Мсцишевский?

Войцех подошел к машине, придирчиво рассматривая. Как только он заметил Агнешку, вся его

напускная лень испарилась и равнодушие стерлось с лица. Я резко одернул его за плечо,

разворачивая к себе.

– Твоя, Ян, красавица?

– Моя.

– Всегда знал – кто машину выбрать умеет, тот и…

– Войцех, где Мсцишевский?

– Да в автосервисе все… Разбирается…

– Что-то часто у вас…

– Да все то же…

– Того же все разрабатываете?

– Да, Ян, – деньги у него наши, он их нам вернуть должен.

– Сколько?

– Спрашиваешь еще… За такие деньги и сдохнуть не жалко, Ян.

– Долго держится.

Он сжал кулак и потер ободранные костяшки.

– Упертый.

– С ним что, и Вацлав не совладал?

– Нет, никак он не колется…

– А вы его не так колете.

– Это как – не так? С ним Вацлав трое суток работает в поте лица.

– Трое суток молчит – значит, не с той стороны подходите. Не пугают его ваши угрозы – не

действенны для него ваши методы.

– Раз уж такие методы не действуют… Тогда уж никакие не подействуют, Ян.

– Когда ты усвоишь, Войцех, что сила не только в кулаках, но и – в голове? Учись давай думать.

– Ты что, думаешь, не угрожали? Не берет его…

– Войцех, я вам его за час наизнанку выверну.

– Ян, ты его не видел еще… Он сдохнет, а деньги из зубов не выпустит. Мы его уже напоследок,

не надеясь…

– Я вам ваши деньги с его зубами отдам, а взамен возьму у вас плату для наемника или –

наемника.

– Тебе человек нужен?

– Надежный, который служил, как ты, и которого я знаю, как тебя.

– Я что-то не понял… Тебе что, я нужен, Ян?

– Точно.

– Да я что… Я готов.

– Только я тебя поперек Мсцишевского нанимать не стану.

67

Он с уважением взглянул на меня и выплюнул окурок, не туша. Правильно я поступил, подметив,

что поперек Мсцишевского идти не стоит, – они свои… и порядок у них свой – с неотступными

правилами.

– Да он что… Он согласится. Не думаешь же ты, что он тебе откажет? Ты же ему, как сын. А что у

тебя за дела? Тебе кто-то дорогу перешел?

– Я перешел дорогу. Дело поправимое. Только Агнешке охранник нужен.

Он усмехнулся.

– Девушке твоей?

– Ни на шаг от нее не отходи. И только попробуй ее…

– Да понял я.

– И старик к тебе под опеку перейдет на время – в нагрузку.

– Справлюсь и со стариком.

– Поехали.

Глава 33

Стиснул зубы, смотря на Агнешку. В ее глазах только начали разгораться искорки жизни, а теперь

их снова затмевает слепой страх. Седой поляк принял ее учтиво и усадил в потертое кресло, но она

бледнеет на глазах, и глаза ее потеряно блуждают в полумгле небрежно убранной коморки. Она

слышит срывающиеся хрипами крики человека, недалекого от смерти. Она помнит свой страх, свои

мучения, и его страдания режут ее душу на куски. Девушка отстраняется от меня, шарахаясь и от

Войцеха.

– Войцех, налей ей водки и отведи куда-нибудь подальше, пока мы…

Войцех кивнул мне, поднимая Агнешку с кресла под руки. Я взглянул на притихшего Крюгера –

старик перепугался до ступора, когда сообразил, куда и к кому я его завез. Черт…

– И старика прихвати. Подальше отведи. Слышишь?

Как только одни двери сомкнулись за моими спутниками, другие – распахнулись передо мной.

Сел верхом на стул, складывая руки на спинке, кладя на них голову и рассматривая то, что осталось

от человека. Черт…

– Вацлав, да оставь ты его! Выйди!

– Он мой, Ян.

Вацлав перевел на меня всегда прохладные глаза – он тщательно скрывает все свои садистские

страсти, стараясь сохранять спокойную видимость человека, исполняющего задание и

получающего за него плату. Только он не такой наемник, как Войцех. Вацлав – редкостный урод,

хоть внешне и на редкость красив. Он – настоящий садист, согласный не спать, не есть и не пить, –

только бы получить в распоряжение очередную жертву. Вацлаву никогда не хватает смелости

открыто пойти на поводу у страстей – он с мучением ждет, когда его жестокость станет нужна

Мсцишевскому. И теперь – его жертва, как зеркало, отражает все его мучительное ожидание, все

уродство его души. Пристрелю я его когда-нибудь точно.

