Поиск
Рейд
Передал по колонне, чтоб люди чуть-чуть потерпели:
Скоро будет привал, и совсем уже близко до цели…
Передал по эфиру: активных штыков — курам на
смех.
Шесть отбили атак и стоять собираемся насмерть…
Передал по наследству позднее родившимся внукам
Верность, нежность и склонность к гуманитарным
наукам…
Костюм
Мне мать, покуда был я на войне,
Костюмчик довоенный сохранила,—
Еще прилично выглядел вполне,
Лишь пятнышком на лацкане чернила.
Но, мама, ты, признаться, не права,
Смотри, каким я сделался в разлуке:
Короткие, по локоть, рукава
И куцые, по щиколотку, брюки.
Я в нем смешон, я попросту нелеп.
И не привыкну, даже понемножку.
Могла давно сменять его на хлеб
Или по крайней мере на картошку.
Учитель
Безусловно, это был учитель,
А вокруг — его ученики.
Он вставал, войны привычный житель,
Смахивал травинку со щеки.
Ясным днем и на рассвете сером,
До конца запомнившийся мне,
Он других учил своим примером,
Как всегда бывало на войне.
Он учил отчаянных, отпетых
Смертным ветром,
Стреляных юнцов.
Никому не ставящий отметок,
Тоже молодой в конце концов.
Генеральный конструктор
Для важных дел,
Что не видны,
Пришел в отдел
В конце войны.
Пришел в КБ
Его рычаг —
Еще в х/б
И в кирзачах.
Башкой силен,
В работе злой,
Оставил он
Культурный слой
И в кабинете,
И в толпе.
И на планете,
И т. п.
Портрет экипажа
Мальчики с той подлодки.
Хмурые моряки.
Жесткие подбородки,
Острые кадыки.
Но уже свет проплешин
Видите, замерев.
Каждый еще увешан
Знаками ВМФ.
«Удары бывают…»
Удары бывают,
Что память загубишь…
— Любовь забывают?
— Любовь не забудешь.
Мозги забивают
И чувствуют бодрость…
— А зло забывают?
— И трусость, и подлость
Труды затевают,
Друзей навещают…
— Добро забывают?
— Добро не прощают.
«С неба осыпался звук самолета…»
С неба осыпался звук самолета —
За горизонтом стихающий зов.
Так осыпается вниз позолота
Старых церквей и осенних лесов.
Две-три чешуйки осталось, не боле,
Воспоминаньем о прежней поре.
Видно сквозь ветви пустынное поле,
Капли дождя на холодной коре.
Это случается даже с богами,
Что временами приходят сюда.
Всех их вперед выносили ногами,
А ведь считалось: они навсегда.
Маленький этот поселок
Маленький этот поселок,
Замкнутая среда.
Грозного мира осколок,
Как-то попавший сюда.
Ни огонька за рекою.
Впрочем, отсутствует мост.
Господи, все под рукою:
Школа, работа, погост.
«Мать, в муках, в счастье продержись…»
Мать, в муках, в счастье продержись
Младенец — жизни половина
Иль даже вся — выходит в жизнь,
Едва прервется пуповина.
А дальше — горе не беда,
И с той черты, предельно ранней,
Накатывает череда
Прижизненных напластований.
Но на каком-то рубеже
Вдруг иссякает лет лавина,
И вот не с матерью уже,
А с жизнью рвется пуповина.
Старик
Прочною служит основою
Собственной жизни плато.
Но на хрена ему новое,
Модное это пальто?
Впрочем, не следует спрашивать.
Не повернуть его вспять.
Хочет носить — не донашивать,
Жить — а не век доживать.
Читатель
— Пускай я не эрудит,—
Заметил читатель хмуро,—
Мне нравится, как гудит
Сегодня литература.
Пожалуй, не для утех
Она существует ныне.
От этих устал и тех —
Порадовали иные.
Внезапные имена,
Которые многим внове.
Сочувствие и вина
И что-то еще в их слове.
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: