– Никаких чужих, Швед!

– Вейкко не чужой.

– В курсе дела только ты. Понял?

– Понял. Но мне времени никак не…

44

– Швед, шкурой своей тебе обязан буду! Не останусь я в долгу!

– Да не думай ты про долг. Я просто не уверен, что так быстро управлюсь.

– Уровень твой. А как тебе со временем быть… Я тебе образец дам – ты его обработаешь только,

как требуется.

– Ты не шутишь? Такую штуку мне через сеть перешлешь? Охотник, рискуешь ты сильно…

– Без ответа.

– Руководство ведь не в курсе…

– Без ответа.

– Трудный выбор ты мне даешь, друг…

– Не втяну я тебя – сухим из воды выйдешь.

– Я не о своей шкуре тревожусь…

– За дело не бойся – оно всех стороной обойдет. Слово даю. Как голову на отсечение.

– Я твоему слову верю.

– Я доверяю тебе так, что вверяю себя всего, Швед! Как товарищу боевому тебе доверяю!

Одному тебе, Швед! Велик мой долг! Но я про него вспомню и верну сполна, когда время придет!

Я тебе отныне и до гроба такой верный друг, каких у тебя не было и не будет! Берись за дело! Да

про тишину не забывай! Конец связи.

Перекачал программу. Поковырялся в базе данных, подыскивая себе для дела подходящий

транспорт. Мне же теперь от государства ни людей, ни техники. Даже денег нет. Гол, как сокол.

Только сокол – хищник, он долго голым не останется. Придется все своей головой и своими руками

добывать… а может, и – своими острыми зубами.

Глава 14

Адреналин и эндорфин! Напряженно и радостно! Эх, Игорь Иванович, неужто мной одни

химикаты правят?! Я же всегда у вас таким рассудочным и расчетливым офицером слыл! Я же

всегда себя таким отстраненным и холодным насмешником считал! А теперь злюсь и смеюсь! А

хуже всего – все сразу и сильно! А у меня ведь и уровень другого вредоносного гормона –

тестостерона поднимается! Страсть голову кружит и дыхание крадет! У меня! У того, кто за всю

жизнь только одну девицу в постель положил, не думая о стране и о ваших приказах, Игорь

Иванович! А главное, – о стране и приказах ваших не думал я тогда только из-за того, что еще

пацаном был, еще погон на плечах не носил!

Поймал себя на мысли, что напеваю немецкую песенку, – напористую и задающую ритм моему

скорому и жесткому шагу. Немецкие песенки мне как нельзя кстати! В них про страсть поют, как

про войну, а про войну, как про страсть!

Радостное нетерпение поднимает меня над землей. С трудом сдерживаюсь, чтобы не пристать к

первой попавшейся девушке, чтобы не заговорить с первым встречным. Со мной такого и после

бутылки водки не было. Мне просто нельзя терять голову – даже, когда нужно пить, напаивая

противника… и я никогда головы не терял – даже, когда пил черт знает что и черт знает с кем. Я

обязан мыслить ясно, как бы тяжело это ни было, какой бы сложной ни была ситуация. А теперь…

Надо мне скорей находить вконец потерянный рассудок. Пора мне, пусть и будучи не в ясном

разуме, браться за ум.

Остановился в подворотне, осмотрелся и проник в подвал. Скинул потертую куртку Вольфа и

спустил штаны… только запамятовал выправить их из тугих голенищ. Черт… Игорь Иванович,

совсем скверная да дырявая у меня голова стала! Смеюсь над собой молча, смотря на себя в

зеркальном осколке! Прискорбное зрелище!

Сосредоточиться надо. Натянул кожаные штаны и накинул на плечи, поверх борцовской майки,

кожаный пиджак. Пригладил вздыбленные волосы и втер тонирующий бальзам, чуть затемняя и

золотя их. Стер с лица напряженную жесткость и нарисовал спокойную высокомерность. Открыл

во всю ширину прищуренные глаза и расправил сведенные плечи, выкидывая из головы резкие

рывки Вольфа. Нацепил на руку не в меру дорогие часы и вышел на свет. Взглянул на мир

45

“волчьим взглядом” напоследок и прикрыл глаза темными очками – серыми стеклами,

вставленными в оправу не дешевле всех остальных вещей Яна.