– Теперь – мой! Выйди!

Агнешка… Она догадается… Она будет бояться меня… Она уже боится, а будет – еще больше…

И не уверен, что смогу объяснить ей, что делаю все только ради нее. Я не смогу объяснить ей, –

такой чистой и честной, что пытаю человека ради нее. Вашу ж…

Постараюсь найти подход к его голове. Про тело и думать нечего – его не починить. Покойник он.

Только он после такого мыслит мутно – не понимает, что нет надежды. На это я его и подцеплю –

на надежду.

Один со всей дури бился в дверь, открывающуюся с другой стороны. А другой – со всей силы

дверь держал. Но явился третий и оттащил от двери того дурака, который бился в нее не с той

стороны. Теперь тот дурак, который дверь держал, толкнет ее, открытую, и свалится всей своей

тяжестью в руки умному третьему – то есть мне.

Глава 34

68

Встал на колени перед Агнешкой, неподвижно сидящей на кровати в клетушке Войцеха. Положил

ее руки себе на плечи, посмотрел в ее опущенные глаза, прикрытые светлыми, как солнечные

лучики, ресницами.

– Агнешка…

– Ты просто преступник… Ты – бандит, Вольф… Нет… Не правильно…

– Конечно, не правильно. Конечно, ты не права.

– Ты не Вольф… Я не правильно тебя называю…

– Агнешка… Все не так, как ты думаешь.

– А как? Как, Вольф?

– Я не могу пока тебе объяснить, только – все не так, как тебе кажется.

– Ты не можешь объяснить, потому что нет объяснений. Твоим поступкам нет других объяснений.

– Агнешка, так надо… Пойми – надо. Я знаю этих людей, но я не с этими людьми. Просто, они

нужны мне. У меня с ними дела, но это – нужно. Без них мне не обойтись, не добиться тебя.

– Ты никогда не добьешься меня с ними.

– Без них мне не добиться… справедливости.

Агнешка подняла на меня прояснившиеся глаза.

– Ты решил все исправить?

– Я вернусь туда – на объект, Агнешка. Я добуду машину, оружие и…

– Правда должна быть открыта.

– Правда? Агнешка… Я могу заставить их закрыть объект, только я не могу…

– Все должны узнать о том, что там творится.

– Агнешка… Не выйдет. Они будут врать. Они не дадут хода правдивой информации, дадут

дезинформацию.

– О происходящем должны знать все, Вольф.

– Не возможно.

– Возможно. Мы должны донести правду до всех.

– Нельзя.

– Нельзя, Вольф? Нельзя?

– Нет. Мне не известны планы правительства.

– Какие планы? Какого правительства?

– Не важно. Эта страна нам нужна. Этой стране нужно оружие. Нам нужно оружие этой страны.

– Какое оружие, Вольф? Как ты можешь думать об оружии, когда страдает столько людей?

– Без оружия пострадает больше людей.

– Без оружия люди не будут гибнуть, Вольф…

– Не будь такой наивной. Не будет его у одних – будет у других. И безоружные останутся

беззащитными, когда вооруженные – станут захватчиками.

– Оружие погубит всех нас…

– А перед этим, часть из нас оно – спасет.

– Я не понимаю, Вольф…

– Просто ты мыслишь, как – подзащитная, а я, как – защитник. И отсчет ты ведешь от – человека,

когда я – от человечества. Ты отвечаешь за себя, а я – и за себя, и за тебя, и за страну. Пойми меня,

Агнешка, я не могу не думать о моей стране, о чужих странах. Этот проект не должны сворачивать.

Я готов сравнять с землей твою тюрьму, стереть в порошок твоих мучителей, только не…

Она опустилась на колени рядом со мной, обвила мою шею руками. Обнял ее, как в горячке.

– Ты сделаешь это?

– Сделаю… Я смогу… Я справлюсь…

Дождь золотых волос разлился по моим плечам, и голова пошла кругом.