лось с 1926 г. Критика характеризовала Булгакова как “буржуазного пи-
сателя”, называла его “новобуржуазным отродьем, брызжущим отрав-
ленной, но бессильной слюной на рабочий класс и его коммунистиче-
ские идеалы”. У писателя был произведен обыск, изъят дневник и
единственный экземпляр сатирической повести “Собачье сердце”, его
подвергали допросу.
В 1926 г. Булгаков переделал роман “Белая гвардия” в пьесу “Дни
Турбиных”. Пьеса была разрешена для постановки только в Московском
художественном театре и шла с октября 1926 по 1929 г., затем была
запрещена и возобновлена в начале 1932 г. Опубликовали пьесу после
смерти Сталина, в 1955 г. Успех спектакля у зрителей был ошеломляю-
щим. Но отзывы в печати были враждебными, ругательными, носили по-
49
литически-обличительный характер. Официальная критика требовала
запретить пьесу дающую “идеализацию белой гвардии”. Два сезона в
Театре имени Евгения Вахтангова и в некоторых провинциальных теат-
рах шла комедия “Зойкина квартира” (1926), а в московском Камерном
театре была поставленя пьеса “Багровый остров” (1928). За короткое
время Булгаков-драматург достиг литературной славы. Его талант при-
знали М. Горький, В. Вересаев, М. Волошин, Е. Замятин, К. Станислав-
ский, А. Таиров и многие другие деятели русской культуры и искусства.
Но критика продолжала неистовствовать, не скупясь на политические
ярлыки и обвинения драматурга, и 20 марта 1929 г. “Дни Турбиных” и
“Зойкина квартира” были сняты с репертуара, как носящие политически
вредный характер.
Не увидела сцены написанная в 1926–1928 гг. пьеса “Бег”, описыва-
ющая суровую и жестокую правду о белом движении. В замечательной
по своей психологической глубине пьесе Булгаков показал эпизоды
борьбы за Перекоп в период Гражданской войны, судьбы людей на из-
ломе истории, трагедию вынужденной эмиграции русских офицеров, по-
кинувших Россию. Власти посчитали пьесу моральным оправданием бе-
лого движения и она была запрещена. Ее впервые поставили на сцене
через много лет, в 60-е годы. В 1971 г. кинорежиссерами А. Аловым и
В. Наумовым был создан кинофильм “Бег”.
В 1923–1925 гг. Булгаков пишет одну за другой три сатирических по-
вести: “Дьяволиаду”, “Роковые яйца” и “Собачье сердце”. В них он обли-
чает бюрократию и мещанство, показывает какая опасность исходит от
невежественных людей, если дать им право навязывать свою волю дру-
гим, пишет о трагической судьбе интеллигенции, которая не готова при-
нять новую жизнь, но не может ее изменить.
В обстановке беспощадной войны с “классовым врагом” и исходя-
щей от него “правой опасности” для партии и государства все прои-
зведения Булгакова в 1929 г. были запрещены. Затравленный, без
средств к существованию, доведенный до отчаяния писатель написал
несколько писем Сталину, Горькому и Правительству СССР.
В письме к Сталину, Калинину, Свидерскому и Горькому, датиро-
ванном июлем 1929 г., Булгаков писал: “В этом году исполняется десять
лет с тех пор, как я начал заниматься литературной работой в СССР…
Все мои пьесы оказываются запрещенными, в том числе и выдержав-
шие около 300 представлений “Дни Турбиных”… Ранее этого подверга-
лись запрещению: повесть моя “Записки на манжетах”. Запрещены к
переизданию сборник сатирических рассказов “Дьяволиада”, запрещен
к изданию сборник фельетонов, запрещены в публичном выступлении
50
“Похождения Чичикова”. Роман “Белая гвардия” был прерван печатани-
ем в журнале “Россия”, т. к. запрещен был сам журнал… Чем большую
известность приобретало мое имя в СССР и за границей, тем яростнее
становились отзывы прессы, принявшие наконец характер неистовой
брани… Мое имя было ошельмовано… Бессильный защищаться, я по-
давал прошение о разрешении хотя бы на короткий срок отправиться за
границу. Я получил отказ… Я подавал много раз прошения о возвраще-
нии мне рукописей из ГПУ и получал отказы или не получал ответа на
заявления… К концу десятого года силы мои надломились, не будучи в
силах более существовать, затравленный, зная, что ни печататься, ни
ставиться более в пределах СССР мне нельзя, доведенный до нервного
расстройства, я обращаюсь к Вам и прошу Вашего ходатайства перед
Правительством СССР ОБ ИЗГНАНИИ МЕНЯ ЗА ПРЕДЕЛЫ СССР
ВМЕСТЕ С ЖЕНОЙ МОЕЙ Л. Е. БУЛГАКОВОЙ, которая к прошению это-
му присоединяется”.