Мой Ян рассчитан на одного пана Мсцишевского. Я сотворил его, собираясь вызвать не только

доверие и уважение сурового поляка, но и его привязанность. Мой Ян – поляк простого

происхождения, но чистой крови. Он умен и горд, с вида уравновешен, но в глубине души – горяч

до безрассудства. Он человек, обладающий всеми качествами, присущими пану Мсцишевскому.

Только Ян малость выставляется по молодости и тяготеет к грубому блеску по бескультурью, но

все – по мелочам. Такие недостатки несущественны и простительны, а главное, – они убедительны.

Когда человек не совсем правилен – он всегда живее. А когда образ похож на объект в целом, но

отличен в ерунде – он не только правдоподобнее, но и притягательнее. Такой образ цепляет объект,

как крючком, – останавливает на себе его взгляд, обращает на себя его внимание, заставляет его над

собой задуматься. Неточности нужны. Видя Яна, пан Мсцишевский видит свое подобие, но не

себя. Вот поляк и старается сделать из него себя, вникая в его судьбу, как в свою. Он видит в

молодости Яна не свою молодость, но нечто близкое. Вот и старается задать его будущему свое

направление, беспокоясь о нем, как о себе. Я Мсцишевского крепко подцепил. Он верит мне…

моему Яну. Он верит мне с готовностью, не проводя серьезных проверок и не замечая подвоха. А

ведь связь Яна с провальными операциями, пусть не очевидна, но просматривается. Только

Мсцишевский продолжает полагать, что я помогаю, а не мешаю ему вести дела с британцами – с

друзьями врага, общего для всех остальных.

Глава 15

В пределах видимости один Войцех – рослый и мощный боевик бандитской группировки,

отслуживший в польском десанте и подавшийся на чужбину искать… Не знаю, что он здесь искал.

Знаю, что нашел его пан Мсцишевский. Войцех не всегда при нем, но входит в его ближний круг –

вот я с бойцом контакт и держу твердой рукой. Он считает меня товарищем. А напрасно.

Правда, я считаю, что он мог бы стать неплохим парнем, но – не стал ведь. Просто, Войцех –

боец, выделяющийся из всех остальных. С его могучей силой и скромным умом он послушен и

предан. Я бы сказал, что таким солдат быть и должен, да внутренний стержень у него слабоват.

Подчиняется он не всем подряд, но разница между армейским командиром и паном Мсцишевским

по его мнению невелика. Он служит преступнику, связанному с врагом Польши, так же верно, как

служил своей стране. Такой он – Войцех – вольный вояка. Только, в итоге, при командире всегда и

везде, а один – никуда и никак. Наемник чистой воды – с принципами, но – с простыми. Вот я и

думаю его подчинить и перекупить со временем – положил я на него глаз и намерен на свою

сторону перетянуть. Только мне в него придирчивее всмотреться надо – не такой он простой и

прямой, каким кажется. Вроде туповат, а не совсем. Да не беда. Я могу переманить и не такого –

было бы только нужно.

Прошел во двор и окликнул Войцеха, сидящего на стертой лестнице и рассеяно

перекидывающего в руке выкидной нож.

– Войцех, что не при деле?!

– Ян, ты?!

– Я!

Поляк поднял на меня разморенный взгляд и прищурился на солнце.

– А что ты веселый такой?

– Рад тебя видеть, Войцех!

– Снова ты за свое, Ян… все у тебя с издевками всегда.

– Да какие ж издевки?! Давно не виделись – вот и все!

– Да, давно тебя не видно было…

Подошел к нему, опустился на ступеньку рядом, перехватил взлетевший нож, перекинул пару раз

и вернул Войцеху.

– Да дела. Я и к вам с делом пришел.

– К пану нашему пришел?

46

– Да, Войцех.

– Он тебя давно ждал… У него к тебе тоже дело. Похоже, серьезное что-то сказать хочет.

– Насчет?

– Не знаю, Ян… Наверное, насчет дальнейших ваших с ним дел.

– Еще партия приходит?

Войцех лениво подкинул нож и повернулся ко мне, щурясь еще сильнее.