепотом сознался Мартын. - Красиво спивает птаха! Соловей пел так, будто выступал на заключительном туре вселенского конкурса вокалистов. Трели его струились среди притихших деревьев, извивались к луне. И вдруг он смолк. Под чьими-то шагами заскрипел песок аллеи, - Эх, спугнули пичугу! - кулаком стукнул по колену Мартын. Но соловей запел снова. Его песни, очевидно, загипнотизировала девушку: когда Мартын взял крепкую маленькую Надину руку и положил ее в свои большие ладони, то Надя даже не пошевельнулась. И опять трель прервалась. - Кто-то сюда идет, - сказала Надя и высвободила пальцы. - Юрка! - закричал Мартын. Вместо ответа Можаев залился соловьиным свистом. - А мы думали, что соловей был настоящим, - разочарованно сказала Надя. - Люди, Наденька, на природе немножко... глупеют. Надо знать, что натуральные соловьи давно уже кончили петь... Но Как Мартын-то поддался На этот розыгрыш? Он же знает, что на вечерах самодеятельности я всегда выступал в качестве мастера художественного свиста. Можаев бережно достал из кармана смятую ассигнацию. - Получите штрафную десятку, дорогой казначей. И не транжирьте деньги так легкомысленно. - Значит, добродетель восторжествовала в милиции? - спросила Надежда. Мартын благородным жестом отказался от возврата блудной десятки в лоно общей казны. - Червонец принадлежит тебе - трать по усмотрению. - С удовольствием, - согласился Юрий. - Да, кстати, - вдруг вспомнил Мартын, - по-моему, я бачил твоих таинственных незнакомцев. Подходим мы с Надей, а они возле дерева стоят, о каком-то балансе говорят, о дачном строительстве... - Где же они? - обрадовался Юрий. - Куда ты их девал? - А я... я что... они сами - увидели нас, испарились. - То-есть как? - Юрий опешил, - И ты даже не пытался ИХ задержать? Да ты знаешь, кто ты такой? Ты.. ты.. Эх, не будь здесь дамы, я бы сказал, кто ты... И это мой боевой товарищ! - горько закончил Юрий. Надежда в недоумении смотрела на операторов. Благуша чувствовал себя виноватым, Но пытался обороняться: - Что же, мне у них документы Проверить, что ли? Я же не милиционер! - Ты мог проводить их до милиционера, а он бы у них, проверил, что надо... Нам же, главное, получить их координаты! Эх, ты! Первый раз в жизни наткнулся на серьезное дело и то ухитрился пройти мимо... И не улыбайся, не улыбайся, ничего тут веселого нет... Операторы и Надя медленно спускались с холма. Юрий злился на Мартына и, скорбно поджав губы, шел сзади. Надежда была смущена тем, что стала невольной свидетельницей размолвки товарищей. А может быть, Благуша именно из-за нее не обратил внимания на какое-то нужное дело? Мартын шагал молча. Он радовался тому, что Юрий не продолжает разговора. Впрочем, в глубине души Мартын негодовал на себя: действительно, кажется, дал маху с этими Поросенком и Чайником... ...Вот так, к сожалению, очень часто случается в жизни. Заметил человек недостаток, фальшь, зло на работе ли, дома ли, на улице, в магазине. Заметил. Хотел потребовать жалобную книгу, позвонить по телефону куда следует, написать гневное письмо в редакцию... Хотел, но раздумал, да и махнул рукой, решил не вмешиваться не в свое дело. И по-прежнему покрывается пылью жалобная книга. И по-прежнему висит на рычаге телефонная трубка, сняв которую можно было позвонить "куда следует". И осталась чистой бумага, вполне пригодная для писем в редакцию, райком, горсовет. А недостаток, фальшь, зло... сохранились. Не потому сохранились, что глубоко скрыты. Не оттого, что их не приметили вовремя. А только потому, что люди прошли мимо. Один прошел мимо, не найдя в себе достаточно решительности, воли, энергии для борьбы. Другой прошел потому, что пожалел виновною. Третий успокоил себя: дескать, "сам я тоже не лишен житейских слабостей, и все мы смертны и все не без греха". Но порок в нашей жизни не остается незамеченным. Его рано или поздно разоблачают и уничтожают. И насколько раньше это случалось бы, если б ни один человек не проходил мимо! Если бы каждый был убежден: нет зла маленького и большого, любое зло равно достойно уничтожения, так как из маленького вырастает большое... ...В парке земля была покрыта густым слоем конфетти и серпантина осадками карнавальной бури. На глазах увядали фонтаны. Карусели описывали последние круги. Ракетный плотик мирно дремал, приткнувшись к корням ивы. Повара в ресторане-поплавке жарили последние, самые вкусные шашлыки - для себя. Когда Надя и операторы вышли на городскую площадь, то город уже спал. Только где-то вдали слышалась плавная мелодия вальса. Казалось, что Красногорску снится веселый сон.