24 августа 1929 г. Булгаков пишет письмо брату Николаю в Париж:
“… Все мои пьесы запрещены к представлению в СССР, и беллетристи-
ческой ни одной строки моей не напечатают. В 1929 г. совершилось мое
писательское уничтожение. Я сделал последнее усилие и подал Прави-
тельству СССР заявление, в котором прошу меня с женой моей выпу-
стить за границу на любой срок. В сердце у меня нет надежды… В слу-
чае, если мое заявление будет отклонено, игру можно считать окончен-
ной, колоду складывать, свечи тушить… Без всякого малодушия сооб-
щаю тебе, мой брат, что вопрос моей гибели – это лишь вопрос срока,
если, конечно, не произойдет чуда. Но чудеса случаются редко…”
Отчетливо сознавая трагизм своего положения, Булгаков пришел к
горькому выводу, что он как писатель и драматург существовать более
не может. В письме к брату Николаю в Париж от 16 января 1930 г. он пи-
шет: “… Все мои литературные произведения погибли, а также и замыс-
лы. Я обречен на молчание и, очень возможно, на полную голодовку…
Средств спасения у меня нет – я сейчас уже терплю бедствие… У меня
нет ни одной копейки…”
28 марта 1930 г. в письме к Правительству СССР Булгаков выска-
зал свои убеждения: указал, что предпочитает революции эволюцию,
т. е. мирный и постепенный ход развития в отсталой стране; называл
лучшим слоем в отечестве интеллигенцию и считал себя вправе изоб-
ражать “страшные черты моего народа”, глубоко страдая от его темноты
и невежества; называл себя “мистическим писателем”, признавал, что
язык его пропитан сатирическим “ядом”; объявлял свободу слова выс-
шим благом для любого писателя, а цензуру своим злейшим врагом; от-
51
стаивал право писателя на независимое и свободное творчество. Про-
сил разрешения покинуть СССР и если его не отпустят за границу и об-
рекут на пожизненное молчание, то он просит дать ему работу по спе-
циальности в театре в качестве режиссера, так как все его попытки
найти работу оказались безуспешными. Письмо он закончил так: “Если
меня не назначат режиссером, я прошусь на штатную должность стати-
ста. Если и статистом нельзя – я прошусь на должность рабочего сце-
ны. Если же и это невозможно, я прошу Советское Правительство по-
ступить со мной, как оно найдет нужным, но как-нибудь поступить, пото-
му что у меня, драматурга, написавшего пять пьес, известного в СССР и
за границей, налицо, В ДАННЫЙ МОМЕНТ, – нищета, улица и гибель”.
Ответа на свои письма писатель не получил.
18 апреля 1930 г. Сталин позвонил Булгакову на квартиру и спросил
у него, где бы он хотел работать. После этого разговора Булгакова при-
няли на работу в Художественный театр на должность режиссера-асси-
стента и он получил хоть какие-то средства к существованию.
В 1930-е гг. Булгаков продолжал просить разрешение на поездку за
границу на лечение, так как был серьезно болен тяжелой формой ней-
растении с припадками страха и предсердечной тоски. Но полицейский
режим поездку не разрешил.
В январе 1930 г. была принята к постановке, написанная в октябре–
декабре 1929 г., пьеса “Кабала святош”, получившая впоследствии на-
звание “Мольер”. Пьеса повествует о кабале28 святош, о тирании госу-